За минувшую четверть века положение русских в Эстонии обросло изрядным количеством мифов и оскорбительных политических ярлыков: «оккупанты», «колонисты», «новопоселенцы», «совки», «путнинисты», «пятая колонна», «национал-предатели», «мученики», и т.д. Кое в чем можно и нужно разобраться детально.

 

Миф о русских как о пятой колонне президента Путина относится к целому ряду националистических страшилок, ничего общего не имеющих с реальностью, но эффективно формирующих эстонское общественное мнение.

По историческим меркам еще совсем недавно любой выходец из бывшего СССР рассматривался в Западной Европе, как русский. В этом недавнем прошлом я научился с закрытыми глазами рисовать контуры Финского залива и Эстонии. Не уверен, что сегодня дела обстоят лучше, но глупых вопросов как будто стало меньше. И все же в глубине массового сознания европейцев все население России – русские.

Вот и свежий пример. Президент Франции Франсуа Олланд заявил недавно в интервью телеканалу «Франс-2», едва ли не цитируя знаменитый тост Иосифа Сталина:

«Мы можем иметь различные взгляды с Владимиром Путиным, но я не забыл и никогда не забуду, что русский народ отдал миллионы жизней во Второй мировой войне».
 
Подозреваю, что латыши и эстонцы в представлении европейских лидеров, если уже и не совсем русские, то, по крайней мере, все еще бывшие русские. Отчасти в этом виноваты и сами прибалты, в глобальном смысле рассматривающие всех неэстонцев и нелатышей в качестве русских.
 
Виноваты в этом и сами русские, легко соглашающиеся с тем, что русским может быть человек любой национальности, умеющий изъясняться по-русски. Это приводит к тому, что русская община в Эстонии периодически распухает от представителей других национальностей и быстро усыхает, когда это становится опасным или просто невыгодным. Невозможно представить, чтобы нечто подобное происходило бы с другими национальными общинами – украинской, белорусской, еврейской, азербайджанской, и т.д. за счет этнических русских.
 
Между тем сама русская община в Эстонии расколота сразу по нескольким основополагающим критериям, она гораздо ближе к русскому рассеянию, чем к структированной диаспоре. Так, если принять во внимание, как действующие, так и прекратившие существование, реальные и виртуальные некоммерческие «русские» общества и организации, то по некоторым оценкам их приходится по одному на полторы-две тысячи членов общины. Обстоятельство крайне неприятное для эстонской общины, пугающее нацию несвойственной ей массовостью и организованностью чужаков, по сути своей, пустышка.
 
Процесс псевдострутурализации, увы, продолжается. Свежий пример – виртуальный «Русский альянс», объединивший наиболее маргинальные «общественные» организации, паразитирующие на общине.
 
Русская община как факт – не как организация! – составилась из четырех крупных стратов: правопреемные русские, русские, натурализованные в эстонском гражданстве, граждане России и лица без гражданства. Итого: различное знание эстонского языка и культуры, различный уровень интегрированности в эстонское общество (горизонтальные и вертикальные связи в эстонской среде) и, как следствие, различные группы интересов. Невозможно представить, чтобы такая пёстрая община жила единственно надеждой на воскрешение СССР.
 
Любопытно, что и российская и эстонская пропаганда сей очевидный факт русского неединства игнорируют, предпочитая рассматривать русскую общину вкупе с другими национальными общинами как железобетонный монолит. Отсюда очевидный блеф о «русском интернационале и ностальгии по временам СССР» и блеф о «пятой колонне совков и путиноидов, только мечтающих, что о восстановлении империи».
 
Еще один фактор расслоения – имущественный. Ничтожное количество обеспеченных русских и очень бедных русских не разделено прослойкой среднего класса. То, что принято называть средним классом, в большей своей части принадлежит к другим национальным общинам. Национальное русское предпринимательство (бизнес), заботящееся, в первую очередь о русских, отсутствует напрочь. Расслоение по имущественному признаку отягощено значительным в масштабах маленького государства  количеством русских безработных, подверженных алкоголизму, наркомании, мелкой преступности.
 
Очевидным становится расслоение общины по образовательному уровню. Причин несколько. Во-первых, государственный курс на сокращение образования на русском языке, обусловленный двумя главными обстоятельствами: национальной идеологией и дефицитом бюджета. Образовавшееся в 90-х годах перепроизводство высшего образования, полученного на русском языке, обернулось массовой безработицей юристов, менеджеров, экономистов, филологов и бегством специалистов за границу, в основном в Западную Европу. Вместе с тем ощущается острая нехватка специалистов со средним специальным и профессионально-техническим образованием. Некогда славившаяся своим точным приборостроением страна превратилась в полигон для отверточного производства мелких комплектующих деталей.
 
Можно назвать и другие причины, раскалывающие русскую общину, наиболее очевидной из которых часто называют работу специальных служб, направленную на дискредитацию потенциальных лидеров общины и зарождающейся интеллектуальной элиты. Фактор несомненно имеющий место быть, но его эффективность обусловлена не столько деятельностью спецслужб, сколько состоянием дел внутри общины. К сожалению, отношение государства к русской общине определяется не поведением самой общины, а маркерами, в качестве которых большей частью выступают откровенные маргиналы и виртуальные экстремисты.
 
И вновь, к сожалению: русская община лишена субъектности и вследствие этого безгласна. По понятным причинам не являются субъектами граждане России и лица без гражданства. В то же самое время русские, обладающие эстонским гражданством, разделены по принципу отношения к статусу национального меньшинства. Так, правом на получение статуса национального меньшинства обладают только правопреемные граждане Эстонии и не обладают лица, только натурализованные в эстонском гражданстве. При  этом в отношении правопреемных граждан действует такой же дискриминационный режим, как в отношении лиц, натурализованных в гражданстве. Год за годом государство отказывает правопреемным русским гражданам в формировании предусмотренной законом Русской культурной автономии. Как это часто бывает в таких случаях обида правопреемных направлена не столько на государство, сколько на пришельцев.
 
В идеологическом плане русская община расколота по отношению к эстонской общине и государству. Та часть общины, которая ищет поддержку у эстонцев и озабочена поисками диалога, отмечена ярлыком «национал-предателей». Большая часть общины равнодушна к улучшению межнациональных отношений, поскольку занята проблемами экономического выживания на явно недружественной территории. Однако именно на ее экзистенциальных страхах пытаются играть те, кто заинтересован в замедлении темпов интеграционных процессов и сохранении status quo режима институциональной сегрегации. Свою выгоду они находят в институте посредничества между «Москвой» («Кремлем») и Эстонией. Чем выше разница потенциалов, тем выгоднее посредничество в «интересах русской общины».
 
Понятно, что экстремисты не заинтересованы в улучшении отношений между Россией и Эстонией. Их цель не допустить прямого диалога между русской общиной и эстонским государством. В этой связи неизбежно возникает вопрос об отношении к еще одному фактору раскола общины – движению российских соотечественников, подпитываемому правозащитной идеологией («Право имеем!»). В результате движение, имеющее огромный положительный для общинного строительства потенциал, сводится исключительно к защите коллективных прав соотечественников от посягательств, большей частью мнимых.
 
И еще раз, к сожалению. Эстонское государство так и не определилось окончательно по вопросу о том, какую участь оно готовит русской общине в Эстонии в ближайшем и отдаленном будущем. Во всяком случае, об этих планах нам ничего неизвестно, отсюда все эти мегастрашилки про насильственную ассимиляцию русских. Именно страшилки, потому что невозможно даже насильственно ассимилировать треть населения Таллинна или 96 процентов населения Нарвы.
 
Что должно ассимилироваться, ассимилируется, что должно интегрироваться интегрируется, а что не захочет ассимилироваться или интегрироваться тоже со временем изменится, хотя и не столь радикально. Государству давно пора понять, что «наказание русских за грехи отцов» непростительно затянулось, пора бы и меру знать.
 
Что касается самой русской общины, то 364 дня в году она демонстрирует отсутствие какого бы то ни было единства, за исключением языкового, и лишь раз в году – 9 мая – некоторое подобие национального единения. Маловато будет, чтобы пугать этим просвещенную Европу.
 

Обсуждение закрыто