Владимир Дашкевич:
«Отец мой был дворянином, его отец – мой дед – был предводителем
дворянства в Тамбовской губернии, другом Льва Толстого. Отец сначала
примкнул к большевикам. Он историк по образованию, читал лекции в РККА.
В 1938 году его арестовали, мне было 4 года. Выпустили его где-то в
1954 году.
Мама – машинистка, проработала всю жизнь машинисткой. Она происходит из
очень почетного рода Шнеерсонов. Эта фамилия знаменита тем, что есть
библиотека Шнеерсонов, которую до сих пор Россия не выдает наследникам.
Эта библиотека частично моя. Одна из самых знаменитых библиотек по
количеству древних рукописей.
У нас в коммунальной квартире на Кропоткинской улице, сейчас
Пречистенке, были соседи, очень милые люди. У них была маленькая
комнатка. Проблема с жильем была очень мощная, они выдавали свою дочь
замуж, а у них стояло пианино. Они попросили переставить это пианино к
нам. Это привело почти к катастрофе в моей жизни, потому что я сел за
инструмент. Я мог сидеть и не есть, не спать. Только то, что за стеной
соседи, меня останавливало...
Для того чтобы писать музыку на хорошем уровне, на настоящем, нужно
иметь воображение, надо иметь технику и мировоззрение. Если у вас
чего-то из этого не хватает, вы ничего не сделаете. Все проколы – и
технические, и мировоззренческие – обязательно дадут о себе знать. В
истории музыки не было примеров, когда настоящие, большие композиторы
не имели очень яркого мировоззрения. Таким был и Бах, таким был и Моцарт.
Моя жизнь в творчестве отчасти связана с антивоенной темой. И я остаюсь
ей верен. Когда запускался "Бумбараш", его никто не представлял как
пацифистский фильм. Таким его сделали мы с Кимом.
Фраза "Наплевать, наплевать, надоело воевать" - это то немногое из
поэтического жанра, что внес лично я. Я придумал эту фразу, а Юлий на
этой основе написал всю песню.
Все, что связано с Кимом, это счастливые страницы в моей жизни.
Основное чувство языка и чувство интонация я получил, работая с Юлием.
В музыке есть понятие "мажор" и "минор". Мажор программирует сознание
на победу, на какое-то достижение, минор – на неудачу, сигналит о
привыкании к этой неудаче. Поэтому в большой музыке либо больше мажора,
либо мажор и минор сбалансированы, как это бывает у Бетховена.
Вся русская попса на 98% минорная. В мире этого явления абсолютно нет.
В мире попса очень сбалансирована: в основном, мажора гораздо больше. У
нас из-за того, что в миноре сочинять гораздо легче - гитарные аккорды
находятся в миноре, мажорных там нет, - очень просто создать иллюзию
сочинения. Перебор минорных аккордов вызывает совершенно готовую к этой
программе тоску, состояние, когда человек начинает пить горе стаканами.
Это любимое состояние русского человека. Это очень вредно действует на
людей, которые слушают эту музыку нон-стоп. Они думают, что это
проходит, когда они фоном слушают. Это все делает нас страной
неудачников».
По материалам программы "О времени и о себе. Владимир Дашкевич"