Ваш день рождения совпадает с днем рождения Городского театра, в котором Вы отслужили уже 20 лет. Это совпадение?

Не думаю, что здесь есть какая-то мистика, скорее, это все-таки совпадение.

Каким должен быть театр, чтобы в него приходил зритель? Чем привлечь современного пресыщенного человека?

На этот вопрос можно по-разному ответить. Можно сказать, что театр должен иметь достойный репертуар, но вот если работники театра, будь-то актеры, режиссеры, билетеры, технический персонал имеют желание работать в этом театре, несмотря на должность, это уже о чем-то говорит. Тут остается лишь один маленький шаг, чтобы привлечь зрителя. Это достойное, серьезное отношение к театру и коллегам, к постановкам, к зрителю. Это ведение открытого и искреннего диалога, глядя в глаза, как друг другу, так и зрителю. Если пытаться нравиться или относиться к зрителю со снисходительностью, он это почувствует.

Как Вы думаете, чего не хватает Русскому театру? Почему зритель в него не стремится? Почему его так часто потрясают скандалы?

Если смотреть со стороны, то не всегда ясно, на какого именно зрителя этот театр рассчитан. Если этот театр делается для местного русскоязычного населения, то я не вижу логического ответа, почему зритель не находит дорогу в театр. Если бы я жил и общался в русской общине, мне было бы легче ответить на Ваш вопрос. Сейчас вижу это со стороны, а со стороны легко давать советы. Возможно, тут есть проблемы творческой коммуникации, причем это не связано с умением театра продавать билеты и рекламировать спектакли.

Если бы Вас попросили поставить спектакль в Русском театре, Вы бы согласились?

Русский театр не раз делал мне предложение о сотрудничестве. Дело в том, что все постановки, которыми я занимался с 1992 года, я делал в Городском театре и ни в каком другом. Этому есть объяснение — если я чувствую, что у меня здесь что-то еще не сделано и я здесь нужен, то какое право я имею работать в другом театре? Но сейчас я уже не исключаю, что поставлю что-то и в других театрах, потому что время уходит, а есть столько хороших актеров и столько театров, где я еще не поработал.

Говорят, в театре язык не имеет значения. Как бы Вы посоветовали зрителю готовиться к просмотру спектакля на неродном языке?

На самом деле, язык немаловажен в театре. Конечно, для тех, кто знаком с языком театра, это не так важно. Но если человек не подготовлен, то смотреть спектакль на чужом языке ему сложно.

В 2007 году Вы стали первым эстонским актером, который сыграл главную роль в спектакле московского театра. Что Вам дал этот опыт?

Это было немного похоже на авантюру, но если бы мне еще раз сделали подобное предложение, я поступил бы также. Вообще если бы я мог еще раз прожить свою жизнь, некоторые вещи я бы сделал по-другому, а вот это — нет. Это действительно очень необычный опыт — играть в театре в другом культурном пространстве и на абсолютно другом языке.

У людей, которые говорят на нескольких языках, нередко спрашивают: «На каком языке ты думаешь?». Я раньше считал, что это просто интересный вопрос, а когда приступил к работе в московском театре, я понял, что это не просто фраза. Там я думаю по-русски. Для этого я должен прибыть в Москву на день раньше, переключиться. И тогда я начинаю думать по-другому. Прямо с самолета на сцену я выйти не могу. Это очень интересно почувствовать зрителя из другого культурного пространства, встречаться с актерами, которые, с одной стороны, думают также как и мы здесь, в Эстонии, а с другой — есть какие-то нюансы, которые чувствуются в репетиционном зале или на спектакле. Это здорово. А что это мне дало, судить пока рано. Вот когда все закончится, я смогу сказать точнее.

Вы попали в московский театр Et-Cetera в 2007 году, когда отношения между Эстонией и Россией были особенно напряженны. Как Вы думаете, может ли культура стать мостом между двумя странами?

Конечно. Мы можем смотреть на одни и те же явления по-разному, но это ведь еще не повод для того, чтобы что-то разрушить или не творить вместе. А если мы вместе творим, то мы и строим мост. Это очень важно. Важнее этого только рождение детей и чтобы не было войны (смеется).