Владимир Спиваков: "Когда НФОР впервые оказался в Америке, газеты писали: что за чудо произошло за четыре года, если оркестр играет на уровне, недостижимом для коллективов со столетней биографией?"  

В этом году Национальный филармонический оркестр России отмечает свое пятилетие. И продолжает традицию, заложенную с самого основания коллектива, - ежегодно проводить полномасштабные гастроли по России. Прошлый сезон оркестр завершил поездкой по Северо-Западному региону России, нынешний начал гастролями по Южному.

Накануне отъезда из Москвы художественный руководитель НФОР Владимир Спиваков дал интервью "Итогам".

- Владимир Теодорович, с каким настроем оркестр вступает в постъюбилейный год?

- С оптимистичным. На мой взгляд, оркестр движется вперед семимильными шагами. Человек неревнивый, я даю возможность музыкантам работать с другими дирижерами, причем мирового уровня. Это расширяет кругозор, знакомит с различными подходами к исполнению. В общем, в очередной раз подтверждает, что музыка - безбрежный океан. Оркестр растет как на дрожжах и по праву заслужил то признание, которое всякий раз буквально обрушивалось на НФОР на Западе. Говорю об этом как человек, прошедший в этой жизни и огонь, и воду, и медные трубы. Когда НФОР впервые оказался в Америке, газеты писали: что за чудо произошло за четыре года, если оркестр играет на уровне, недостижимом для коллективов со столетней биографией? А в Европе даже такая жесткая газета, как "Зюддойче цайтунг", признала, что оркестр класса НФОР в Мюнхене давно не выступал. При том что в Мюнхене работают три оркестра мирового уровня.

На ближайшие годы у оркестра запланировано повторное турне по Америке, огромное число концертов в Европе. Но в последнее время я, честно говоря, от многих предложений отказываюсь. Ездить тяжело, да и желание невелико. Единственное, о чем мечтается, - чтобы Национальный оркестр стал в своей стране народным оркестром. В том смысле, как по сути народными за тридцать лет своего существования стали "Виртуозы Москвы". Куда бы мы ни приезжали, "Виртуозов" всюду знают и любят.

- А российская критика - злая?

- Скорее предвзятая. К сожалению, в среде музыкальных журналистов развита клановость. Этот - наш, мы его поддержим, а вон тот - чужак, и его надо утопить. Вспомните, как уничтожали Мстислава Ростроповича. До того довели, что он прекратил играть в России, а ведь переживал об этом до последних своих дней. Да и имя Евгения Светланова перестали трепать только после смерти этого великого дирижера. Я убежден, что в нашей сегодняшней жизни для многих сбиты все ценностные ориентиры. А это печально и чревато по­след­стви­я­ми.

- Кто-то из великих говорил, что каждому театру отмерен свой срок жизни и мерится он пятнадцатилетиями. А музыкальному коллективу?

- Наверное, эти слова - принадлежащие, кстати, Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко - справедливы и по отношению к оркестрам. К сожалению, всем нам отведен свой срок. Вспомню Иосифа Бродского, сказавшего: "В определенном возрасте время года совпадает с судьбой. Их роман недолог". С уходом таких личностей, как Евгений Мравинский, Евгений Светланов, Кирилл Кондрашин, начался иной отсчет времени. Мы живем уже в другую эпоху, и ее далеко не всегда можно назвать великой.

- Вы гордо носите звание народного артиста СССР?

- Да. И никогда от него не отказывался, хотя не придаю слишком большого значения регалиям в искусстве и считаю главным для артиста иметь имя, поэтому чаще всего меня объявляют просто: "Дирижер (или солист) - Владимир Спиваков".

- Сегодня отношение к званиям поменялось?

- Слишком часто приходится сталкиваться с ситуацией, когда одни неизвестные люди награждают чем-то других неизвестных людей. Я убежден, что правом представлять достойных к награде может быть наделен только их непосредственный руководитель. А раз уж необходимо, чтобы все процедуры были соблюдены, Министерству культуры следует поддерживать такое выдвижение автоматически. Однако на деле получается совсем не так. Одному не дадим, потому что полтора года назад он уже получил какой-то там значок или грамоту. У другого - дата не совсем юбилейная, третьему - всего тридцать лет. Мол, не созрел. А он, может, уже сделал в искусстве больше, чем кто-то за всю жизнь!

- Не возникало желания попробовать себя в других видах искусства?

- Иногда действительно зовут даже в кино. Но я, признаться, побаиваюсь. Да и предложенные сценарии особого интереса не вызывали. Единственное, на что согласился, - озвучивание мультипликационного фильма Гарри Бардина "Гадкий утенок". Я там петух (смеется). Но картина еще не вышла, к сожалению. Бардин по крохам собирает средства. Деньги вообще доставать трудно.

- И вам?

- И нам. Четыре года Национальному филармоническому оркестру помогали люди, казалось бы, к музыке не имеющие никакого отношения. Молодые бизнесмены, которым оказалось не все равно.

- Это правда, что в свое время вы отказались от президентского гранта для НФОР?

- При создании коллектива я посчитал это нескромным. Когда президент Путин сказал мне: "Ну, наверное, национальный оркестр должен получать больше всех", я ответил: "Владимир Владимирович, мне будет неловко перед коллегами, ведь оркестр не сыграл еще ни одной ноты". Путин выслушал и говорит: "Вы не бизнесмен, Владимир Теодорович". Чистая правда! Но сегодня я полагаю, что президентского гранта мы уже достойны.

- Такие гранты - панацея на все времена или временное, переходное условие выживания?

- Это требование времени. Пока у нас, к сожалению, практически нет людей, готовых пожертвовать, скажем, 250 миллионов долларов на строительство концертного зала. Я дирижировал в таком зале местным оркестром в американском городе Медисон. И с удивлением узнал, что меценаты при этом даже не захотели дать залу свое имя. Просто сделали доброе дело для земляков. Однако я надеюсь, у нас такие меценаты тоже появятся. Когда люди поймут, что классическая музыка - это часть истины, которая переходит из разума в чувство. Анна Андреевна Ахматова гениально сказала: музыка - единственная связь добра и зла, земных низин и рая. Красиво?

- Красиво. Но позвольте об истинах приземленных.

- Пожалуйста. Только тогда уж о тех, что позволяют даровать "нас возвышающий обман". Могу, например, похвалиться, что недавно собрал деньги на итальянский контрабас, который мы, можно сказать, увели из-под носа у Берлинского филармонического оркестра. Думаю, ни в одном российском оркестре такого нет и не предвидится. Вообще нехватка достойных инструментов - серьезная наша беда. Госколлекция уникальных музыкальных инструментов не работает как должно, и даже на конкурсе Чайковского хорошие инструменты появляются с трудом и с особого разрешения Минкультуры. Я уже не говорю, что конкурсанты не успевают привыкнуть на них играть. Это ведь все равно как посадить человека за руль автомобиля, если до этого он катался только на самокате. Я убежден, что национальный оркестр должен играть на хороших инструментах. И что могу, делаю для этого. Покупаю сам, уговариваю друзей, знакомых что-то пожертвовать.

- А в кадрах нехватку ощущаете? Что, если бы собирали оркестр сегодня?

- Пять лет назад ко мне пришли четыреста пятьдесят человек, из которых я выбрал семьдесят, так как тридцать человек перешли в НФОР из РНО без конкурса. И за эти годы практически ни в ком не разочаровался. Сейчас кадровая ситуация хуже. Великие педагоги, такие как Давид Ойстрах или Юрий Янкелевич, ушли, а пришедшее им на смену поколение уже не относится к своему делу как к служению. Мой учитель Юрий Исаевич Янкелевич, когда болел, даже когда температура зашкаливала за 39, не прекращал занятия. А сегодня все думают только о заработках…

- Да просто люди стали прагматичнее - как и во всем мире.

- Возможно. Но я совсем не считаю, что мы должны во всем ориентироваться на Запад. У нас самих есть много хорошего. Кажется, у графа Уварова, министра народного просвещения при Николае I, была докладная записка, а в ней слова: к прошлому нужно относиться с восторгом, к настоящему с восхищением, а будущее у нас удивительно…

- В истории граф Уваров оставил след, мягко говоря, неоднозначный. Но нынешние министры тоже пытаются "пасти народы", вспомнить хотя бы Александра Соколова. А с новым министром культуры вы знакомы?

- Как с послом России во Франции, и послом замечательным. Много раз бывал в посольстве, но особенно запомнился концерт, который "Виртуозы Москвы" играли в турне, приуроченном к 60-летию Победы во Второй мировой войне. В посольстве устроили концерт, на который пригласили оставшихся в живых летчиков-ветеранов - наших и французов из авиаполка "Нормандия-Неман". Волнующее вышло зрелище. В Лондоне тоже был трогательный концерт. Объявили: дивизия такая-то, и в зале встали человек двадцать пять. А потом объявили: пехота, и поднялись всего двое, из первого ряда, женщина и мужчина на костылях. Мы играли вальс, и вдруг этот пожилой мужчина переложил костыль в другую руку, подхватил свою даму и начал вальсировать… Возвращаясь к министру культуры, думаю, что назначение это очень мудрое. Он человек со стороны, не принадлежит ни к одному из сформировавшихся кланов. Дипломат, работу которого, кстати, высоко ценили французская политическая и бизнес-элиты.

- Художественная элита нуждается в руководящей и направляющей роли Министерства культуры?

- Вы имеете в виду какие-то конкретные оценки чиновниками тех или иных проявлений творческой деятельности? Все это в прошлом, сегодня они мало на что влияют. Помните легендарную бульдозерную выставку? Тогда картины просто уничтожили, раздавили гусеницами. Прошли годы, и время все расставило по местам. Сегодня мировой спрос на нонконформистов колоссальный. Чиновникам предвидеть такое трудно. Это особый дар. Приведу пример. Когда Александр Глазунов в бытность ректором петроградской консерватории пришел просить стипендии для наиболее одаренных студентов, под занавес разговора он сказал: "Да, совсем забыл, есть еще один студент, которому просто необходима материальная поддержка. Композитор, очень талантливый". Горький спрашивает: "Вам нравится его музыка?" Глазунов отвечает: "Нет, я ее не понимаю, но прошу помочь этому студенту". - "А как его фамилия?" - "Шостакович". Вот подход. Достойный, настоящий.

- Что вы вообще думаете о тех, кого принято называть элитой?

- Думаю, очень печально, что уже в самом вашем вопросе чувствуется ирония. Я же, напротив, уверен, что элиту необходимо взращивать и поддерживать, причем во всех областях. Ведь еще Вольтер писал, что слабым государство становится не тогда, когда нет средств, а когда в людях ощущается нехватка дарования. Между прочим, именно по этим причинам я и создал благотворительный фонд, помощь от которого на сегодняшний день получили около восьми тысяч детей. Так что можете считать меня многодетным отцом-героем. Недавно "Виртуозы" закончили турне по Америке и Канаде, в котором два стипендиата фонда триумфально выступали солистами. Это первый трубач НФОР Кирилл Солдатов и Никита Власов из Нижнего Новгорода, выигравший в Нью-Йорке премию "Золотой аккордеон". Саженцы уже дают плоды, и осознание это для меня очень радостно. Что может быть прекраснее, чем воочию наблюдать плоды своих усилий?

Страну нашу постигла сегодня та самая беда, которой так боялся принц датский Гамлет, - распалась связь времен. Необходимо по крохам воссоздавать то хорошее, что мы потеряли. И одной из идей, сподвигнувших меня на создание фонда, было сохранение единого культурного пространства. Я понимал, что разрушать - просто, а создавать, сохранять - неимоверно тяжкий труд. А еще я предвидел, что страшное политическое землетрясение, накрывшее страну, прежде всего ударит по самым слабым и незащищенным сегментам нашего общества - детям и старикам. К сожалению, так оно и вышло.

- Последствий этого мы так и не преодолели. Или пока?

- Мне кажется, слишком часто облеченные властью смотрят на нашу страну глазами иностранцев. Только и делают, что критикуют. Вытащат какое-нибудь наиболее гротескное определение России из Гоголя и уверены, будто это истина. Здоровая критика, конечно, необходима. Но не уничижение. А еще любят сравнивать. С США или Японией, Францией или Германией. Совершенно забывая, что страны эти существуют века. Разве это срок - какие-то семнадцать лет нашей новейшей истории? Так что мы только начинаем, и практически с чистого листа.

- В том-то и беда, что не с чистого.

- Я все равно оптимист. Более того, верю даже в то, что в конце концов люди объединятся не на основе уничтожения, а на принципах созидания.

- Вас коробит словосочетание "классический шлягер"?

- Немного.

- Но на классическую музыку есть мода?

- В общем, да. Но за модой не угонишься. И пытаться не надо, только людей насмешишь. Главная беда, что в моде сегодня совсем не классическая музыка. И резонанс от конкурса имени Чайковского - тому подтверждение. Национальным событием у нас становится победа на "Евровидении", где уж тут угнаться за такой модой?

- Не нравится Билан?

- Да бог с ним. Для меня самым ярким проявлением попсовой моды уже долгое время является реклама одного пылесоса. Помните, где поется "обрати внимание, сделано в Германии"… Планка упала ниже некуда. И проблема, на мой взгляд, кроется в начальном образовании. Кстати, в Торонто во многих школах несколько часов в неделю отведено классической музыке. Ученики слушают произведения, им рассказывают о композиторах. А в Японии "Виртуозов" однажды попросили выступить перед детьми. Я подумал, что нужна какая-то облегченная программа. Ни в коем случае! Специально попросили не менять репертуар. На концерт пришли три тысячи детей, и я видел, что многие из них спали. Говорю: наверное, зря мы не сделали легкую программу. На что профессор Токийского университета, который вел концерт, возразил: если из этих трех тысяч детей найдется несколько, кого пронзит эмоция, наша нация станет богаче.

- Тем не менее на российских гастролях вы подбираете программу из произведений популярных.

- Ну, конечно, опусы Софии Губайдулиной или Альфреда Шнитке мы на таких гастролях не играем. Для широкой публики это марсианский язык. Вы же не можете перед ребенком из средней школы взять и поставить вопросы из высшей математики. Несмотря на то что в нашем деле все замешено на эмоциях, есть музыка сегодняшнего, а есть - завтрашнего дня. Так что если существует возможность представить широкой, если хотите - народной, аудитории шедевры неувядающей классики, это же замечательно. Я горд и счастлив, что могу делать это в своей стране для своего народа. Ведь если мы не спасем красоту, то как же она спасет мир?