Такой залихватской фантастической истории о Кремле, пожалуй, еще не бывало. Автор неизвестен, но явно от власти ой как недалек. Эта тонкая, ироничная сатира явно написана «изнутри». О чем речь?

Жил-был Легат. Странное имечко? Нестранных имен тут и не жди. Здесь Кремль назван Крепостью, крупная властная структура – Конторой, большой-пребольшой чиновник – Командиром, Брежнев – Бровастым, Андропов – Очкариком, а первый путешественник во времени – Гумбольдтом. Не то из «Лолиты», не то из языкознания…

Итак, жил-был Легат. Пятидесяти семи лет, по работе «вполне крутой Начальник в Службе», по душе писатель-фантаст. Жена у него театральный деятель, сын уже взрослый… И вот с этим-то человеком и произошла история покруче «Иван Васильевич меняет профессию».

Известная певица по имени Оса однажды оставила ему пачку сигарет с гербом Страны. Только герб странный: обе орлиные головы смотрят не в противоположные стороны, а в одну. Его начальник Командир вспомнил, где он уже видел такой антигосударственный рисуночек. В секретном правительственном метро…

Вот так и попадает Легат в подземелье. И правда: подземный тоннель заканчивается воротами. На них намалеван «пьяный» герб РФ. Мистическим образом появившийся у Легата ключ подошел к скважине. А за воротами… Платформа. Вместо рельсов – река с лодками, ведущая в Центропарк. Столица. И на дворе… 1970 год. Разница – 40 лет.

Вот такая каша заварилась вокруг Легата. Оказывается, Большие Начальники давно в курсе, межвременной обмен информацией налажен… Но прежний курьер Гумбольдт курьером больше быть не хочет. Им назначен теперь Легат. Но зачем все это? «Наладить эмиграцию диссидентов в двадцать первый век»? Скорректировать будущее нельзя, поскольку нельзя его знать! Вот Гумбольдт попытался – и обломился. Он там, в прошлом, встретил себя самого, 17-летнего! И пришел к нему! И попытался вбить ему в юную голову, как вести себя, чтобы не наломать тех дров, которые наломал он же сам в юности – и получил пять лет тюрьмы и поломанную жизнь. Только ничего не вышло. Гумбольдтов в итоге стало два. Тот, 17-летний, не дал себя воспитывать и повел по-своему собственную жизнь…

А Легат попал по-крупному. Вылезет из подземелья с этой стороны – его требуют Командир и Генерал, с той – Очкарик и Стратег. «Везде и всюду – одна сплошная Контора, которая в любое время существует под пионерским девизом «Хочу все знать»…».

И выясняется… Что? Что главные люди Конторы, что в наше время, что не в наше, - люди умные, образованные, с чувством литературного языка. Все постоянно извиняются за использование в речи тавтологии или избитой цитаты, а уж сленговое выражение «я весь – одно большое ухо» со всех сторон слышно.

Легат хотел, конечно, хорошего. Пытался уговорить Очкарика сразу заменить смертный приговор диссидентам за угон самолета «из-под Града Петра» на «пятнашку». Смягчить дело с получением Главной Европейской премии великому бытописателю лагерной жизни. Но не вышло… Не нужны оказались совдепии его советы! «Революционный порыв – это всегда беспощадно, но чаще всего очень бессмысленно, пардон за скрытую цитату». Даже встреча на самом высоком уровне – Премьера-2010 и Очкарика-1970 у последнего на даче – закончится холодно, ничем. Не поняли друг друга эпохи. Это, кстати, самая политически значимая сцена в романе. «Привычный такой Премьер, только-только сошедший с казенной фотки: в темно-сером костюме, в светлом галстуке, со скупой улыбкой на тонких губах».

А самая ностальгически-трепетная сцена – визит 57-летнего Легата в квартиру, где обитает Легат 17-летней. Дверь открыла мама. «Пожилой-пожилой была мама. Живой…» Много бы дал каждый из нас, чтобы смотаться на эн годков назад и обнять еще живых наших родных. Впрочем, Легат до такой фантастики не дошел. Разве будущее изменишь… Вот поэтому в итоге ворота в будущее захотят забетонировать и в 1970-м, и в 2010-м. И забетонировали. Легат стер «пьяный» герб на воротах и нарисовал обычного, строгого, всем нам знакомого орла о двух головах. Да и в конце концов… «Умрет Бровастый, вместо него страну возглавит Очкарик – всего на год с небольшим, и тоже умрет, затем – Незаметный и тоже на год с копейками, и тоже, вы будете смеяться, умрет. А там уж придет Человек-с-пятном и мировой коммунизм в отдельно взятой стране быстро сляжет с высокой температурой, а в девяносто третьем тоже умрет. Вовсе. И ладушки… Зато Контора будет жить вечно. Аксиома!»