Да, в тот вечер в концертном зале «Эстония» играли Брамса, его Второй фортепианный концерт. Дирижировал Дмитрий Слободенюк, играли музыканты Эстонского государственного симфонического оркестра, солировал Николай Демиденко. Блестящий пианист, серьезный и тонкий музыкант, знающий секреты рояля и понимающий его душу, Николай Демиденко спустя пять с лишним лет вновь предстал перед нашей публикой. И, как прежде, своей игрой, умной и вдохновенной, заставил пережить минуты чистого наслаждения. Казалось, наш «Стейнвей», который у многих пианистов не в чести, подменили: он переливался всеми красками, звучал то ослепительно мощно, то нежно и певуче. Музыканты в знак одобрения стучали смычками о пюпитры. И, хотя это не принято в симфонических концертах, пианист сыграл на «бис» мазурку Шопена, посмертный опус, и было в этом исполнении столько грусти, нежности, боли, любви, что не выразить словами.

Николай Демиденко – не только замечательный музыкант, не утративший с годами «свежесть слов и чувства простоту», но и интересный, разносторонне образованный человек и великолепный рассказчик. Наша беседа на следующий день после концерта длилась часа два и касалась разных тем – от музыки Брамса, Шопена и Метнера до его настольной книги, романа Германа Гессе «Игра в бисер», от особенностей игры на роялях XIX века до культурной жизни Англии и Испании, куда Николай переехал жить: менее часа езды на машине, и он уже в Мадриде, где, кстати, преподает Дмитрий Башкиров, его любимый учитель...

- Интерес к музыке я стал проявлять, когда мне еще и двух лет не было. В нашем доме стояло старенькое пианино фирмы «Шрёдер», которое «мурзали» мои сестры. Естественно, мне тоже хотелось играть: раз они играют, почему я не могу? К трем годам я уже подрос настолько, что смог добраться до инструмента и сыграть то, что я хотел, и так, как я хотел. Это самое счастливое время в моей жизни, потому что я был полностью собой доволен. С тех пор все меньше и меньше – но это личное мое восприятие...

Фортепиано было чем-то естественным, родным, у меня никогда не возникало вопросов, какая нота где расположена. Проблемы возникли, когда в шесть лет я пошел в Гнесинскую школу-десятилетку: оказывается, все ноты записываются и надо думать, какой нотой записывается данный звук. В Гнесинке у меня был замечательный педагог по специальности – Анна Павловна Кантор, потом, в консерватории, моим учителем стал Дмитрий Александрович Башкиров. Мне повезло два раза в жизни – такое редко бывает. Правда, второй раз я выбирал наставника сам и очень этим горжусь. Помню, как я впервые пришел в его класс поиграть – на предмет того, стоит дальше этим заниматься или нет. Тогда, кстати, произошла наша первая встреча с пианистом Димой Алексеевым. Это был 1972 год, Дима в это время служил после окончания консерватории в армии, и его отпустили в увольнительную. Помню, как в военной форме, двадцатипятилетний, он вошел в класс к своему педагогу. С той поры мы с ним дружим.

«Все те же мы...»

- В 2006 году, 1 ноября, Дмитрию Александровичу Башкирову исполнилось 75 лет, и мы, его ученики, сговорились за его спиной устроить классный вечер – как в студенческие годы. Идея была моя, а организатором стал Саша Бондурянский, ныне проректор Московской консерватории. Все, кто не был в этот день занят в концертах, приехали из разных стран и собрались в Малом зале – как 30 лет назад. Мы с Димой играли на двух роялях фантазию на темы из «Порги и Бесс» Гершвина, которую очень талантливо сделал Дима. Музыка абсолютно неакадемичная, но очень искренняя, красивая. Консерваторская публика на ушах стояла – не ожидал народ такого. Дмитрий Александрович был очень растроган.

Я постоянно сталкиваюсь с теми людьми, с которыми учился. Жизнь нас разбросала по всему миру. Приезжаю в Канаду, в США – там наши. Приезжаю в Израиль – там полстраны наших. Подходят после концерта, мы вспоминаем прошлое, и нам хорошо. Очень приятно было встретиться в Париже с замечательным пианистом и органистом Эдуардом Оганесяном, моим однокашником. Это мастер высокого калибра. Я очень рад, что мне удалось уговорить его приехать на фестиваль в Ханты-Мансийск. С этим городом у меня давние творческие контакты, я там чуть ли не каждый год выступаю. Благодаря нескольким энтузиастам, которые вложили душу в свое дело и сумели уговорить богатых людей уделить немного денег на развитие культуры, там такая музыкальная жизнь – вам и не снилось!

А вообще с тех пор, как я в 1990 году уехал в Англию, я нечасто играю в России. Однажды играл в Москве с Госоркестром, несколько раз – в Ленинграде, с Юрием Темиркановым и вашим Николаем Алексеевым, с которым мне очень нравится и играть, и просто общаться: он не только замечательный музыкант, но и очень теплый, добрый, искренний человек с невероятным чувством юмора.

Подарок от Бога

- Второй концерт Брамса в моем репертуаре относительно недавно. Впервые я сыграл его в Сингапуре, затем еще в нескольких странах. Это удивительное, предельно романтическое сочинение, наполненное невероятными, сумасшедшего масштаба эмоциями. В истории музыки оно занимает особое место, это, собственно, симфония с солирующим фортепиано. Брамс здесь верен себе, своему характеру: когда музыка заводит и зовет вперед, он тут же пишет «тормоза». Поэтому этот концерт трудно играть всем – не только пианисту, но и каждому музыканту в оркестре.

Иногда Бог преподносит неожиданные подарки. Три года назад я оказался в Гамбурге и побывал в доме, где жил Брамс. Там стоит инструмент, за которым он сочинял свои фортепианные сонаты. Это так называемое «столовое фортепиано» – горизонтальный ящик, который отвратительно звучит, ну, просто шарманка. Мне дали поиграть на нем – я пришел в ужас: невозможно поверить, что на этом инструменте композитор написал три фортепианные сонаты. Но это факт.

Известно, что Чайковский не любил и не понимал музыку Брамса, а тот – Чайковского. Им казалось, что это абсолютно полярные вещи, а сейчас, спустя столетие с лишним, ясно, что их музыка об одном и том же говорит, просто разными словами. Время все расставляет по своим местам. Именно временная дистанция позволяет дать верную оценку музыке, которая при жизни композитора пользовалась бешеным успехом. Сальери был так же популярен, как Моцарт. Со временем стало ясно, что, да, Сальери был очень неплохим композитором. А Моцарт был – единственным.

Справка «ДД»

Николай Демиденко родился в 1955 году в Московской области. Учился в музыкальной школе-десятилетке имени Гнесиных и в Московской консерватории, которую окончил в 1978 году.

Лауреат Международного конкурса пианистов в Монреале (1976) и Международного конкурса имени Чайковского в Москве (1978). В 1990 году уехал в Англию. До 1998 года преподавал в школе И.Менухина, читал лекции по истории русского пианизма. Почетный профессор университета в Гилдфорде.

Выступает с концертами в странах Европы, Америки, Азии, Австралии и Новой Зеландии.
Записал более 30 дисков, многие из них удостоены наград.