Спектакль «7 дней». Заяц — Сергей Пилипенко, Белка — Екатерина Бурдюгова, Лиса — Яна Чуркина. Фото: Елена Руди

Театр — искусство древнее, возникшее из мистерий, когда актёр был скорее жрецом, нежели лицедеем и тексты многодневных представлений были нашёптаны людям богами. Затем драматурги присвоили себе право писать тексты и говорить ими не только от имени небожителей, но и от своего собственного, затем...

Это «затем» случилось относительно недавно, сто с небольшим лет тому назад, когда возникла профессия, доселе не виданная, — режиссёр. 

Режиссёр — автор спектакля, свободный интерпретатор литературного текста, человек, рождающий образ будущего спектакля, человек, способный анализировать и фантазировать, объединять вокруг своей идеи актёров, художников, музыкантов.

И если ему очень повезёт, то, кроме спектаклей, он создаст и свой театр, который им начнётся и им закончится, ибо хотя театр и многолик, но у каждого его лица есть конкретное имя и фамилия. Ирина Томингас — режиссёр, театральный педагог, художественный руководитель Русской Театральной Школы, каждое слово в названии которой пишется с большой буквы, и это совершенно не случайно; в связи с чем позволю себе цитирование того, что написано на сайте школы: «РТШ — это не только Школа как учебное заведение, где можно постигать азы актёрского мастерства, хореографии, вокала, сценической речи и развития творческого мышления, но и Театр.

Театр, театр, театр. Понимаю, что для вас слово «Театр» звучит громко и гордо, но это так — мы занимаемся прежде всего театром как Искусством. В нём сила Человека. Для меня человек — существо чистое и открытое в своих намерениях изначально, и хочется сохранить эту Чистоту и Искренность посредством Искусства, кое мы вместе и создаём. Вместе — это значит коллектив. Вместе мы творим чудеса — мы играем, мы выдумываем то, что нам интересно. А нам интересна игра...»

 

Перекрёсток трёх дорог

Часто в человеке, в самом начале его жизненного пути, возникает странное томление духа, которое означает, что в нём начинает просыпаться существо его предназначения, его предрасположенности. И если ты это услышишь, то с этого времени начнутся первые шаги к призванию... Я сознательно не употребляю слово «профессия», ибо во всём том, что является творчеством, профессиональный навык вторичен, он следствие, а не причина. Ты должен понять, что ты хочешь и как..? Тебя этому научат, или ты сам поймёшь в процессе практики.

Театр как сфера деятельности возник в жизни Ирины Томингас не сразу, скорее всего он стал следующим шагом, после того как она поняла, что
ей хочется стать своего рода тире между автором текста или музыки и зрителем в процессе создания артефакта. Она захотела стать художником,
интерпретирующим событие, текст, пространство. Вот что говорит об этом она сама: «В детстве я очень много танцевала, занималась балетом, музыкой, и получалось так, что мне всё время приходилось что-то ставить... стало понятно, вот именно этим я и хочу заниматься, хотя само слово «режиссура» тогда мне не было известно».

Должен заметить, что преподаватель хореографии Ирины считала, что та изменила искусству, не став балетмейстером, а учитель музыки был совершенно уверен, что именно музыка, а не театр должна была стать её жизненным предназначением. Однако она выбрала театр, или театр выбрал её. Сразу оговорюсь, что призвание, талант — это скорее крест, нежели награда, и вся жизнь Ирины — прямое тому доказательство, ибо тот театр, который она создаёт внутри себя самой и для тех, кто хотел бы быть с нею рядом, живёт и развивается скорее не благодаря, а вопреки. Ибо в приложение к таланту ей достался характер, не позволяющий идти на компромиссы, даже если это гарантирует определённое количество жизненных благ, столь ценимых любым рациональным представителем рода человеческого.

 

В те времена далёкие, теперь почти былинные...

В Государственный Русский драматический театр ЭССР, мечту любой девчонки, мечтавшей стать актрисой, Ирина попала вместе с двумя подругами сразу после замечательного провала в один из московских театральных вузов. Было это в... А давайте эту подробность пропустим, ибо нас волнует событийный ряд, нам интересны факты, а не их точная хронология. Провал в институт — подобной затрещиной судьбы начинался славный путь многих корифеев сцены, возможно, это первая проверка на прочность или своего рода жертва, которую требуется принести на алтарь искусства.

Три несостоявшиеся актрисы вернулись в Таллин, стали гардеробщицами ГРДТ ЭССР, гардеробщицами весёлыми, шумными, поющими и танцующими... что не могло не привлечь к себе внимания. Нет-нет, их не уволили. Светлана Крассман — замечательный режиссёр-сказочник — пригласила их в свою новую постановку, спектакль «Красная Шапочка» на роль Зайцев. Затем... хотите верьте, хотите нет, мне нравится это слово, так как оно предполагает продолжение сюжета. Итак, затем была студия, этюды, спектакли и странное чувство, что всё, практически всё, что идёт на сцене театра, не нравится... Картон, фанера, мишура — в прямом и переносном смысле этого слова. В результате на свет Божий родилась актриса, неудобная для режиссёров, неуступчивая, готовая спорить и делать всё по-своему.

Такое своеволие в театре — системе изначально авторитарной — не может быть приемлемо, система исторгает такого человека, избавляясь от него при первой возможности. У человека, выдавленного за пределы своей мечты, есть два выхода: первый — стать «бывшим» и всю оставшуюся жизнь нести в себе прошлое и собственную несостоятельность, или второй — сделав ещё один шаг за пределы предавшей его сцены, стать режиссёром и создать свой театр.

 

Шаг второй, третий, четвёртый

Ирина Томингас окончила Высшее театральное училище имени Щукина в 1989 году по специальности «режиссёр». Работала в Русском драматическом театре, руководила собственным детским театром «Пиноккио». На данный момент работает режиссёром в детском театре «Солярис» и художественным руководителем, педагогом и режиссёром в Русской Театральной Школе.

В тех годах, что пришлось сжать до состояния справки, остаётся многое, в том числе и такое яркое явление театральной жизни Эстонии, как театр «Пиноккио», работа педагогом в студии Русского драматического театра. Однако размеры статьи и то, зачем я её пишу, не дают мне возможности остановиться на этих эпизодах, хотя они ярки, эмоциональны и интересны. Именно после этого периода Ирина на время «замолчала», ушла в себя, чтобы разобраться с вопросами, время от времени возникающими в голове каждого художника: «Зачем? Зачем я всё это делаю? Сколько раз можно начинать буквально с нуля?» Она читала, думала и внутренне готовила себя к новому вызову, новому повороту сюжета своей жизни, который привел её к созданию Русской Театральной Школы, о художественном кредо которой можно судить по словам её руководителя: «Меня всегда интересовало, как можно на сцене выстраивать «жизнь человеческого духа», не осознавая, что такое есть сам «дух».

Отсюда начался поиск. Недостаточно стало передавать в театре сюжет (от начала к концу), гораздо интереснее следить за тем, как выстраивается внутреннее пространство персонажа, какие битвы и интриги там происходят, за счёт каких сил он живёт и радуется. Радость — это одно из основных признаков человека, которое являет присутствие духа».

 

Что дальше?

И всё бы кажется хорошо, есть талантливый руководитель с чётким пониманием того, что и как ему хочется делать, осознающий своё право на это, есть группа серьёзно и увлечённо работающих людей. Однако нет твёрдой уверенности в их будущем, во всяком случае у меня, так как всё, что они делали и продолжают делать, опять-таки скорее вопреки, а не благодаря. И дело тут вовсе не в наличии или в отсутствии поддержки государственных и муниципальных органов, хотя она тоже бы не помешала.

Дело в слабом интересе к подобным театрам со стороны русскоговорящей части населения нашей страны, отсутствии в нашем обществе внутренней театральной культуры. Антрепризные спектакли, буквально нашпигованные громкими фамилиями актёров из сериалов, не в счёт. Залы на этих представлениях всегда полны, но вряд ли то, что мы видим, можно назвать театром. Не люблю лозунгов, но в этом случае хотелось бы изготовить пару сотен плакатов, на которых какой-либо из сценических персонажей, строго заглядывая в глаза и устремив указательный палец в область груди, спрашивал: «А ты был в этом месяце в театре?» И развесил бы эти плакаты в детских садах, школах, на производствах и учреждениях.

Я мечтаю о том времени, когда не побывать в театре на премьере будет считаться верхом неприличия, и, собравшись за столом, мы будем бурно и пусть даже нелицеприятно обсуждать трактовку образа Раскольникова актёром А. И со знанием дела рассуждать о подтекстах... и радоваться, радоваться, радоваться.

И тогда, избавившись от чувства театральной провинциальности, мы поймём, что настоящее искусство живёт не только в мегаполисах, оно там, где есть люди, которым это нужно.

Может быть попробуем?

«Балтийский Мир» № 04/2011

Обсуждение закрыто