Его вдохновила и тема, и гениальная прокофьевская музыка, что можно сказать про любого хореографа, обращавшегося к балету "Ромео и Джульетта". Но в те годы художественным руководителем и главным дирижером Музтеатра имени Станиславского и Немировича-Данченко был замечательный дирижер Евгений Колобов, друг и творческий соратник Васильева, который решил соединить "видимое и слышимое", "сделать оркестрантов участниками действия" (В.Васильев). Потому и расположил оркестр на сцене, оставив для танцев авансцену, зато наверху, над оркестром, появилась еще одна площадка. Таким образом: междоусобные драки и массовые танцы, лирические дуэты и пантомимные объяснения героев происходят одновременно на двух сценических уровнях, что придает спектаклю широкое дыхание и масштабность. Музыка, не зажатая пространством оркестровой ямы звучит открыто и свободно, а дирижер расположен лицом к зрителям. Эту постановку в 90-е активно поддержал Мстислав Ростропович и даже сам продирижировал одним спектаклем на гастролях театра в Испании. За дирижерским пультом обновленного балета стоял Георгий Жемчужин. Декорации остались прежними, они рождены фантазией художника-постановщика Сергея Бархина. Хореография спектакля довольно традиционна, в ней есть переклички с пластикой предшествующих балетов на тему этой шекспировской трагедии: Леонида Лавровского и Юрия Григоровича. Васильев наотмашь сталкивает надменность аристократов и шумную беззаботность толпы, живую трогательную любовь и трагизм чувств, обреченных на гибель. Впечатляет финал спектакля: дирижер подходит к погибшим героям и соединяет их руки. Партию Джульетты на первой премьере станцевала Наталья Ледовская, ее Ромео стал Михаил Пухов. К сожалению, сам хореограф-постановщик не присутствовал на премьере, в эти дни он находится в Варне, где возглавляет жюри Международного конкурса артистов балета.