Очерки Елизаветы Владимировны Рихтер об истории, материальной и духовной культуре

Глава 5. Семья и семейная обрядность (XIX – первая половина XX века)

Часть 3 (Свадьба)

В утро свадебного дня подружки наряжали невесту, у жениха собирался свадебный поезд («бывало, запрягали до 20 лошадей, украшали их букетами и бубенцами»). Перед самым выездом его благословляли его сестры, братья, крёстные отец и мать. В первых санях ехал дружка, во вторых – жених со сватом, затем поезжане – родня и друзья жениха.

Рис.45 Большой угол в задней избе. М.Колкья. Фото Е. В. Рихтер.  

В доме невесты всю церемонию вёл дружка: крестил кнутом каждую дверь, торговался с подружками за невесту, красу, за место около невесты. Когда жених усаживался на выкупленное у невесты место рядом с невестой, устраивалась застолица, но угощались «по-быстрому». Наступал серьёзный и торжественный момент расставания, из дома «гнали посторонних», невеста плакала. В большем углу на полу стлали шубу, на неё перед родителями вставали на колени молодые, «два раза поклонятся – ничова, а третий раз голову на низу держат». Тогда их хлебом и иконой (положенными в лукошко или решето) благословляют. «Мать обносит над головой, над спиной надо провести, чтобы они с хлебом жили век свой. Тогда отец благословляет, тогда крёстная матка» (RKM, Vene 1, стр.362, 714 – Тихеда и Калласте). При этом каждый благословляющий повторял: «Жить с хлебом и солью». Хлеб для этого случая пекли обязательно круглый, в верхней корке вырезали ямку для соли, называли его благословенным хлебом. Икону и хлеб заворачивали в салфетку, и невеста брала их с собой. После благословения жених с дружкой выводили невесту из дому, красу (в начале ХХ века ёлочку нередко заменяли букетом из бумажных цветов) привязывали к дуге лошади, и весь поезд отправлялся в моленную или прямо в дом  жениха (у православных – в церковь). На пути их перенимали, перегораживали дрогу жердями, устраивали ворота из ёлок, украшенных флажками, и дружка каждый раз откупался бутылкой вина. Как только молодая пара вступала в дом жениха (после венца у православных), их осыпали житом (парилив лицо), чтобы жилось хорошо: «Жито – это ведь жизнь человека». Переступая порог, невеста, по совету деревенских женщин, торопилась произнести слова: «Овцы мои, бойтесь меня, волк идёт, съест вас». Значения этого выражения сейчас объяснить не могут, «волк» по-видимому означает здесь представителя другого рода (рода невесты). Жених с невестой становились на колени перед родителями, и те их благословляли. Сидя в большем углу, «около бога», жених и невеста ожидали прихода наставника, посторонние к этому времени уже расходились, оставались лишь члены семьи и близкие родные. Церемония домашнего венчания заключалась в том, что жених и невеста со свечами в руках становились к иконам, а «батька» читал им «большой начал». Молодым надевали кольца, и на этом заканчивалась торжественная часть свадьбы. В дом опять собирался народ. Молодую сажали за занавеску, расплетали ей косу, укладывали волосы в пучок и надевали (повязывали) повойник. Делали это обычно крёстная мать или старшая невестка, жена старшего брата молодого. Ленту из косы молодой передавали девочке – золовке, сестре молодого. Лента эта не имела какого-либо особого названия. Известно, что лента – красная красота – олицетворяет в северовеликорусской свадьбе девичью волю, и с нею связано много свадебных песен. В Псковском уезде во второй половине XIX века лента как важная принадлежность свадебного ритуала была зафиксирована около Изборска (Печорский район). Но в 20-х годах ХХ века в этом районе в качестве красы выступает уже ёлочка (Шпис М. «Свадебные песни и обряды из свадебной игры, записанной в деревне Городище Петсерского уезда (бывшей Псковской губернии) в Эстонии». Петсери, 1936, стр.9).   

Одним из эпизодов восточнославянской свадьбы является предоставление другой, «фальшивой» невесты молодому. В Причудье примерно такой же обряд существовал ещё в первой четверти ХХ века. Повязав голову молодой повойником, женщины звали молодого. Рядом с молодой сидела её подружка, обе были покрыты платками, и молодой должен был угадать, которая из них его жена. Угадав, он снимал с неё платок, клал на повойник золотую монету, предназначавшуюся для женщины надевавшей повойник, выводил молодую к гостям и говорил: «Посмотрите мой товар!». Гости кричали: «Вот так молодая, хорош товар…». В доме к этому времени собирался народ, «всем хотелось посмотреть на молодых». Молодая одаривала родню мужа: свекрови дарила полушалок и материю на платье, мужу, его отцу и братьям – по рубашке, сёстрам – ткань на блузки или платки. Мастерство невесты в этих подарках не демонстрировалось, но по ним люди судили об умении невесты зарабатывать деньги, «заботная она или нет». После того как невесте надели на голову повойник, молодым впервые в этот день давали поесть, после чего они шли по деревне, приглашали сродствоили роду: «Пожалуйста, приходите к нам на свадьбу повеселиться…». Поскольку и у староверов, и у православных мать невесты никогда не присутствовала на венчании дочери в моленной или в доме жениха, а отец бывал лишь в редких случаях, то жених специально шёл приглашать на свадьбу тестя, называя в первый раз его отцом. Тёщу на свадьбу никогда не звали, свадьба дочери – «это же ей печаль», говорят в Причудье. Молодые заходили в каждый дом вместе. Священник Носовской церкви (от названия местности: Nina, в переводе на русский – Нос) особо выделил этот обычай: «Во время свадебного пира существует один недостаток. Так как свадьба всегда совершается в доме жениха, то молодые должны идти сами приглашать роду невесты, и много нужно кланяться и просить, чтобы они удостоили своим  посещением» (Летопись Носовской церкви, лист 10. Запись 1892 года).

 

Рис.62 Наставник общины в моленном азяме (длинный кафтан) в Муствеэ. 1906 год.

За свадебным столом гости располагались, где придётся, определённое место предназначалось лишь для близких невесты: в большем углу сидели отец и крёстные невесты. Сами молодые и дружка жениха ухаживали за гостями и за столом не сидели. Однако на памяти живущих нынче старых людей порядок этот изменился: за стол в больший угол, «возле бога» стали сажать молодых, а рядом с невестой усаживали родню жениха, и около последнего – родню невесты.

Обязательной часть свадебной застолицы было опевание молодой пары и гостей. Опевали обычно старухи, знавшие величальные песни. За это гости одаривали певиц деньгами, и на собранные деньги сразу же покупали вино. Свадебный пир нередко длился всю ночь, многие гости оставались тут же ночевать.

Утром, после первой брачной ночи, молодая шла за водой, а ей всячески мешали – из ведра выливали воду, в колодце вырывали крюк – «откупайся молодая». Та же игра сопровождала и традиционное приготовление блинов в русской печи: прятали от молодой сковородник, не откупится – блины сгорят. Когда молодая начинала подметать пол, «воровали» веник, мусорили и т.д. Откупалась молодая шёлковыми лентами и платками.  

Чаще свадьбу справляли один день, в воскресенье. В завершение свадебного угощения подавали на стол кисель – «разгоняй» или манную кашу. Кашу разливали по чашкам или тарелкам, и гости «командовали» свекрови: «Хозяйка, закрой кашу!» Свекровь накрывала кашу тарелкой, а гости «выкупали» кашу, клали на тарелку деньги и ели из других чашек. Деньги «под кашу»  и были единственным подарком гостей невесте.

Утром на второй день свадьбы молодые ехали к родителям молодой и приглашали их в дом жениха к столу. В случае, если «свадебных» уже не было, молодая приносила благословенный хлеб, клала его на стол со словами: «Как хлеб в семье любите, так и меня в семье любите».

Ровно через неделю после свадьбы, обычно в следующее воскресенье, молодые шли «к тёще на яичницу». Яичницу тёща подавала в большой глиняной чашке, накрытой тарелкой. На тарелку зять клал металлические деньги для тёщи (она обычно тайком отдавала их дочери), а затем принимался есть яичницу. В доме собирался народ, и все с любопытством следили за тем, как молодой станет есть яичницу: аккуратно, с краю, или разом смешает всю яичницу в чашке. Этим молодой оповещал всю деревню о добрачном целомудрии своей жены. Обычай подавать яичницу во время визита молодых к тёще начал исчезать в начале ХХ века, не изменилось лишь название посещения тёщи: «на яичницу».   

Послесвадебный период растягивался надолго, иногда на целый год, так как молодые каждое воскресенье шли на отзываниек кому-нибудь из родственников или друзей, гулявших на их свадьбе. Приглашённые (званые) гости на свадьбу никаких подарков не несли, зато отзывали (приглашали, звали к себе) молодых, устраивали им угощение. Про отзывание в Калласте говорят, что это, как вторая свадьба.

В свадебной церемонии у староверов Причудья удержались до середины 1930-х годов такие обряды, как вечерины у невесты, приготовление для неё красы, свадебный поезд с дружкой и выкуп невесты и красы, благословение молодых хлебом, исключение из числа гостей в первый день свадьбы матери невесты, осыпание молодых житом в доме жениха, опевание молодых и гостей на свадебном пиру, испытание молодой на утро после свадьбы (пашет пол, идёт за водой, печёт блины), посещение матери молодой через неделю (к тёще на блины), отзывание. Свадьба в Причудье в первые десятилетия ХХ века уже отличались от свадеб, справлявшихся например, в Гдовском районе. Жительница Калласте, попавшая в бурю на восточный берег озера в начале 30-х годов и видевшая свадьбу в деревне Ветвеник Гдовского района, отозвалась о ней так: «Мне жутко показалось, как старообразно у них играют свадьбу».

В чём заключалась «старообразность» свадьбы? В деревнях Ветвеник и Зигоска, например, всегда дымничали. В день свадьбы невесту сажали на квашню, волосы её были распущены, и она плакала. Под пение (опевание) подружек к невесте подходили родные, проводили гребнем по волосам, «чесали» и кидали ей в подол подарки, одаривали её деньгами, дянками, платками. А подружки в это время пели:

Та зачем рано заплакала,
Об своей ли об русой косе,
Об своей ли вольной волюшке.
Как пришла сватья немилая,
Она брала косу в обе руки,
Разделяла косу на две косы,
Выплетала алым ленточкам.
Вы красуйтесь, подружки мои,
Как я раньше красовалася,
Алым лентам забавлялася.

Когда жениха и невесту благословляли её родители, молодая пара стояла на шубе, лежащей на полу шерстью вверх. Хлеб, которым наделяли невесту, назывался породником. Отъехав от дома невесты, свадебный поезд сразу же останавливался, и дружка невесты шёл приглашать родителей невесты на следующий день в дом жениха. Ему подавали пирог без ножа и вилки, и он отламывал кусок от целого пирога. Затем поезд отправлялся дальше. В доме жениха молодых осыпали житом и хмелем и встречали песней:

Привели к нам толенку,
Привели к нам неженку,
Не дадут в нас толиться,
Не дадут в нас нежиться,
У нас ведры грузные,
У нас горы крутые.  
У нас свекрови старые,
Дерева упрямые.

В конце свадебного пира крёстная мать молодой обходила гостей с блюдом, собирала деньги (говорили: «под ковши пошли»). Деньги крёстная отдавала потом невесте.

Некоторые отличия наблюдались и в свадебной обрядности населения Печорского района. Обязательно дымничали, то есть осматривали хозяйство жениха, ехали к жениху кашники – родня невесты. Вечеринки перед свадьбой устраивались и у жениха, и у невесты. Приглашали гостей на свадьбу раздельно: жених с двумя «братьями» ехал кланяться своей роде, невеста с двумя подружками – своей. Накануне свадьбы топили баню для невесты. В день свадьбы, утром, родственники «чесали» невесте волосы и дарили ей подарки. Родители благословляли жениха и невесту надельным хлебом. Ленты из косы невесты жених бросал в толпу девушек, а повойник брал с собой в церковь. В доме жениха свёкор снимал кнутом с головы молодой платок. Откупалась молодая самодельными поясками.

В деревнях северного Причудья и Принаровья свадебный обряд имел свои особенности. Сватовство состояло из двух этапов: посещения свахи и рукобитья, или богомолья (Богу молились). Здесь также дымничали. Накануне свадьбы для невесты топили баню. Убирать дом жениха шла не невеста, как в Причудье, а её подружки и тётка. Обычай расчёсывать волос невесты здесь не соблюдался, но утром родня устраивала и невесте, и жениху проводы («прощались под ковши»). Главные участники свадьбы со стороны жениха назывались клетниками, а вся невестина рода – волками. При благословении жених и невеста стояли на шубе. До венца молодые ничего не ели. От венца молодая ехала уже в повойнике. В доме жениха свекровь «сажала молодую в платки», то есть покрывала её платком, затем снимала его и, встряхивая в сторону, приговаривала: «Наша молодая не спала, не дремала…». После этого молодой сажали на руки мальчика или девочку. «Волкам» отводился второй день свадьбы. Тогда же молодая приглашала деревенских женщин, дарила им повойники, угощала водкой. Назывался этот обычай баней, хотя никто в бане не мылся.

Приведённый  материал свидетельствует о том, что свадебная церемония у жителей Причудья в силу особенностей их быта модернизировалась быстрее, чем у русских крестьян Северо-Запада России. В конце XIX – начале XX веков отдельные этапы свадьбы сократились, некоторые обряды, предшествующие свадебному периоду, исчезли. Несколько дольше удерживались отдельные детали псковской свадьбы в деревне Нина. Но в целом отличия в свадебной церемонии православного и старообрядческого населения Причудья были незначительными, и, можно сказать, она была единой для данного района.                 

Продолжение следует...

Подготовил Димитрий Кленский

Все материалы рубрики «Русская Эстония» здесь.

© «Славия»

Add comment

 


Security code
Refresh

Читайте также:

ТОП-10 материалов сайта за месяц

Вход на сайт