СОЮЗ 
ОБЩЕСТВО 
СОБЫТИЯ 
МНЕНИЯ 
КУЛЬТУРА 
ИСТОРИЯ 
ОБРАЗОВАНИЕ 
ПРОЕКТЫ 
КАТАЛОГ 
ФОТО 
“Господа Г…” театра имени Миронова напугали Москву
Прекрасный тяжелый спектакль. Так бывает? Бывает. “Господа Г…” в рамках гастролей питерского театра им. Миронова пробудили в московском зрителе что-то такое, за что обнимал Белинский Достоевского после “Бедных людей”. За что интеллигенция XIX века обожала самые безрадостные произведения Островского, Чехова, того же Салтыкова-Щедрина. Как горько, безнадежно, да, мы такие и есть, а все-таки — обличай, обличай еще…
Спектакль без эксцентричных выкрутасов, с глубочайшим актерским проживанием, без особой уж стилизации старины, но и без пошлого осовременивания — в общем, Станиславский где-то рядом. Он был бы еще ближе, если б постановка не была несколько затянутой. В спектакле нет давящей режиссуры, вся игра — из сердца артистов. Семья Головлевых — мощные актерские работы, а вот проходные персонажи остались недотянутыми. А тем не менее — даже любители сбежать в антракте остались на второй акт, и актеров вызывали аплодисментами пять раз.
Спектакль — череда смертей. А Иудушка — живее всех живых. Ах, как способен человек оправдать любое свое зло! И каких только оправданий у нас нет: и слаб человек, и боженька так велел, и закон впереди всего. Но кстати, не сказать, чтобы в трактовке режиссера Фурмана он пришел к раскаянию. Скорее — к страху, животному, одинокому…
За роль Иудушки актер Сергей Русскин уже получил премию “Золотой софит”. Он сначала “покорный” сын, потом, как только имением матери завладел, буквально вырывает из рук родительницы кусок, истинное лицо показывает только при умирающем брате (“Подписывал бумаги? Да или нет?”), а при виде очаровательной племянницы (яркая работа Нелли Поповой) в нем просыпается гаденькое сладострастие… В общем, история образа Иудушки — как если бы сам переодетый черт медленно раздевался перед нами. Вот показываются рожки, вот хвост…
Другая сильная роль в спектакле — роль маменьки (Татьяна Ткач). Сначала это властная помещица, за которой проглядывает женская взволнованная, сомневающаяся душа. Но перед страхом бедности все зачатки материнского добра перерождаются в безвольную покорность перед сыном-кровопийцей. И вот последний живой внук приходит: проиграл казенные деньги. “Оставь ты меня! Я отдохнуть хотела!”
Идет время. Страшный головлевский дом превращается в темное царство, вместилище покойников. Мертвые - отец семейства, мать, брат Иудушки, двое его детей, племянница - бродят по сцене, выделывая каждый свой трюк. Страшно, ей-Богу! Взъерошенный Иудушка ломится - “мне только на могилку маменьки, поклониться!” - но покойники захлопывают перед ним окна и двери.
