СОЮЗ 
ОБЩЕСТВО 
СОБЫТИЯ 
МНЕНИЯ 
КУЛЬТУРА 
ИСТОРИЯ 
ОБРАЗОВАНИЕ 
ПРОЕКТЫ 
КАТАЛОГ 
ФОТО 
Портал «Slavia» продолжает публиковать материалы новой серии очерков о русской жизни в довоенной Эстонии. Предлагаем читателю выдержки из книги «Литературное турне 1938 года». Автор исследования – Антон Владимирович Бакунцев, уроженец Таллина, доцент кафедры теории и методики редактирования факультета журналистики Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова.
Продолжение. Часть 17.
* * *
Послесловие
Ни в прозе, ни в поэзии, ни в публицистике И.А. Бунина поездка в Прибалтику не оставила никакого следа. Похоже, что в творческом отношении это путешествие оказалось для нобелевского лауреата бесплодным. И хотя Ю.Д. Шумаков в ряде своих очерков о пребывании Бунина в Эстонии утверждал, что таллинская встреча с Э.В. Фехнер подсказала писателю сюжет рассказа «Темные аллеи»328, написанного 20 октября 1938 года, эту «гипотезу» никак нельзя воспринимать всерьез: слишком уж малоубедительна аргументация, лежащая в ее основе329.
В.В. Шмидт. Конец 1930-х гг.
НИОР РГБ. Ф. 693. Карт. 1. Ед. хр. 7. Л. 1. Публикуется впервые |
И все же можно не сомневаться: прибалтийское турне 1938 года было отнюдь не рядовым событием в жизни Бунина. Причем наилучшие впечатления у него, по всей видимости, остались от Литвы. Недаром, надо думать, в 1952 году, готовя к изданию в Нью-Йорке свой последний сборник рассказов «Весной, в Иудее. — Роза Иерихона», в автобиографической заметке «От автора» Бунин написал, что его полулегендарный пращур Симеон Бунковский был выходцем из Литвы — притом что прежде в аналогичных бунинских текстах страной происхождения Бунковского всегда значилась Польша330.
Красноречивая замена!
В 1967 году Л.Ф. Зуров писал А.К. Бабореко, что из своего турне «вернулся Иван Алексеевич совершенно больным и разбитым. Раздраженным до крайности. В Прибалтике его хорошо угощали. А пить ему было запрещено»331. Думается, что это была не единственная причина бунинского раздражения.
Напомним, что весной 1938 года писателю было 67 лет, в свое турне он отправился не вполне окрепшим после перенесенного накануне гриппа, да и погода в Прибалтике почти все время была отвратительной — ветреной и промозглой. Кроме того, не исключено, что от Бунина не ускользнула та неприязненность, с которой к нему отнеслась некоторая часть русской общественности Прибалтики. Да и заработок, вероятно, оказался совсем не таким, на какой он рассчитывал. Сколько всего получил писатель за свои выступления, в точности неизвестно. У нас имеются сведения лишь о той сумме, которая была ему выплачена за творческий вечер в Литовском государственном театре, — 200 литов332, т.е. около 1000 франков.
В последующие два года Бунин продолжал поддерживать отношения с наиболее близкими ему по духу русскими прибалтийцами. Среди них были М.В. Добужинский (который, впрочем, уже в 1939 году через Великобританию перебрался в США), П.М. Пильский, М.В. Карамзина, В.В. Шмидт333. Бунинская переписка с ними стала теплее, задушевнее. Недаром М.В. Карамзина делилась с В.В. Шмидт (письмо от 20 апреля 1939 года): «В нем самом удивительно много нежности и ласковости, это я очень чувствую. И постоянно теперь имею как бы подтверждения в его письмах»334.
В 1938 году Бунин настоял на том, чтобы М.В. Карамзина выпустила свой первый (и единственный) сборник стихов «Ковчег», который получил одобрение лучших критиков русского зарубежья, а именно Г.В. Адамовича, П.М. Пильского и В.Ф. Ходасевича335.
Однако после того как Франция была оккупирована гитлеровскими войсками, а Красная армия вошла в Прибалтику, все связи прервались. 6 сентября 1940 года Бунин записал в своем дневнике: «Часто думаю: как незаметно прошло такое огромное событие — исчезновение целых трех государств — Литвы, Латвии, Эстонии! Давно ли я видел их со всей их национальной гордостью, их президентами, их “процветанием” и т.д.! Поиграли больше 20 лет во все это — и вот точно ничего этого не было! От Карамзиной уже давным-давно ни слуху, ни духу — и, верно, навсегда… А Чехия, Польша, Бессарабия, Дания, Голландия, Норвегия, Бельгия, прежняя Франция? Уму непостижимо!»336
А потом и вовсе началась Великая Отечественная война.
М.В. Карамзина. Конец 1930-х гг. |
Мало кому из прибалтийских знакомцев писателя посчастливилось избежать арестов и депортаций, уцелеть в застенках НКВД или гестапо, в советских или нацистских концлагерях, вообще пережить войну. Бесследно исчезла Э.В. Фехнер. Умерли «своей смертью» в годы немецкой оккупации поэт И. Северянин, критик П.М. Пильский, тенор Д.А. Смирнов. В 1943 году гестаповцами был расстрелян в еврейском гетто Каунаса бывший спецкор газеты «Сегодня» Б.С. Оречкин. Сгинули в ГУЛАГе главный редактор этой газеты М.С. Мильруд и директор рижского Русского театра В.И. Снегирев. Умерла в 1942 году в ссылке в Новом Васюгане М.В. Карамзина. В 1945 году скончался в тюремной больнице НКВД поэт Б.Х. Тагго-Новосадов. Прошли через советские лагеря журналист А.К. Перов, литератор Ю.Д. Шумаков, общественный деятель Т.П. Милютина, просветитель И.Н. Заволоко, поэт А.И. Формаков (к счастью, им довелось дожить до глубокой старости). Не обошлось без тяжелых испытаний в жизни актрис Т. Вайчюнене и Т.Д. Клименко-Ратгауз, педагога А.И. Тыминского.
Критик и литературовед К.П. Корсакас в советское время стал академиком.
В.В. Шмидт всю жизнь проработала в одной из тартуских школ учительницей русского языка и литературы и «более 25 лет руководила русским литературным объединением при Тартуском отделении Союза писателей Эстонии»337.
В 1943–1944 годах ей с Буниным почти чудом довелось обменяться несколькими письмами. Самое последнее из бунинских посланий дошло до адресата лишь в 1958 году338.
Примечания и ссылки
Аббревиатуры
ДРЗ — Дом русского зарубежья имени А. Солженицына (Москва) ЛАЛИ — Литовский архив литературы и искусства (Вильнюс) ЛГИА — Латвийский государственный исторический архив (Рига) НИОР РГБ — Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (Москва) ОПМК — Окружной педагогический музей Каунаса ОР БЛАН — Отдел рукописей Библиотеки Литовской академии наук (Вильнюс) ОР ИМЛИ — Отдел рукописей Института мировой литературы имени М. Горького Российской академии наук (Москва) РАЛ — Русский архив Лидсского университета (Лидс, Великобритания) РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства (Москва) ЦГАЛ — Центральный государственный архив Литвы (Вильнюс) ЭГА — Эстонский государственный архив (Таллин)От автора
328. См.: Шумаков Ю.Д. Иван Бунин в Тарту. С. 202; Он же. Первая любовь Ивана Бунина. С. 25; Он же. И.А. Бунин в Прибалтике. С. 96; Он же. Звезда над Прибалтикой. С. 42; Item. Ivan Bunin Tartus // Keel ja Kirjandus (Tallinn). 1963. № 9. Lk. 560; Item. Bunin Baltikumis // Looming (Tallinn). 1981. № 1. Lk. 132. 329. Вот наиболее «весомый» довод Шумакова: «Летом 1938 г. Бунин сообщил мне в письме, что под влиянием пережитого в Таллинне он задумал написать рассказ о первой любви. И действительно, в конце того же года писатель создает рассказ “Темные аллеи”, ставший заглавием для его последней книги. Мне вспомнилось, как в артистической, прощаясь с И.А., Эмилия поцеловала писателю руку. Подобно Э.В. Фехнер, героиня рассказа — Надежда — “… подошла и поцеловала ему руку”. Конечно, это другие люди, они встретились после трех десятилетий, а не через пятьдесят три года… Но где, как не в жизни, черпает художник такие детали, правдивые интонации…» (Шумаков Ю. Звезда над Прибалтикой. С. 42; см. также: Шумаков Ю.Д. Первая любовь Ивана Бунина. С. 25; Он же. И.А. Бунин в Прибалтике. С. 96 и др.). Мало того, что между Буниным и Ю.Д. Шумаковым никогда никакой переписки не было (см. примеч. 333), сам автор «Темных аллей» совершенно иначе объяснял происхождение этого рассказа: «Перечитывал стихи Огарева и остановился на известном стихотворении: Была чудесная весна! Они на берегу сидели, Во цвете лет была она, Его усы едва чернели… Кругом шиповник алый цвел, Стояла темных лип аллея… Потом почему-то представилось то, чем начинается мой рассказ, —осень, ненастье, большая дорога, тарантас, в нем старый военный… Остальное все как-то само собой сложилось, выдумалось очень легко, неожиданно, — как большинство моих рассказов» (Бунин И.А. Собр. соч. Т. 7. С. 568). Зная, что Бунин всегда отрицал автобиографический характер своих произведений (даже когда эта автобиографичность для всех была «очевидна»), легко усомниться в искренности бунинских слов, если бы эта версия происхождения рассказа «Темные аллеи» не была повторена почти слово в слово в письме Бунина к Ю.Л. Сазоновой-Слонимской от 16–23 августа 1952 г. (см.: «Драгоценная скупость слов»: Переписка И.А. и В.Н. Буниных с Ю.Л. Сазоновой (Слонимской) (1952–1954) / вступ. ст. К. Триббла; публ. К. Триббла, О. Коростелева и Р. Дэвиса // И.А. Бунин: Новые материалы. М., 2010. Вып. 2. С. 296). Это обстоятельство доказывает достоверность бунинского свидетельства, т.к. в своих письмах к Сазоновой — женщине весьма разнообразно одаренной, вознамерившейся в 1950-х гг. написать о Бунине книгу, автор «Жизни Арсеньева» и «Темных аллей» был поразительно откровенен и часто признавал то, что прежде оспаривал. 330. См., напр., бунинские письма к А.Н. Сальникову от 2 марта 1901 г. (Бунин И.А. Письма 1885–1904 годов / под общ. ред. О.Н. Михайлова. М., 2003. С. 360) и к С.А. Венгерову от 17 апреля 1915 г. (Бунин И.А. Собр. соч. Т. 7. С. 525). 331. Цит. по: Бабореко А.К. Бунин… С. 321. 332. Гонорарная ведомость Литовского государственного театра за апрель 1938 года (ЦГАЛ. Ф. 391. Оп. 4. Ед. хр. 1650. Л. 24). 333. Ю.Д. Шумаков утверждал, что нобелевский лауреат переписывался и с ним, однако в описях бунинских материалов в отечественных и зарубежных архивохранилищах письма Ю.Д. Шумакова к Бунину не значатся (см.: Литературное наследство. Т. 84. Кн. 2. С. 447–514; Heywood A.Y. Catalogue of the I.A. Bunin, V.N. Bunina, L.F. Zurov and E.M. Lopatina collections / edited by Richard D. Davies, with the assistance of Daniel Riniker. Leeds, 2000). Что же касается бунинских писем к Ю.Д. Шумакову, то, по словам таллинского литератора, они то ли погибли в огне, то ли были похищены из его разграбленной во время Второй мировой войны библиотеки, и наряду с этими письмами в числе сгоревших или пропавших книг были «бесконечно дорогие мне тома Ив[ана] Алексеевича с его милыми строками на память» (письмо Ю.Д. Шумакова к Л.Ф. Зурову от 27 января 1966 г.: ДРЗ. Ф. 3. Оп. 1. Карт. 2. Ед. хр. 124. Л. 4 об.). 334. Цит. по: Киселева Л. Созвучие... С. 89. 335. Адамович Г. Литературные заметки // Последние новости (Париж). 1939. 12 янв. № 6499. С. 3; Пильский П. Ковчег. Книга стихотворений М.В. Карамзиной // Сегодня (Рига). 1939. 27 янв. № 27. С. 8; Ходасевич В. Книги и люди // Возрождение (Париж). 1939. 10 февр. № 4170. С. 9. См. также переписку И.А. Бунина с М.В. Карамзиной по поводу мнения названных критиков о «Ковчеге»: Письма [И.А. Бунина] к М.В. Карамзиной. С. 676–678. 336. Устами Буниных. Т. 2. С. 293. 337. Киселева Л. Созвучие… С. 75. 338. Письма Бунина к Шмидт ныне хранятся в НИОР РГБ (Ф. 429. Карт. 4. Ед. хр. 16). Опубликованы: Шмидт В.В. Встречи в Тарту. С. 331–340. О существовании этих писем Ю.Д. Шумаков извещал Л.Ф. Зурова в письме от 19 августа 1965 г.: «…в Тарту жива одна девушка, у нее также есть письма Ив[ана] Ал[ексеевича], но она бережет их как зеницу ока и никуда не отдает этот материал. Там есть и редкостные фото и т.д. Я считаю это неправильным — она могла бы дать сделать [Орловскому литературному] музею фотокопию. Но вопрос деликатный, сугубо личный» (ДРЗ. Ф. 3. Оп. 1. Карт. 2. Ед. хр. 124. Л.11–11 об.). Письма Бунина к М.В. Карамзиной сохранились также благодаряВ.В. Шмидт, которой они были переданы Марией Владимировной незадолго до ссылки — в марте 1941 г. В 1960-х гг. В.В. Шмидт предоставила эти письма в распоряжение А.К. Бабореко, который опубликовал их в 84-м томе «Литературного наследства» (Кн. 1. С. 663–687). Перед этим А.К. Бабореко писал Л.Ф. Зурову 30 ноября 1967 г.: «Мне очень “повезло”: я получил в свои руки 30 писем Ивана Алексеевича (автографы) к Марии Владим[ировне]Карамзиной. Позднее, вчитавшись в них, я попрошу Вас заглянуть в письма М[арии] В[ладимировны] к Ивану Алексеевичу, чтобы помочь мне уяснить некоторые вопросы» (ДРЗ. Ф. 3. Оп. 1. Карт. 1. Ед. хр. 34. Л. 149 об.). После опубликования в «Литературном наследстве» письма Бунина к М.В. Карамзиной с вырезками публикаций и фотопортретами писателя были также переданы в феврале 1974 г. в НИОР РГБ (Ф. 693. Карт. 1. Ед. хр. 2, 5, 8).
