Из выступления председателя ВС ЭР Арнольда Рюйтеля на 46 сессии ГА ООН 17 сентября 1991 года: «Некоторые члены ООН проявляют свой интерес, как Эстония намерена уважать интересы широкого неэстонского меньшинства, которое появилось на нашей земле за годы зависимости. Заверяю самым категорическим образом, что Эстония продолжит свою традицию уважения прав национальных меньшинств, которая существовала в межвоенный период и которая служила примером для других членов Лиги Наций. То, что мы твёрдо следуем этой традиции, подтверждает факт ратификации нашим парламентом в качестве составной части Декларации о независимости от 16 ноября 1988 года Всеобщей Декларации прав человека ООН. Я могу подтвердить, что сегодня мы не менее решительны в защите прав человека».

Эстонское отношение к фактам – тема для отдельного исследования. Общий принцип – чем хуже факты соответствуют теории, тем хуже для фактов. Возьмём, например, «факт ратификации нашим парламентом в качестве составной части Декларации о независимости от 16 ноября 1988 года Всеобщей Декларации прав человека ООН». Факт ратификации – это закон о ратификации. Закон о ратификации в качестве «составной части декларации» - это нечто новое. Но знакомство с декларацией оставляет ещё более странное впечатление. Единственное место в декларации, которое может иметь отношение к тому, о чем говорит Рюйтель, выглядит так: «Исходя из международных пактов об экономических, социальных правах, правах в области культуры, гражданских и политических правах от 16 декабря 1965 года, ратифицированных Союзом ССР, а также из других норм международного права, высший представительный орган народной власти Эстонской ССР – Верховный Совет, декларирует верховенство законов Эстонской ССР на территории Эстонской ССР».

«Исходя из других норм международного права» - это, видимо, и есть «факт ратификации» Эстонией главного гуманитарного документа эпохи. Обратим также внимание на то, что в 1988 году Эстония не была субъектом международного права, о чём говорит и ссылка на то, что упомянутые в декларации пакты были ратифицированы Союзом ССР.

Но знакомство с другими документами, принятыми 16 ноября 1988 года, несколько проясняет сказанное Рюйтелем, хотя и оставляет не менее странное впечатление. Дело в том, что в тот же день были внесены поправки в Конституцию ЭССР 1978 года, в числе которых в преамбулу был добавлен следующий абзац: «Нераздельной частью правовой системы Эстонской ССР являются общепризнанные со стороны мировых государств и ратифицированные со стороны Союза ССР международные пакты «Об экономических, социальных и культурных правах» и «О гражданских и политических правах», а также положения других международных пактов и деклараций, защищающих права человека и гражданина».

Как мы увидим позже, Декларация о суверенитете и поправки к Конституции ЭССР 1978 года были отменены Президиумом ВС СССР – все, кроме приведённой выше. По этому поводу уже упоминавшийся Энн Сарв выразил свою безусловную радость: Горбачёв не осмелился посягнуть на международное право! А чего посягать-то? Сказано ведь – «ратифицированные со стороны Союза ССР».

Субъектом международного права Эстония заявила себя только 20 августа 1991 года, когда пунктом Решения о государственной самостоятельности ВС ЭР постановил «добиваться восстановления дипломатических отношений». Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах и Международный пакт о гражданских и политических правах Эстония на самом деле ратифицировала 26 сентября 1991 года… При уже имеющейся «конституционной» ратификации.

Эффект ГКЧП

Введение в СССР чрезвычайного положения 19 августа 1991 года, захват таллинской телевышки советскими солдатами и смешные баррикады из прицепов с землей у таллинского Дома радио – всё это закончилось ничем. К счастью. В Москве мы защитили Белый дом, в Таллине – Дом радио. Мне, как журналисту, довелось побывать и там, и там. Когда Сависаар вышел с генералами через проходную телевышки, я побежал к ближайшей телефонной будке и, кидая монетки, уже не помню какие, позвонил на радио и вышел в эфир… Мы победили! Как оказалось впоследствии, и довольно скоро, победили не мы.

ГКЧП покончил не только с Советским Союзом – он покончил и с перестройкой. Засилье КПСС обернулось для нас мракобесием националистов, которые у нас эту перестройку украли. Все закончилось канонически – плодами революции воспользовались подлецы. И это, пожалуй, единственное, в чём со мной согласен эстонский политолог Александр Астров. И это единственное, о чём со мной никто не спорит.

ГКЧП преподнёс эстонцам царский подарок – повод окончательно покинуть процесс выхода из СССР. С той же настойчивостью, с которой эстонцы добивались разработки порядка выхода из СССР, они старались выскочить из ими же запущенного процесса. «Направление деятельности Верховного Совета в соответствии с принципами правового государства продолжилось решением от 7 августа 1990 года, которым был установлен принцип, согласно которому за основу переговоров и налаживания отношений с СССР брался Тартуский мирный договор. Тем же решением Верховный Совет Эстонии наконец аннулировал свое предложение о заключении союзного договора, которое было в силе почти два года. К счастью, Горбачев в своей великодержавной надменности проспал возможность заключения союзного договора»³⁰.

20 августа 1991 года ВС ЭР провозгласил самостоятельность Эстонии. В который раз – считать не будем. Сторонникам третьей республики крыть было уже нечем – ГКЧП от имени СССР дал националистам прекрасный повод говорить об агрессивности последнего. После реального, хотя и бесцельного вторжения советских войск эстонская нация сплотилась, а дискуссия о дальнейших путях развития Эстонии закончилась. 20 августа на свет появилось решение ВС ЭР «О государственной самостоятельности Эстонии».

Документ этот – в высшей степени эклектичный, поскольку каждый из участников бывшей дискуссии считал необходимым вставить в него те положения, которые считал принципиальными. Тема ГКЧП и тема союзного договора были отражены в нём в преамбуле: «…принимая во внимание, что произошедший в Союзе ССР государственный переворот подвергает серьёзной опасности происходящие в Эстонии демократические процессы и сделал невозможным восстановление государственной независимости Эстонской Республики путем двусторонних переговоров с Союзом ССР…».

При том, что формально этот документ никакого отношения к вопросу гражданства не имеет, споры по поводу его принятия в ВС ЭР развернулись прежде всего вокруг гарантий для русскоязычного населения в новом формате государственности. Мне часто доводилось слышать упреки в адрес русских депутатов ВС ЭР, которые, как говорится, всё… Так ли это – судите сами. Ниже – фрагменты стенограммы заседания ВС ЭР от 20 августа 1991 года. В основном это – вопросы к Марью Лауристин, предлагавшей данное решение.

 

Народный депутат Сергей Советников: «У меня нет никаких гарантий, что Конституционная Ассамблея выработает такую конституцию, которая обеспечит политические, социальные и экономические права русскоязычного населения. В действительности в этом проекте мы не видим никаких гарантий».

 

Лауристин: «Теперь коснусь гарантий. Гарантией того, что конституция Эстонской Республики будет демократической, которая гарантирует все права человека и гражданские права, такой гарантией является прежде всего наша собственная воля. Мы хотим, чтобы Эстонская Республика была европейским демократическим государством.

Во-вторых. Очень существенной гарантией является то, что после разработки конституции она будет вынесена на референдум. Этот принцип прописан в проекте решения. Нет более важной гарантии, чем то, что конституция будет принята на референдуме».

 

Ясности от Лауристин попробовал добиться и Владимир Кузнецов: «Уважаемый докладчик! Вы говорили в своем выступлении о волеизъявлении эстонского народа, но на территории Эстонии живёт не только эстонское население, и то неэстонское население, которое составляет почти 40 процентов от всех жителей Эстонии, также выразило свою волю во время мартовского референдума. Как относиться к волеизъявлению неэстонского населения? Или теперь это население должно само заботиться о своей судьбе, само решать, или Вы предлагаете какой-то другой путь?»

 

Обсуждение закрыто