Бывали ли Вы до этого в Таллинне?

Я был здесь в 2008 году. Мы на машине из самой северной точки Норвегии проехали через всю страну, потом через Финляндию, и из Хельсинки шли на пароме в Таллинн. Возле Беломорска мы снимали картину, а потом решили совершить такое путешествие.

Как прошла Ваша встреча со зрителями в рамках показа фильма?

Хорошо, вопросов было достаточно много, и зрители долго не хотели уходить, видимо картина их затронула.

Часто ли бывают встречи со зрителями?

Настолько часто, насколько я бываю на фестивалях. В России я стараюсь ездить, показывать картину сам. Мне интересно, какую реакцию она будет вызывать. Когда вы делаете фильм, то ориентируетесь только на одного зрителя — самого себя. И насколько вы совпадаете во мнении с другими — это всегда интересно.

Этот фильм, конечно, провоцирует реакцию. И мне кажется, что встречи - это такая лакмусовая бумажка. Мне было интересно то, что картину принимают категорично. Или положительно или отрицательно, равнодушными она не оставляет. Линия деления на эти группы проходит не там, где я думал она будет проходить. Условно говоря, это не деление на тех, кто был приверженцем Советского союза и тех, кто отвергает все связанное с ним; это не деление на людей высокой культуры и остальных, тоже нет. Для меня это интересно.

Есть ли отличие в том, как принимают фильм в России и в Европе?

Да. В России чувствуется вовлеченность в процесс. Отсутствие степени отстранения, когда вы можете говорить об этом, как о вещи, которую можно наблюдать со стороны. Например, человечество придумало суд, в судьи приглашается третья сторона, не имеющая отношения ни к одной из конфликтующих сторон. Суть в том, что для того, чтобы понять, что с нами происходит, мы должны отнестись к проблеме беспристрастно. Как третья сторона. Это очень сложно сделать, и, конечно, у зрителя, который живет в западных странах, восприятие истории совсем другое.

Но для того, чтобы это понять, нужно создать дистанцию. Такую дистанцию может создать искусство. Не искусство пропаганды, или пропаганда, как искусство, что использовало и советское правительство, и любое правительство в любой стране. Потому что это свойство государства — пропагандировать нечто, что свято для него. Но искусство не имеет такой цели, оно вообще не имеет цели. И в этом смысле оно каждым своим движением эту дистанцию создает.

Фильм действительно вызывает самые разные отклики, от таких, что это — пропаганда, спонсируемая западом, до таких, что все правда — выйдешь на улицу и увидишь.

Это все иллюзии. Этот фильм о несправедливости. Конкретная история о конкретной несправедливости. Там нигде не говорится, что речь идет о всей России. В Америке выходит большое количество фильмов, и никто не говорит, что это — вся Америка. Но стоит появиться русскому фильму... Кстати, никто так часто не повторяет, что это вся Россия, как в самой России. Я думаю, это иллюзия восприятия тех, кто смотрит так на искусство. Нужно просто поменять взгляд. Мы видим то, что написано буквами — и это всего-навсего текст, или это всего лишь изображение, больше ничего. У нас очень политически ангажированная публика. Она сама не замечает, насколько государство забило мозги.

В этом году на Чемпионате мира один из комментаторов сказал, слава Богу, что сборная России не участвует в чемпионате, и мы можем наслаждаться футболом, не превращая это в политическую акцию. Ведь каждое выступление сборной по сути в нее и превращается. А это всего лишь футбол.

В представлении многих людей авторское кино в большинстве случаев очень тяжело для восприятия, говорит лишь о негативе, что бы Вы ответили на это?

А думать вообще очень сложно. В жизни нужно думать, но думать сложно. Люди когда только видят слово «философия» бегут оттуда, потому что думают: это не для меня. Вообще, откуда такая идея, что все должно быть легко? Почему люди считают, что все должно быть легко. Я знаю, что эта мысль навязана теми, кто хочет сбывать что-то. Создавать что-то приятное и это сбывать. Это навеяно бизнесом: чем легче вещь, тем проще ее сбыть. Возникла в середине 20-го века. Это катастрофа, банкротство общества, что будет продолжаться, пока общество не поймет, что легкое — это не самый правильный путь.

Авторское кино не воспитывает, оно не может подтолкнуть к чему-то. Думать, конечно, надо, противное может плохо закончиться, но заставить это делать невозможно. Однажды попытались, и чем это закончилось? Концлагерь с одной стороны, концлагерь с другой стороны. Искусство не существует по причине, у него нет цели. Есть внутренняя необходимость у того, кто делает, а дальше это ваш внутренний выбор — есть ли у вас внутренняя потребность восприятия.

Вы создаете кино только для себя, или же есть какой-то баланс между режиссером и зрителем?

Меня всегда удивляли люди, которые говорят о том, что снимают кино для большого количества зрителей. «Я ориентируюсь на большое количество зрителей», и так далее. Вы не можете ориентироваться на большое количество зрителей, иначе вашим ориентиром будет усредненное нечто, что вообще не имеет никакого смысла. Как вы можете знать, о чем думает другой человек? Знать, что он чувствует?

Фильмы я делю на те, в которых есть авторский почерк, и в которых его нет. Причем первые - это не обязательно коммерчески провальные фильмы. Хичкок достаточно успешен коммерчески, и вы не откажете ему в наличии авторского почерка. Его фильм интересен большому количеству людей, а если бы он поставил целью делать фильм «Птицы» так, чтобы он был понятен абсолютно всем, вряд ли бы у него что-то получилось из этого.

Я считаю, неправильно думать, что авторское кино только для избранного круга людей. Это иллюзия, такой образ создают люди, которые не хотят, чтобы фильмы, которые предполагают мышление, существовали в принципе. Причины, по которым это делается, могут быть разными: конкуренция, например.

Авторскому кино не хватает рекламы?

Оно само себе реклама. В нормальной конкурентной среде авторский фильм будет идти с успехом. Сокуров хорошо «прокатался» в Америке, так же, как и фильм Звягинцева «Возвращение». Это очень общая вещь - такое деление, и оно слишком упрощает ситуацию.

Как рождается картина?

Это механизм, который имеет отношение к любому автору. Сначала вы получаете впечатление, затем оно рефлектируется, вы пытаетесь понять, что произошло, почему вы получили это впечатление. И создаете нечто, что это впечатление воссоздает у зрителя.

Бывают ли моменты, когда хочется начать снимать немедленно?

Куда торопиться? Впечатление не уходит, если вы его получаете. Если вы его забываете, то оно не имеет смысла для вас. Почему иначе вы возвращаетесь к нему? Потому что оно для вас важно.

Почему вы переехали в Германию?

В Германию я переехал в 2001 году, и самый долгий период, что я провел там — это полгода, пока оформлял документы. После чего я вернулся в Россию, где продолжаю снимать. Нельзя вообще сказать, где живет тот или иной режиссер.

Если был этот шаг, значит он был для чего-то нужен?

Первое — это иметь возможность работать, я бы не сделал эту картину, если бы не переехал в Германию. Если спрашивать деньги на бюджет фильма в определенной стране, то лучше, если ты живешь в этой стране. Второе — до этого я снимал документальное кино. На те деньги, которые выделяются на документальное кино в России, жить невозможно. У меня есть семья. У меня была возможность идти на телевидение или заниматься рекламными фильмами, но мне это не интересно.

Есть ли у вас время читать? Что читаете сейчас?

Дочитываю книгу Исаака Башевиса-Зингера «Шоша». Дальше? У меня стоит большая стопка. У меня колоссальный долг перед Диккенсом. А следующая книга, я думаю, будет Брайан Грин «Элегантная вселенная», это книга о теории струн. До этого я прочел книгу «Шпана» Пазолини, очень ее рекомендую. Сейчас, слава богу, небольшим тиражом на русском языке публикуется очень много, потому что очень многое было упущено за последние сто лет в российском книжном деле. И наверное одна из самых сильных сторон в российской культуре — возможность найти практически любую книгу.

Анастасия Ищанова

Редактор

rus.err.ee

Обсуждение закрыто