На сцене Театра No99 идет, может быть, самый необычный «Макбет» за всю историю постановок этой имеющей мистически опасную репутацию трагедии Шекспира.

Макбета и его Леди играют постановщики спектакля Яан Тооминг и Анне Тюрнпу. Все остальные роли, включая ведьм, исполняют семеро актеров Театра No99: Ристо Кюбар, Кристьян Сарв, Серго Варес, Тамбет Туйск, Герт Раудсепп, Андрес Мяхар и Яак Принтс.

Нет, не так: семеро актеров выходят на сцену в образах жутких инфернальных существ – размалеванные лица, растрепанные и взъерошенные парики или собственные волосы, татуировки, кровавые шрамы и наросшее поверх них «дикое мясо»... А затем эти существа становятся персонажами трагедии: королем Дунканом, вождями Банко и Макдуффом и прочими.
Становятся, но не перевоплощаются. Для Театра No99 вообще характерен поиск острой, непривычной зрителю формы спектакля, но таким путем он еще не ходил. Более того: весной художественный руководитель театра Тийт Оясоо заявил, что разочарован в театре социальном, рассчитанном на открытый и немедленный отклик зрителя («Нефть», «ГЭП») – и поставил совершенно отвязного, безответственного и очаровательного «Перикла» по мотивам не самой удачной трагикомедии Шекспира. От театра ждали и в дальнейшем чего-то легкого, развлекательного – а он взял и пригласил ставить беспросветно мрачного «Макбета» Анне Тюрнпу, создавшую несколько спектаклей по мотивам финно-угорского эпоса и музыкального фольклора, и Яана Тооминга, который вместе с Тюрнпу работал над «Калевалой», но известен, разумеется, не этим.

Тооминг – это целая эпоха!

В 1970-е годы он и впоследствии трагически ушедший из жизни Эвальд Хермакюла, работая в «Ванемуйне», стремились обновить творческий арсенал эстонского театра. Они – каждый по-своему – ставили метафоричные, яркие и неожиданные по форме спектакли, далеко уходившие от господствовавшего тогда (и несколько примитивно понятого) психологического реализма. Партийное начальство, разумеется, косилось на формалистов неодобрительно, так как не понимало, к чему они клонят, но у молодых режиссеров был почти всемогущий заступник – руководитель «Ванемуйне» Каарел Ирд.
Сам режиссер скорее консервативного склада, Ирд понимал, что у молодых – свой путь. А может быть, надеялся, что парни перебесятся. Актерами они были крепкими, игравшими по жизненной правде.
В чем-то он даже был прав: революция формы не утвердилась в эстонском театре так прочно, как, к примеру, в литовском. Но «Новый нечистый из Преисподней» по Таммсааре и «Полонез-1945» по «Пеплу и алмазу» Анджея Вайды/Ежи Анджеевского, поставленные Тоомингом в «Ванемуйне», до сих пор числятся среди шедевров многонационального советского театра.
«Макбет» тоже экспериментален. Но, конечно, не так, как постановки 1970-х. Это впечатляющий синтез древней мистической музыки, возникающей из грозного рокота бубнов в руках «ведьм», и античной трагедии, герой которой вступает в поединок с Роком. То есть – с действующим и непреклонным миропорядком.

Лицом к публике, в центре – герой

Основная мизансцена проста до дерзости: все действующие лица сидят лицом к публике (Леди – в инвалидной коляске). В центре – Макбет: огромный, тучный, его волосы и борода выкрашены в красный цвет; это не исторический Макбет, шотландский военный вождь, а затем и король, правивший в 1037-1055 годы, а какой-то архаический глава дикого племени, старейшина и шаман в одном лице. А может быть – корифей античного хора. Он выглядит устрашающе – но так, наверно, и должен был выглядеть племенной царек и божок: чтобы все боялись и никто не перечил!
В отличие от канонической трактовки текста, согласно которой Макбет был храбрым военачальником и верным защитником трона до тех пор, пока его не попутал бес (т.е. ведьмы), здешний Макбет с самого начала переживает распад личности и время от времени прикладывается к хранимой за пазухой плоской бутылке «Виру Валге». Алкоголь – единственное, что объединяет Макбета с шотландской знатью; братские чувства к королю-узурпатору все эти полудикие вожди (они же, напомним, ведьмы!) испытывают только тогда, когда, нализавшись, хором затягивают застольную:

Пей, друг мой, пей!
Напейся, как скотина.
В кабак сволоки свой последний грош
И думай: в чем бедствий причина?

А еще алкоголь нужен, чтобы заглушить постоянное недовольство собой, неуверенность в себе.
Правда, этим же – и намного успешнее сорокаградусной! – занимается истеричная и заражающая всех какой-то особой силой убеждения (что вообще довольно часто свойственно параноикам) Леди. В инвалидную коляску ее усадили, чтобы подчеркнуть: Леди – душевнобольная. Ведьмы только указали дорогу; Леди взяла Макбета за руку и провела по ней: от возвышения к падению.

Зло против зла

Ведьмы и Леди существуют в спектакле в измененном состоянии. Об этом свидетельствует тщательно проведенная постановщиками работа над голосами и речью актеров. Слово в устах ведьм окрашено особой интонацией. Они не говорят. Они камлают, заклинают, пророчат – что угодно, только не бытовая речь.
Макбет – единственный, кому позволено снижать пафос иронией, выходить на бытовые, заурядные интонации. С какой горькой насмешкой над собой он произносит ставящий все на свои места монолог:

Дотлевай, огарок!
Жизнь – это только тень, комедиант,
Паясничавший полчаса на сцене
И тут же позабытый;
Это повесть, которую пересказал дурак:
В ней много слов и страсти, нет лишь смысла.

Как это ни удивительно, в трактовке Тооминга кровавый тиран Макбет – единственный, кому время от времени позволительно быть человеком. Никто из его противников не индивидуализирован. В спектакле нет светлого начала. Зло восстает на Зло: Макбет взбунтовался против изначального порядка вещей, но его бунт, напророченный и спровоцированный ведьмами, только подтвердил незыблемость этого порядка.
Катарсиса в спектакле нет. Финальная сцена, в которой герой Макдуф возводит на престол законного наследника трона Малькольма, отброшена. Театр, только что погружавшийся вместе со зрителем в привычный мир абсолютного Зла и безнадежности, не хочет обманывать публику. Вместо этого Тооминг читает фрагменты из поэмы Уку Мазинга «Посланец с Магелланова облака», в которой космический пришелец признается, что видел на Земле животных, но не увидал Человека! А остальные актеры предлагают залу сыграть в кости. Задают вопросы: «Есть ли в зале абсолютно счастливый человек?»; «Есть ли в зале будущий самоубийца?»; «Есть ли пара, которая в течение года разведется?» и т.д. Если выпадет от единицы до тройки, ответ отрицательный. От четверки до шестерки – положительный. Игра ведется честно, без поддавков, и каждое представление дает свои ответы...

Фото: Тийт Оясоо (архив Театра No99)

Что сказал бы Шекспир, увидев, как шаман Макбет (Яан Тооминг) камлает на пару с товарищем?

 

 

Обсуждение закрыто