Выборы Конгресса Эстонии начались 24 февраля 1990 года и продолжались и в следующие дни. Всего выборы продолжались пять дней. В выборах приняли участие 591 508 граждан Эстонии и 34 345 ходатайствующих о гражданстве. (…) Представителем от ходатайствующих о гражданстве от Ляенемаа в Конгресс попал Александр Иконников. По всей Эстонии были избраны представители 31 партии или объединений. Народный Фронт представляло 107 депутатов, Общество охраны памятников старины 104, ПННЭ 70 и КПЭ – 39. Большинство же получили независимые, или те, кто на бланке не указал свою организацию.

Дни, предшествовавшие Конгрессу Эстонии, очень образно показали, что Эстония оккупирована. Семи депутатам Конгресса из числа зарубежных эстонцев (в их числе Рейну Таагепера) не была дана въездная виза в СССР. В ночь на 6 марта были украдены компьютеры Центрального Комитета. До сих пор не известно, кто виновен в этой краже. Считается, что за ней стояло КГБ.

Конгресс Эстонии собрался в концертном зале Эстония 11 марта. (…) Сначала Конгресс принял «Декларацию о полномочиях и правомочности Конгресса Эстонии» и «Декларацию Конгресса Эстонии о восстановлении законной государственной власти на пространстве Эстонской Республики». Ещё были приняты обращение к ООН и послание к генеральному консульству Эстонской Республики (имеется в виду «консульство в изгнании» - С.С.). Центральным документом второго дня стала «Программа действий Конгресса Эстонии по восстановлению независимости Эстонской Республики». В ней отмечалось, что Конгресс Эстонии является восстановителем законной государственной власти в Эстонии. Для восстановления независимости следует прекратить оккупацию. Вопросы государственного и международно-правового статуса Эстонской Республики в переходный период входят в исключительную компетенцию Конгресса Эстонии. Верховный же Совет ЭССР и созданные им самоуправления являются местными административными учреждениями оккупационной власти, их задачей является обеспечение нормальной повседневной жизни. При этом ни Конгресс Эстонии, ни эти административные учреждения не являются законной властью. Вплоть до восстановления конституционного представительного собрания Эстонской Республики у переходного правительства должен быть мандат Конгресса. Эстонская Республика будет восстановлена тогда, когда соберётся конституционное народное представительство – Рийгикогу. Это сможет произойти тогда, когда оккупационные войска будут нейтрализованы. Последним документом Конгресса стал зачитанный Паулем-Ээриком Руммо «Манифест Конгресса Эстонии». В нем Конгресс Эстонии сообщал народам мира о желании народа Эстонии восстановить Эстонскую Республику. (…)

Конгресс избрал Комитет Эстонии из 71 члена. Председателем Комитета стал Тунне Келам. Другими членами правления стали Эве Пярнасте, Юри Адамс, Сирье Эндре, Эдгар Сависаар, Эндель Липпмаа, Март Лаар, Калле Юргенсон, Юри Рятсеп, Тривими Веллисте и Пауль-Ээрик Руммо. Членом Комитета с правом совещательного голоса от Ляенемаа стал Александр Иконников. (…)

Многие надеялись, что на Конгрессе будет провозглашена Эстонская Республика. Однако этого нельзя было сделать, так как Эстонская Республика уже была провозглашена 24 февраля 1918 года. С проведением Конгресса Эстонии направление на правовую преемственность одержало победу над путём т.н. третьей республики. И, хотя в дальнейшем борьба между этими двумя направлениями продолжалась, государственность Эстонии была всё-таки восстановлена на основании правовой преемственности. Третьей республики не случилось, хотя некоторые этого очень хотели. Без Конгресса Эстонии мы так бы и остались каким-нибудь образованием в рамках СНГ. В этом и состоит его значение»²⁹.

Несколько слов о выборах КЭ, которые «продолжались пять дней». Как следует из протокола заседания ЦК в Куйвайые 26 ноября 1989 года, председатель группы обработки данных Калев Отс подал в ЦК прошение об отставке в связи с тем, что он не может обеспечить хранение, обработку и предоставление данных по предстоящим выборам в КЭ. Одним из его аргументов было то, что ни один принтер при главном компьютере ЦК не выдержит распечатки 500 000 бюллетеней. Помимо этого, «Вводимые данные по большей части непригодны к использованию, так как многие люди не указали свои адреса, или представили заведомо неверные адреса, или живёт в одном месте, а дал адрес, где прописан. Регистратор мог расслышать неверно, адрес не читается, вводящий данные в компьютер сам делает ошибки, многие люди за этот год успели поменять место жительства…». Добавим к этому, что во многих «кихелькондах», в которых проводились выборы, КГЭ не были созданы вовсе…

Каскад технических проблем был таким, что, как, напомним, указал автор «западных» мемуаров, о порядке избрания КЭ было сообщено только в середине декабря. На безрыбье победила формула Отса: «Голосовать сможет тот, у кого с собой будет регистрационное свидетельство»³⁴. Из составленного им же коммюнике указанного заседания ЦК, призванного, видимо, играть роль «закона о выборах»: «24 февраля 1990 года начнутся выборы депутатов Конгресса Эстонии. У избирателя должен быть с собой паспорт (для удостоверения личности и места жительства) и регистрационное свидетельство, которое будет погашено. Избираться будет 350 депутатов с правом голоса + 7% зарубежные эстонцы + 10% ходатайствующие. (Потом была установлена цифра в 500 депутатов – С.С.) Выборы будут личными. Определение нормы представительства депутатов передается уездам, причем уездные комитеты сами распределяют их по принципу кихелькондов, с учетом 3-5 мандатов на один округ».

Не могу удержаться при упоминании «зарубежных эстонцев», и вклинюсь со своими личными мемуарами. 23 августа 1989 года, во время уже упоминавшейся Балтийской цепочки, я был приглашён на семинар по образованию в Лохусалу, на котором выступал и «известный профессор» Калифорнийского универститета Рейн Таагепера. Надо отдать ему должное, впечатления пламенного революционера он не производил, и своё профессорское звание внешне вполне оправдывал. Так вот: отвечая на вопрос одной экзальтированной дамы о том, сколько зарубежных эстонцев вернется домой в «освобождённую» Эстонию, Таагепера, не задумываясь, ответил: «Двести». «Двести тысяч?»- переспросила дама. «Нет, просто двести»,- ответил этот гражданин США. И ведь не соврал.

Главной интригой предстоящих выборов КЭ, однако, была дата их проведения. Из выступления Калева Отса на том же заседании: «Для того, чтобы продолжить континуитет Эстонской Республики, Конгресс Эстонии должен пройти до выборов Верховного Совета, т.е. до выборов 17 марта 1990 года, и наш конкретный план проведения выборов мы должны довести до народа до 10 декабря 1989 года. (…) Для того, чтобы Конгресс Эстонии был правомочен принимать решения от имени всех граждан Эстонской Республики, ко времени проведения Конгресса Эстонии (не позднее 17 марта 1990 года) должно быть зарегистрировано больше половины из потенциальных граждан Эстонской Республики, т.е. 500 000».

Как мы уже видели, график был выдержан, и КЭ начался 11 марта. За шесть дней до выборов ВС ЭССР.

Последний Верховный Совет

Прошедшие 17 марта 1990 года выборы в последний состав ВС ЭССР были первыми демократическими выборами, и в них из 1 164 603 граждан Эстонской ССР приняло участие 78,2%. Победу одержал Народный Фронт. (Двумя годами позже состоялись выборы Рийгикогу – к тому времени «электорат» скукожился до 661 074 «граждан ЭР», из которых голосовать пришли 67,8%. Победила, как можно догадаться, Isamaa³²).

Тот состав ВС ЭССР 1990 года оказался довольно неожиданным. Вот как описывает его явный сторонник КЭ Энн Сарв:

«Причина переменчивости Верховного Совета была частично в том, что в результате непродуманного бойкота выборов со стороны национальных сил граждане Эстонии были в Верховнем Совете недопредставлены, а инородцы и бывшие коллаборанты, наоборот, были в большинстве. Верховный Совет был представительным собранием не граждан, а фактического населения. В него входило даже четыре представителя оккупационных войск. В Верховный Совет, конечно, было избрано и вполне впечатляющее представительство членов Конгресса Эстонии, но у правительства, назначенного в должность со стороны Верховного Совета, не было доверия Конгресса: премьер-министр (Эдгар Сависаар – С.С.) до голосования по утверждению правительства обещал руководствоваться Декларацией ВС от 30 марта и относиться к Конгрессу и его исполнительному органу Комитету Эстонии, как к равному партнеру, но тут же отказался от своих обещаний»³⁰.

Для того, чтобы понять настроения эстонцев той поры, воспользуемся ещё одними мемуарами – члена КА Рейна Ярлика:

«15 февраля 1990 года Päevaleht опубликовала короткое резюме результатов опроса 979 человек, проведенного центром исследования общественного мнения Mainor. Самая важная часть его гласила следующее: «Для принятия обязательных решений по вопросу будущего государственного статуса Эстонии у Конгресса Эстонии нет мандата общественности. Только 26% опрошенных сочли, что вопрос о статусе Эстонии должен решать Конгресс Эстонии». Интересно при этом, что в ходе данного опроса 55% эстонцев высказались в пользу проведения референдума по этому вопросу.

Обсуждение закрыто