Оборотная сторона этой проблемы – российские граждане ЭР. Когда началась раздача «удостоверений личности гражданина ЭР», их пачками раздавали жителям «оккупированных территорий» - Печорского района Псковской области и Занаровья. Политическая цель была понятна – в любой момент ЭР могла вмешаться с целью «защиты своих граждан», а требование возврата территорий при наличии там граждан ЭР выглядит, безусловно, весомее. В РФ эту ситуацию терпели почти 20 лет, но потом решили от граждан ЭР начинать избавляться. Начали с чиновников.

 

«Власти Псковской области придумали способ, как выявить госслужащих, которые скрывают двойное гражданство – России и Эстонии. Наличие двух паспортов у чиновников противоречит российскому законодательству. Гражданство ЭР предоставляется независимо от национальности потомкам граждан живших на территории Эстонии по состоянию на июнь 1940 года, в том числе и жителям Печорского района Псковской области, который до войны по условиям Тартуского договора входил в состав Эстонии. В итоге, синий паспорт получила примерно половина жителей Печор, около 10 тысяч человек, в том числе и госслужащие. Однако, согласно российскому законодательству, чиновники могут быть гражданами только одной страны. Пока местные власти обнаружили лишь около десятка подобных нарушителей: в таможне, пограничной службе, в милиции. Кто-то отказалсяот эстонского гражданства, а кто-то уволился.

Но в прокуратуреуверены: большинствочиновниковпросто спрятали вторые паспорта. С запросами обратились в эстонский МИД, но получили отказ.

Главе Печорскогорайона пришлось проявить смекалку. Он обязалвсех сотрудниковадминистрацииполучитьШенгенскиевизы. Гражданам Евросоюзаих простоне дают.Теперь глава уверен: в рядах местных чиновниковвсе чисто.

Печоряне к масштабным поискам синих паспортов у чиновников и депутатов относятся с недоумением: многие из тех, кто является обладателем двух паспортов, и сейчас ходят на работу в Эстонию»⁶¹.

 

Лица без гражданства

 

Выше я заявил о том, что никаких следов мошенничества с гражданством в Конституции ЭР нет. Нет, если не брать в расчет довольно оригинальную статистику, заставляющую вспоминать старика Фрейда. Речь идет о частоте упоминаний в Конституции ЭР лиц без гражданства.

 

В Конституции ЭР лица без гражданства (ЛБГ) упоминаются 7 (!) раз непосредственно, и ещё где-то столько же раз «имеются в виду». Причём каждый раз, за исключением одного, при непосредственном упоминании ЛБГ речь идёт исключительно об оговорке закона. Например, ч. 2 ст. 28: «Гражданин Эстонии имеет право на помощь со стороны государства по старости, нетрудоспособности, по случаю потери кормильца, по бедности. Виды, размер, условия и порядок получения помощи устанавливаются законом. Если законом не установлено иное, то этим правом наравне с гражданами Эстонии пользуются также пребывающие в Эстонии граждане иностранных государств и лица без гражданства».

 

«Нормальные» конституции содержат, как правило, одну генеральную типовую конструкцию, в которой говорится о том, что граждане иностранных государств и лица без гражданства обладают теми же правами, что и граждане, если конституцией, законом или международным договором не установлено иное. И всё. Таковы, например, ст. 79 Конституции Азербайджана, ст. 11 Конституции Белоруссии, ч. 1 ст. 47 Грузии и т.д.

 

Такая же норма присутствует и в ч. 1 ст. 9 Конституции ЭР, но… без оговорки закона: «Права, свободы и обязанности всех и каждого, перечисленные в конституции, распространяются в равной степени как на граждан Эстонии, так и на пребывающих в Эстонии граждан иностранных государств и лиц без гражданства». Эта норма, по всей видимости, призвана служить «генеральной» при определении статуса ЛБГ.

Однако отсутствие в данной статье оговорки закона – явный нонсенс, так как иностранцы по определению не могут пользоваться всеми теми же правами и свободами, а также исполнять те же обязанности, что и граждане. Потому как нет «постоянной правовой связи» в той её полноте, которая присуща именно гражданину. Однако в Конституции ЭР записано именно так. И остальные конституционные нормы, регулирующие правовое положение ЛБГ, призваны, видимо, лишь уточнять статью 9. При формальном равенстве конституционных норм такой подход уже вызывает вопросы.

 

Здесь следует остановиться на одной проблеме, свойственной конституционализму вообще. С точки зрения концентрации смыслов конституции – банки со сгущёнкой. И здесь есть определенное противоречие. С одной стороны, многие конституции (но не Конституция ЭР) декларируют, что они являются законом прямого действия, что конституционные нормы могут и должны применяться непосредственно. То есть сгущенку надо есть ложкой прямо из банки. С другой стороны, конституция – это Основной закон; из этого следует, что другие законы появляются на свет путём разбавления конституционных положений юридической «водой». Отсюда особое внимание к отсылочным нормам, формулируемым в конституциях в виде оговорки закона. Первейшая обязанность законодателя – издать как раз те законы, отсылки к которым содержатся в конституции. Забегая вперёд, скажем, что команда приступить к разработке этих законов поступила ещё до принятия Конституции ЭР.

 

Как мы уже видели, положение ЛБГ декларируется Конституцией ЭР как равноправное с «гражданами» ЭР, при этом делается ряд конституционных же исключений. Это уже приводившееся ограничение в части получения социальной помощи, установленное в ч. 1 ст. 29 и также уже рассмотренное нами ограничение на свободный выбор профессии, ограничение права заниматься предпринимательством (ст. 31), ограничение на приобретение собственности (ч. 3 ст. 32), ограничение на получение информации (ч. 4 ст. 44). Все они содержат оговорку закона.

 

Другой способ ограничений – указание на то, что данными правами обладают именно «граждане» ЭР. В этом смысле интересна ст. 13: «Каждый имеет право на защиту со стороны государства и закона. Эстонское государство защищает своих граждан и в иностранных государствах. Закон защищает каждого от произвола государственной власти». Как видно, «внутригосударственная защита» распространяется на «каждого», включая ЛБГ, а защита за рубежом Эстонии – только на граждан.

Пример такого же рода даёт ст. 42: «Государственные учреждения, местные самоуправления и их должностные лица не вправе против воли гражданина Эстонии ни собирать, ни хранить сведения о его убеждениях» (вспомним, кстати, несостоявшийся «регистр убеждений»). А в отношении ЛБГ, стало быть, можно. Или нельзя, если исходить из того, что, согласно генеральной норме, ЛБГ обладают теми же правами, что и граждане ЭР?

Ответ на этот вопрос, по всей видимости, заключён в ст. 48, которая гласит, что «В партиях могут состоять только граждане Эстонии». То есть упоминание граждан употребляется как ограничение с применением «только». Но это – только версия, позволяющая, однако, утверждать, что права «иностранцев» сформулированы в Конституции ЭР плохо.

 

Еще один нюанс конституционного статуса ЛБГ прописан в ч. 1 ст. 30: «Должности в государственных учреждениях и местных самоуправлениях на основаниях и в порядке, установленном законом, занимаются гражданами Эстонии. В соответствии с законом эти должности в виде исключения могут занимать также граждане иностранных государств и лица без гражданства». Как видно, данная статья регулирует не право ЛБГ, а право государственных учреждений и местных самоуправлений нанимать ЛБГ «в виде исключения», и ЛБГ фигурируют тут как не субъект, а как предмет права.

 

Наличие в Конституции ЭР такого крайне своеобразного регулирования статуса ЛБГ имеет не только свои причины, обусловленные аферой с «комитетами граждан», но и последствия, перерастающие в проблемы. Причём проблемы эти типичны для конституционализма вообще, но в случае Конституции ЭР они встают особенно остро.

Дело в том, что традиционное для конституций требование крайней концентрированности текста не даёт ответа на вопрос: а каким законом должны быть ограничены, например, права ЛБГ на получение социальной помощи? Логика говорит о том, что в эстонских реалиях это может быть Закон о социальной опеке. Однако принятый в 1995 году Закон о социальной опеке не содержит ссылки на ч. 2 ст. 28 Конституции ЭР, и не «разбавляет» её. Более того, в ст. 4 «Субъект социальной опеки» речи о гражданах ЭР и ЛБГ нет вообще. Согласно этой статье, «правом на получение социальных услуг, социальных пособий и иной помощи обладает: постоянный житель Эстонии; проживающий в Эстонии на основании вида на жительство или права на жительство иностранец; находящийся в Эстонии получатель международной помощи». Как видно, конституционная конструкция «граждане ЭР – граждане иностранных государств - ЛБГ» разрушена, как прервана связь и с самой конституцией. Конституционное «устанавливается законом» предполагает, по меньшей мере, отсылку к соответствующей статье конституции в преамбуле закона.

 

Обсуждение закрыто