Что-то сдвинулось с мертвой точки в королевстве Голливуда. А то все заладили одно и то же: «Аватар», «Аватар»... Сначала Оливер Стоун, тонко чувствующий потребность момента, ткнул всех носом в авгиевы конюшни Уолл-стрит. И вот теперь Дэвид Финчер вывел на авансцену новых героев XXI века — интернетовских инноваторов-мультимиллиардеров.

Собственно говоря, «Социальная сеть», выходящая на днях в российский кинопрокат, есть дерзкая попытка вновь, как и в бурные 70-е годы, вывести массовое американское кино из заточения в башне чистой развлекаловки на широкий социальный простор. И предъявить изумленной публике захватывающий триллер про самую скучную материю — судебно-казуистические разборки о правах собственности на виртуальную реальность.

«Социальную сеть» смотрят в Америке все, включая тех, кто давно и прочно сел на иглу фантазийного кино. Фильм с бюджетом в 50 миллионов долларов за три недели проката в США собрал более 63 миллионов долларов, а еще впереди прокат мировой, так что студия Columbia/Sony не в прогаре. Критики проявляют редкое единение с массами и дружно поют творению Финчера осанну. А один даже сравнил его героя, основателя Facebook Марка Цукерберга, с самим Христофором Колумбом. Мол, в 1492 году мореплаватель искал короткий путь к специям и шелкам Азии, а вместо этого открыл Новый Свет. А 511 лет спустя, то бишь в 2003 году, 19-летний студент Гарварда, решивший слегка пошкодить в университетской компьютерной сети, неожиданно открыл Самый Новый Свет.

48-летний режиссер Дэвид Финчер давно и прочно входит в обойму голливудских «первачей». Даже те, кто его не жалует за особую мрачность и жесткость, признают почерк мастера в большинстве его лент — и в «Семи», и в «Бойцовском клубе», и в «Зодиаке», и в «Загадочной истории Бенджамина Баттона». Финчер взял за основу сценарий крепкого драматурга Аарона Соркина, написанный в свою очередь по мотивам книги Бена Мезрича «Миллиардеры поневоле». Мезрич до этого, в 2003 году, выпустил книжку о быстро разбогатевших студентах, собственно, на очень близкую тему: о создателях Facebook, основанную на серии интервью с Эдуардо Саверином. Тот был студентом и деловым партнером Цукерберга, дал собственные средства на раскрутку проекта, но затем Марк, говоря языком улицы, «кинул его на бабки». Саверин имеет на него и по сей день здоровенный зуб и, понятно, наговорил писателю сорок бочек арестантов. Продюсер «Социальной сети», опытный голливудский волк Скотт Рудин пытался вступить в контакт с боссом Facebook и его ближним окружением, но те его напрочь проигнорировали. Мезрич продал права на экранизацию Columbia/Sony, даже не дописав книгу. Он называет Соркина своим первым читателем, поскольку передавал ему свежеиспеченные главы по мере их завершения.

Вы сами вскоре убедитесь — на экране вовсе не ЖЗЛ, не панегирик молодым да ранним, а довольно-таки жесткая, нелицеприятная, местами язвительная до сарказма хроника одного феноменального открытия и споров вокруг дележки денег, ему сопутствовавших. При этом главная фигура истории, а именно Марк Цукерберг, показана достаточно критично. Актер Джесси Айзенберг имеет внешность и повадки типичного нерда-ботаника. С таким колючим, скользким, самовлюбленным малым не то что в разведку — в ближайший бар не хочется идти.

Вообще Финчер собрал актерскую команду практически из малоизвестных новичков, за исключением Джастина Тимберлейка. Бывший бойфренд Бритни Спирс сыграл основателя пиратского портала Napster Шона Паркера неожиданно ярко, так что не исключено, что режиссер открыл новый киноталант. Еще одно перспективное имя в титрах «Сети» — Руни Мара, исполнившая роль герлфренд Цукерберга. Актриса настолько впечатлила Финчера, что он уже пригласил ее на главную роль в свой новый проект — англоязычный ремейк шведского блокбастера «Девушка с татуировкой дракона».

Как отреагировал на фильм Марк Цукерберг? Самый молодой мультимиллиардер планеты уверяет, что кино это его совсем не волнует, он на него пошел взглянуть из любопытства, да и то когда сослуживцы насели. Уверен на сто процентов: конечно же, волнует, конечно же, обиделся, конечно же, ищет способы смикшировать негативный имидж. По времени премьера «Социальной сети» совпала с царским жестом невиданной щедрости: основатель Facebook подарил школам Ньюарка 100 миллионов долларов. Но это такой косвенный, деликатный, стыдливый пиар. Вы мне минус, а я себе плюс. Любопытно, почему на стадии реализации фильма Цукерберг не стал добиваться закрытия или перекраивания проекта. Ушел в кусты. Будь на его месте более рьяный защитник собственного прайвеси, ну, скажем, ныне покойный Сэлинджер, голливудцам пришлось бы спешно ретироваться. А первопроходец Facebook предпочел отмолчаться. Почему?

Да потому что у самого рыльце в пушку. Что такое Facebook как не призыв, отбросив условности и страхи, показать миру себя любимого? Конечно, предусмотрены сдержки и запреты: ты можешь вроде бы оградиться от нежелательных контактов, можешь скрыть неприятную для тебя информацию и так далее. Но все-таки принципиально то, что, подписавшись на эту взрослую игру, ты выходишь на виртуальную всемирную площадь и говоришь человечеству: вот это я, такой-то и такой-то, прошу любить и жаловать. Тот же немыслимый прежде квазипубличный дискурс заложен в основу всех остальных социальных вече, в том числе «Одноклассников» и «ВКонтакте».

Один из блогеров провел любопытнейший эксперимент. Заручившись согласием подружки, он под ее именем вошел в Facebook и мгновенно получил предложение вступить в контакт с десятком «друзей». И что удивительно, это ее реальные знакомые, причем общение с рядом из них она никогда бы не стала афишировать. Характерно, что предложение поступило до того, как блогер, то есть «она», согласилась на условия вступления в сообщество. Можно сделать логический вывод: даже если ты не играешь в эти игры, Facebook копит на тебя тайное досье. Ведь что значит — тебе предлагают «друзей»? Сеть имеет базу данных, в которой уже заложен твой профиль с кругом интересов и потенциальных контактов. Так что чья бы корова мычала: Цукербергу кричать о покушении на его прайвеси смешно и нелепо. Это как если бы за усиление цензуры в Голливуде или на телевидении выступил Хью Хефнер или Ларри Флинт.

И потом — у этих новых магнатов совсем другие этика и эстетика. Ходят они в потертых джинсах, китайских кедах и спортивных куртках с капюшонами, ездят не на «Мазерати», а на «зеленых» гибридах, в офисах у них полный коммунизм и панибратство. На визитной карточке у Цукерберга написано:«Я самый главный, блин». И к публичности они относятся по-другому, чем «старые деньги», поскольку сами ею вскормлены и внесены в пантеон богатства, власти и славы. Толерантность — мантра новой доткомовской элиты — предполагает более широкий и либеральный кругозор, более высокий уровень терпимости к критике, нередко переходящий в хипповый пофигизм.

Авторы фильма используют прием «Расемона», рассказывая три версии того, как закалялась виртуальная сталь Facebook. В «Расемоне» четыре версии преступления — но кто считает? Обиженным оказался не только Саверин, но и белокурые WASPовские бестии, братья-близнецы Винклвосс, уверяющие, что Цукерберг украл у них идею социальной сети. Эта часть фильма — самая нахмуренно-серьезная и слегка занудная, связывающая его с могучей голливудской традицией судебных фильмов-расследований во славу свободы слова и других моральных ценностей западной цивилизации.

Самое главное, на мой вкус, в «Социальной сети» — это неортодоксальный и увлекательный показ мотивационной подоплеки «открытия века», за которую, впрочем, Нобелевские премии не дают. Но несколько миллиардов долларов на счету и 500 миллионов подписчиков по всему свету, согласитесь, круче любой премии. Перефразируя поэта, мы видим, из какого сора растут нынче ноу-хау. Девушка назвала парня козлом, тот с горя набухался пивом, по-хакерски влез в университетскую компьютерную сеть и серией молниеносных кликов устроил издевательский конкурс среди всех девиц-студенток. Кампусу неполиткорректная идея дико понравилась. Другие университеты подключились, и пошло-поехало, Facemash превратился в Facebook, шутливый проект вырос через несколько лет в грандиозную транснациональную корпорацию. Урок всем, кого навещает депрессняк: с горя можно накликать беду, а можно и эврику.

Нью-Йорк