СОЮЗ 
ОБЩЕСТВО 
СОБЫТИЯ 
МНЕНИЯ 
КУЛЬТУРА 
ИСТОРИЯ 
ОБРАЗОВАНИЕ 
ПРОЕКТЫ 
КАТАЛОГ 
ФОТО 
Портал «Slavia» продолжает публиковать материалы новой серии очерков о русской жизни в довоенной Эстонии. Предлагаем читателю выдержки из книги «Литературное турне 1938 года». Автор исследования – Антон Владимирович Бакунцев, уроженец Таллина, доцент кафедры теории и методики редактированияфакультета журналистики Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова.
Часть 2.
|
И.А. Бунин на вокзале в Тарту. |
«Ваш приезд в Прибалтику объединит нас и с другими русскими…»
/Вместо предисловия/
Весной 1938 года русский писатель-эмигрант, лауреат Нобелевской премии И.А. Бунин совершил трехнедельное литературное турне по странам Балтии. В Каунасе, Риге, Даугавпилсе, Тарту, Таллине писатель выступал перед местной многонациональной публикой с чтением своих воспоминаний и рассказов. Русская и «туземная» общественность Литвы, Латвии и Эстонии выказывала ему разнообразные знаки внимания, устраивала в его честь банкеты, приемы, знакомила его со своей культурой. Пресса неустанно вела летопись пребывания нобелевского лауреата на прибалтийской земле: тон газет (особенно русских) был неизменно благожелателен, а иногда и прямо восторжен. Все говорило о том, что за эти три недели писателя «овеяла неповторимая атмосфера поклонения и любви»11. Однако это была лишь внешняя, притом парадная, сторона бунинского визита. На самом деле далеко не все прибалтийцы радовались приезду нобелевского лауреата. К числу таковых, помимо местных шовинистов, вообще настроенных враждебно по отношению ко всему русскому, и местных «прогрессистов», испытывавших социально-политическую неприязнь к «белоэмигранту» Бунину, как ни странно, принадлежали и многие представители русских колоний. Письма, дневники, мемуары этих (русских!) людей дышат злобой и раздражением против писателя. Как только они его не называют! «Надменный», «неучтивый», «сухой», «пренеприятный человек», «римский патриций, гордый и пренебрежительный», «знатный гость более высокой расы», «грязный старикашка», «рамоли» и т.п.12 Несомненно, в подобных оценках сказывались в первую очередь личные впечатления от общения с нобелевским лауреатом, который в обществе, тем более незнакомом, держался обычно как светский лев и свою врожденную застенчивость прятал под маской нарочитой церемонности, казавшейся многим чванством13. Не исключено также, что во время турне Бунин не особенно старался скрывать свое подлинное отношение к Прибалтике, которая была для него не более чем «провинцией», «задворками Европы»14. В этом смысле очень показательны строки из его письма от 8 сентября 1929 года к молодому писателю Л.Ф. Зурову, жившему тогда еще в Риге: «Уже давно думаю вот что: хорошо ли Вам сидеть весь век в провинции? Не следует ли пожить в Париже? Вы почти в России и возле России настоящей — все это прекрасно, да недостаточно ли (до поры до времени)? Не пора ли расширить круг наблюдений, впечатлений и прочая, прочая?..»15 Однако личные дурные впечатления были далеко не единственной причиной того, что некоторая часть русского населения Прибалтики с самого начала бунинского визита оказалась настроенной «противо-Бунински»16. Ведь большинство подобных недоброхотов воочию писателя так и не увидели: одни из принципа проигнорировали его творческие вечера, другие на них не попали в силу своей бедности или удаленности от тех городов, где выступал Бунин17 Что же их от него оттолкнуло? Дело в том, что в первые же часы своего пребывания в Прибалтике нобелевский лауреат, сам того не ведая, разбил надежды, которые русскими прибалтийцами возлагались на его приезд. В страны Балтии и прежде из «большой Европы» приезжали с лекциями, концертами, творческими вечерами представители культуры русского зарубежья, в том числе А.Т. Аверченко, К.Д. Бальмонт, Н.А. Бердяев, А.Н. Вертинский, И.А. Ильин, А.И. Куприн, Е.Н. Кузьмина-Караваева (мать Мария), П.Н. Милюков, С.С. Прокофьев, А.М. Ремизов, Е.Н. Рощина-Инсарова, С.Л. Франк, Ф.И. Шаляпин, З.А. Шаховская, И.С. Шмелев и др. Почти всех их принимали здесь с благодарностью и энтузиазмом. Однако бунинский визит для русских прибалтийцев имел особое культурное, общественное, нравственное и даже политическое значение. В лице знаменитого русского писателя, удостоенного высшей литературной награды, прославленного на весь мир, русская общественность Прибалтики хотела видеть духовного вождя, национального лидера, способного сплотить вокруг себя всех русских, живущих на чужбине, и стимулировать их «национальную гордость и самосознание»18. Одной из первых и, в глазах местных русских, — непростительных «ошибок» Бунина стали его слова о собственном не то польском, не то литовском происхождении, сказанные в интервью, которое он дал прибалтийским журналистам в поезде, по дороге от германо-литовской границы к Каунасу. Эти слова, свидетельствовавшие лишь о том, что писателю была небезразлична история его рода, многие русские сочли оскорбительными для национальных чувств. Некто В.К. Александров (фермер) писал по этому поводу своему приятелю и бывшему однополчанину (по Северо-Западной армии) — литератору Л.Ф. Зурову: «По приезде в Литву Бунин имел “интервью” с корреспондентом “Сегодня”. То ли был построен расчет (материальный) на Литву или же была шутка, я лично принял за последнее. Сказано было следующее: что когда-то предок, выходец из Литвы, что-то вроде Бунинчаускаса, был за какие-то грехи переименован русским царем в Бунина19. Теперь, когда русские судьбою и так обижены, они не хотят видеть в своих лучших представителях ничего такого, что бы принесло им в сердце боль, которой у русских людей и так хоть отбавляй»20. По утверждению В.К. Александрова и некоторых его единомышленников, следствием бунинской «бестактности» стали полупустые залы и в целом довольно прохладный прием. Трудно сказать, насколько это соответствовало действительности, но можно не сомневаться: русская общественность разочаровалась в нобелевском лауреате. Он явно не годился на роль «общерусского вожака». Но ведь Бунин и сам не желал для себя этой роли. В свое время, после получения Нобелевской премии, он не внял настойчивым уговорам М.А. Алданова «быть нашим культурным «послом» в Европе, каким был Тургенев»21. А уж общественные и политические лавры писателя и подавно не прельщали. В Прибалтику он приехал с более чем прагматической целью — как литературный «гастролер», — рассчитывая заработать некоторую сумму чтением своих произведений22. Сборы с творческих вечеров интересовали его гораздо больше, чем внутриполитическая ситуация в прибалтийских странах, и в проблемы, которыми жили местные русские диаспоры, он, скорее всего, не вникал. Между тем проблемы эти были совсем не шуточными. Русские в той или иной степени — как на бытовом, так и на государственном уровне — подвергались всякого рода унижениям и дискриминации. При этом в русской среде не было подлинного этнокультурного единения. Словом, русским в Прибалтике и впрямь жилось нелегко. И какими бы вздорными ни казались их обиды на Бунина, все же русских прибалтийцев можно понять: в их упреках в адрес нобелевского лауреата эхом отозвалась неподдельная, живая душевная боль за поруганное, как они считали, русское достоинство. Чтобы убедиться в этом, совершим небольшой экскурс в историю русских диаспор Прибалтики 1920–30-х годов.
Продолжение следует...
Примечания и ссылки
11. Шумаков Ю. Звезда над Прибалтикой. С. 42.
12. В ответ на это критик П.М. Пильский возразил бы: «Так говорят о Бунине, так судят о нем люди, доверяясь своему первому впечатлению, мало знающие писателя, этого человека» (Пильский П. Иван Бунин // Для вас (Рига). 1938. 1 мая. № 18. С. 2). Но вряд ли ему удалось бы переубедить кого бы то ни было из бунинских хулителей.
13. См. письмо М.И. Цветаевой к В.Ф. Булгакову от 18 января 1926 г.: «Познакомилась с Л. Шестовым, И. Буниным и… Тэффи. Первый — само благородство, второй — само чванство, третья — сама пошлость» (Цветаева М.И. Собр. соч.: в 7 т. М., 1995. Т. 7. С. 11). Очень хорошо по этому поводу знакомая Бунина — жившая в Эстонии поэтесса М.В. Карамзина — писала другой его знакомой, тоже поэтессе-«эстоноземелке» В.В. Шмидт: «Да, я очень чувствую нежность Ивана Алексеевича. И не только нежность — идеализм, мягкость, доброту. А другое в нем — что почему-то бросается в глаза всем людям, его осуждающим, — надо его превозмочь, и он сам вдруг идет на помощь и поворачивается своей хорошей, благородной, душевной стороной. Мне кажется, я не ошибаюсь, мне кажется, что я не ослеплена» (Цит. по: Киселева Л. Созвучие: Письма М.В. Карамзиной к В.В. Шмидт // Карамзина М. Ковчег: Стихотворения. Судьба… С. 80–81).
14. Впрочем, его точку зрения разделяли и некоторые русские «прибалтийцы». Например, М.В. Добужинский, живший в 1924–1939 гг. в Литве, жаловался в письмах парижским друзьям: «Я очень тоскую по Парижу и все еще не могу привыкнуть к Каунасу… Провинция все же иногда очень действует на нервы! Здесь просто скучно» (Цит. по: Ковтун А. Возвращенные сюжеты… С. 161).15. «Предчувствие мне подсказывает, что я недолгий гость»: Переписка И.А. Бунина и Г.Н. Кузнецовой с Л.Ф. Зуровым (1928–1929) / публ. И. Белобровцевой и Р. Дэвиса // И.А. Бунин: Новые материалы. М., 2004. Вып. 1. С. 268.
16. Письмо В.К. Александрова к Л.Ф. Зурову от 10 декабря 1938 г. Цит. по: Жожина О. Литературное турне И.С. Шмелева по Прибалтике. Приложение // Русские в Прибалтике: сб. ст. / под ред. И. Белобровцевой. М., 2010. С. 253.
17. Однако те, кто хотел и мог присутствовать на чтениях Бунина, старались не упускать такого случая. Например, Игорь Северянин ради бунинского выступления в Таллине на несколько дней покинул свою дачу под Усть-Нарвой (см.: Северянин И. Моя первая встреча с Буниным: Очерк // Вести дня (Таллин). 1939. 14 авг. № 182. С. 2; То же. Русский вестник (Таллин). 1939. 16 авг. № 64. С. 2). По словам писателя-эмигранта Л.Ф. Зурова, и «многие печеряне побывали на вечерах Ивана Алексеевича, но для этого им пришлось ехать из Печор в Тарту и Таллин» (цит. по: Бабореко А.К. Бунин… С. 321).
18. Перов А.К. Бунин в Риге… С. 363.
19. В.К. Александров то ли сознательно, то ли невольно искажает бунинское высказывание. Подлинные слова писателя (в изложении Б.С. Оречкина) см. наст. изд., с. 41.
20. Цит. по: Жожина О. Литературное турне И.С. Шмелева по Прибалтике. Приложение. С. 252–253.
21. Письма М.А. Алданова к И.А. и В.Н. Буниным / публ. М. Грин // Новый журнал (Нью-Йорк). 1965. Кн. 81. С. 116.
22. Подробнее об этом см. наст. изд., гл. 1.
