Многоликий Мустонен

Зато ассоциаций – море. Полмесяца в Эстонии проходил фестиваль «Рождественский джаз». И на эти чудесные концерты в различных залах, в том числе и под церковными сводами, с удовольствием шли любители музыки. Но был среди участников фестиваля один (не хочу ни в коем случае обижать всех остальных великолепных джазовых музыкантов из разных стран, но сразу предупреждаю – я чудовищно пристрастна!), чье творчество вызывает не просто интерес дилетанта, но и неизменное восхищение и предвкушение: что придумает, что выкинет, чем удивит. И он удивляет – всегда.

Для тех, кто не знает (как бы хотелось, чтобы таковых среди читателей не было!): Андрес Мустонен – скрипач-виртуоз, основатель и руководитель ансамбля старинной музыки Hortus Musikus. Тогда, в далеком 1972 году, то, чем он занимался, называлось аутентизмом. Это, грубо говоря, музицирование на инструментах, созданных в эпоху сочинения музыки, и в той же исторической манере. Некая разновидность диссидентства: я играю барокко или музыку Средних веков – и не лезьте вы ко мне со своим соцреализмом.

Сейчас каждый волен играть то, к чему лежит душа и влечет художника сердце. Сам маэстро говорит, что он не аутентист. И это заметно даже невооруженным ухом. Неисторику музыки – и тому понятно, что в глубоком Средневековье уличные музыканты не могли играть так слаженно, а придворные музыканты эпохи барокко – так темпераментно.

Лицедей всех времен и народов

Когда говоришь о Мустонене, не хочется влезать в музыковедческие дебри (тем более что я и оснований таких не имею). Зато не могу не живописать картину: рыжие кудри взлетают параллельно смычку, на макушке либо экстравагантная шапочка-кипа, либо вообще пучочек с заколочкой, очки сползают на нос, рот открыт, ноги выписывают невероятные кренделя, и притоптывает он то щегольским штиблетом, то узким старинным кожаным башмаком, а струны виолы рвутся от натуги, а смычок лохматится от трения, и картина эта завораживает, независимо от того, что он играет: веселые напевы трубадуров или грустного строгого Баха, средневековую миннезингеровскую балладу или сложную пьесу современного композитора.

Мустонен все играет по-другому, импровизирует, прочитывает мелодию по-новому. Его концерты – не просто концерты. Он требует от зрителей не пассивного слушания и не сопереживания – он требует сотворчества. А может быть, и ничего не требует, а просто дает, дарит слушателям музыку, как старинный оловянный кубок с добрым вином. Сейчас в исполнительском искусстве часто размыты грани между серьезной и легкой музыкой. Приплясывающий сидя за роялем Денис Мацуев, откровенно забавляющийся исполнением «юмористической» музыки Владимир Спиваков... Да мало ли музыкантов, которые способны лицедействовать!

Мустонен делает это с серьезным лицом, не снимая маски вдохновенного гения. Один из многочисленных российских поклонников маэстро написал в своем блоге: «Хочется передать свои ощущения, но – не могу. Похоже, что музыка начинается там, где заканчиваются слова... Только одна мысль беспокоит: уж не в сговоре ли с дьяволом Андрес Мустонен?» Наверняка юный меломан не знает легенды про Паганини. Я бы сказала по-другому: дьявол здесь ни при чем, а вот Бог его точно поцеловал, и в ту самую макушку, которую он так изобретательно украшает.

Бах свингует

Какой язык богаче – русский или эстонский? Риторический вопрос. Но и в том, и в другом языке существуют неологизмы.

Одаренный абсолютным языковым слухом, но оставшийся анонимным автор сайта www.jaazkaar.ee придумал два новых глагола. По-русски можно попытаться образовать глагол от музыкального термина, но получится, пожалуй, только «вальсирует». А вот «твистит» или «полонезит»? А «стаккатит»? Бред да и только.

На сайте в статье о Мустонене два чудных заголовка – «Bach svingib» («Бах свингует») и «Jaaz barokib» («Джаз барокствует»). Слово «свингует» в словарях еще найти можно, но все равно перевод дикий, даже не перевод это, а калька. Зато смысл какой!

В церкви Нигулисте Андрес Мустонен с тремя другими потрясающими музыкантами – гитаристом Яаком Сооээром, контрабасистом Тааво Реммелем и ударником Танелем Рубеном играли Баха в стиле «свинг». Бах был прекрасным импровизатором, этим же даром владели многие современные ему музыканты. Сегодня среди серьезных музыкантов искусство импровизации не так распространено, зато джазмена без нее представить просто невозможно.

А тот самый свинг, вынесенный в заголовок, – вовсе не обмен сексуальными партнерами, и не надо искать никакого подтекста в целомудреннейшей биографии Иоганна-Себастьяна. Свинг – это и танец, и разновидность джаза, и исполнительский музыкантский прием, и отрезок джазовой истории. Для профессиональных джазменов свинг – это то чувство, в отсутствие которого невозможно сыграть джаз. И лучше других это выразил Дюк Эллингтон, сыграв еще в 1932 году композицию «It Don’t Mean A Thing, If It Ain’t Got That Swing» («Все, в чем нет свинга, не имеет смысла»). Хотя понять это может только профессионал.

Ассоциативный ряд

Когда музыканты «свингуют» Баха на фоне створок алтаря Роде, расписанного кораблями, башнями и фигурами в башмаках с длинными носами, мысль вдруг улетает куда-то далеко, раскачиваясь во времени, как танцор свинга.

За стенами церкви, на улице Харью, сияет огнями под поп-музыку ультрасовременный каток, и встают перед глазами картины Брейгеля с его играми на льду и катанием там же. И заодно «Зеркало» Андрея Тарковского с великолепной стилизацией фламандской живописи (помните рыжую девочку с яблоком и искусанными губами и катание на коньках?). Современная цифровая фотография обладает кучей возможностей для превращения обычных репортажно-пейзажных снимков в зимние пейзажи Брейгеля. В часовне Святого Антония той же церкви Нигулисте висит знаменитый алтарь Нотке «Пляска смерти», а Брейгель тоже частенько изображал скелеты в окружении живых. Вот и сам художник: посмотрите на автопортрет, он вам никого не напоминает? Представьте себе вместо кисти дирижерскую палочку... или смычок...

В заключение Мустонен играет Чакону из партиты ре минор для скрипки соло все того же Баха. Называемая чудом из чудес Чакона длится долго, но кажется, что пролетает мгновенно, просто со скоростью звука. Движение вперед прерывается, спотыкается, затем продолжается будто с того же места, но чуть по-другому... Это как бы растянутое во времени последнее мгновение, а джазово-свинговые рваные фразы тут – как воспоминания о только что прошедшем.

Бах? Да, Бах. Но и не только. Это Мустонен. А остальное – от лукавого.

Фото: архив Веры Копти

 

Обсуждение закрыто