СОЮЗ 
ОБЩЕСТВО 
СОБЫТИЯ 
МНЕНИЯ 
КУЛЬТУРА 
ИСТОРИЯ 
ОБРАЗОВАНИЕ 
ПРОЕКТЫ 
КАТАЛОГ 
ФОТО 
Очерки Елизаветы Владимировны Рихтер об истории, материальной и духовной культуре
Глава 5. Семья и семейная обрядность (XIX – первая половина XX века)
Часть 1 (Институт семьи)
Почти с самого возникновения раскола и вплоть до середины XIX века среди старообрядцев различных толков велись ожесточённые споры о том, можно ли заключать браки, если «законные совершители брака» – священники, принявшие сан ещё до реформы Никона, к концу XVII века вымерли? Да и следует ли вступать в брак, если в мире воцарился антихрист, скоро наступит конец света и надлежит думать не столько о семейной жизни, сколько о спасении души. Беснопоповцы, порвавшие с официальной церковью, приняли из семи церковных таинств лишь два – крещение и покаяние, которые, по их мнению, и «не от священных людей совершаемы могут…». Так писал И. Никольский в своей книге «Семейная жизнь в русском расколе» (стр. 18). Брачное таинство не признавалось. Однако требование безбрачия с самого начала вступило в противоречие с действительностью.
 Рис.45 Большой угол в задней избе. М.Колкья. Фото Е. В. Рихтер. |
Одной из ересей, в которых обвинялись староверы, поселившиеся за шведским рубежом близ Нарвы, Феодосий на Соборе новгородцев 1694 года назвал то, что они «жениться глаголют людям несть греха». Об этом пишет Андрей Иоаннов в книге «Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках» (стр.70). Новгородские беспоповцы тогда же решили: «… Брачное супружество совершенно отвергать законополагаем… обязываем и всем нашего брачного согласия жить девственно и соблюдать себя от совокупления с женами (И. Никольский, там же, стр. 20).
Жители мужской и женской обителей Ряпинаской мызы, вопреки учению последователей Феодосия, требовавших от своей паствы строгого девства, также вскоре «начаша жити житием многозазорным», а настоятель их Константин Федоров и, вообще, порвал в 1781 году с обителью. Он женился на своей духовной дочери и скрепил этот брак в никонианской церкви (И. Никольский, там же, стр. 108,109).
В 1721 году для сыска и переписи «раскольников, живущих в ямбургском, капорском, дерптском и других уездах» был направлен поручик Зиновьев, который нашёл, что «почти все федосеевцы, находившиеся здесь, жили с работницами, или женами невенчанными» (И. Никольский, там же стр. 108). Спустя столетие, в 1827 году, священник Носовской церкви писал о причудских староверах: «Живут с кем хотят и как хотят. Нет священнического благословения, нет браков, есть многожёнство, умножается число незаконных и брачных соотношений…»
Так или иначе, многие староверы Причудья в начале XIX века уже освободились из под влияния стеснительных догм и фактически руководствовались в повседневной жизни умеренными взглядами поморцев на брак, приспособив для венчания своих наставников.
Формально федосеевцы деревень Причудья признавали брак уже после 1846 года. И лишь в двух деревнях сохранялись федосеевские общины (староверы-рабские), придерживающиеся безбрачия. В деревне Кюкита, например, даже в конце 1840-х годов наставник не допускал заключения браков, поскольку это – «большой грех».
Наряду с венчанными браками в Причудье практиковались и невенчанные: «В деревне Кольки… тамошний сотник Григорий Смольнин показал, что для свершения браков обращаются к красногорскому наставнику, бывают случаи, что и невенчанные живут вместе, а потом иногда оставляют друг друга», – записано в одном из материалов ЦГИАР (Центрального Государственного Исторического Архива) СССР.
Кроме терпимости к фактическим бракам, не скреплённым наставником, характерно и безразличное отношение к свадебной церемонии. Скромная свадьба не осуждалась. Более того, в Причудье о свадьбах говорили: «А только расход этот, как наземь. Поминки – это покойнику польза, а свадьба никому не польза…». Или говорили, что «Свадьба – деньгам извод».
Распространен был в Причудье и смовольный выход замуж, когда девушка по сговору убегала к парню, и свадьбу справляли позже, опуская ряд важных её этапов. Интересные подробности о таких
свадьбах записаны в деревне Тихеда: «При наших родителях, говорят, и невест крали. Вызовет девушку знакомый парень: – Выйди тамочка, кавалер ждёт. – И – увезут. Бывало родители увезут невесту силой обратно, а жених в суд подаёт за пир большой, потратился он… Жених, если выгонят, так невеста может в суд подать за конфуз» (Источник: RKM Vene 1, стр. 15, 16).
|
Рис.62 Наставник общины в моленном азяме (длинный кафтан) в Муствеэ. 1906 год. |
Известная свобода в выборе формы заключения браков обычно не влияла на прочность брачных союзов. Характеризуя семейную жизнь староверов, Черносельская летопись, ссылаясь на муствеэского священника, отмечает: «Святость брака между супругами соблюдается строго». Разводы в Причудье были редкостью, причиной их могла быть только бездетность. Женщина в таком случае должна была «посвятить себя богу», мужчина же мог жениться вторично.
Но следствием таких «смешанных» браков стало перекрещивание в старообрядчество «правоверного» или «правоверный», о чём писал в статье «О раскольниках г.Риги» и Н. Лесков: «… Многие опыты показывают, что при таких случаях, после венчания не муж становится православным, а жена переходит в раскол».
На это среагировали царские власти и официальная православная церковь. В течение второй половины XIX века браки староверов, как невенчанных, так и венчанных в их моленных, стали считаться незаконными, и официальное отношение к ним выразительно определил лифляндский генерал-губернатор, князь Суворов, который свадьбу староверов «изволил назвать публичной собачьей свадьбой». Так писал русский писатель Н. Лесков (читай его «Русские деятели в Остзейском крае»).
Жёсткие меры властей в случаях, где один из супругов являлся православным, устрашали староверов. За такие браки несли ответственность не только поженившиеся, но и их дети, которых насильно перекрещивали в православие, отдавали на воспитание в православные семьи или в школы военных кантонистов. Даже после 1906 года, когда староверам были предоставлены некоторые гражданские права, вступающие в брак, каждый раз должны были испрашивать разрешения у губернатора на «присоединение к старообрядческому вероисповеданию» невесты или жениха.
Обязательное обращение в свою веру практиковалось и после 1920 года. В конце 1920-х годов один из жителей Калласте женился на эстонской девушке. Семья жила близ Йыгева, и по желанию матери в волостном правлении детей записали под эстонскими именами, но когда семья перебралась в Калласте, родственники мужа настояли на крещении детей, и им дали новые русские имена по святцам.
К сожалению, нет данных, на основании которых можно было бы определить численное и процентное соотношение смешанных браков у населения Причудья по конфессиональному и этническому составу. В 1834 году у старообрядческих наставников отобрали метрические книги, их передали в полицейские участки, куда брачующиеся регистрироваться часто и не приходили. А потому статистика того периода весьма однобока.
Только в 1914 году наставники получили право вести свои метрические книги. Согласно Книге записей, по Калласте за три года (1914-1916) среднее число браков в год составляло 10-13, из них примерно один брак в год являлся смешанным либо по вероисповеданию, либо по национальности. За эти годы только в двух случаях староверские парни женились на эстонках, а в одном – красногорская девушка привела православного мужа из ладожской деревни Морье. Но в целом определить, кто преобладал – «мирские» невестки или зятья – затруднительно.
Нет данных и о тех случаях, когда староверы после заключения считались «отпадшими», то есть переходили официально в православие или в лютеранство. По рассказам жителей определяющим была не национальность, а вероисповедание. Для местного населения подобное положение, то есть обязательное перекрещивание, оставалось в силе вплоть до 1945 года.
Не менее строгими были требования к соблюдению родственной дистанции между вступающими в брак. Не разрешалось жениться состоящим в кровном родстве (двоюродные и троюродные братья и сёстры). Не мог быть заключён брак, если у юноши или девушки была одна и та же крёстная мать, запрещались браки между кумой и кумом, крестными одного ребёнка, поскольку они состояли в так называемом духовном родстве. Собственно, ограничения эти у староверов были те же, что у венчающихся в церкви.
Продолжение следует...
Подготовил Димитрий Кленский
