Российский кинорежиссер Карен Шахназаров известен не только своими фильмами, но и работой на посту директора киноконцерна «Мосфильм». 10 лет назад киностудия находилась в упадке, сейчас Шахназаров без ложной скромности называет свое детище самой технически совершенной киностудией Европы. Корреспондент Delfi побеседовал с режиссером о российской киноиндустрии и о творчестве.

В чем заключается ваша работа на посту директора "Мосфильма"?

- Моя работа прежде всего заключается в том, чтобы создать дееспособную современную студию, которая бы отвечала всем задачам, необходимым чтобы создавать кино. В этом был смысл моих действий на протяжении последних десяти лет, что я возглавляю студию. Мы ведь небюджетная организация, мы всегда были самостоятельными, то есть фактически мы работали как рыночное предприятие, значит надо было и деньги зарабатывать. Это серьезный бизнес.

Где берутся деньги для съемок фильма?

- Нельзя сказать, что мы все снимаем сами. Мы создали студию, которая должна производить кино. Приходят продюсеры, они хотят снимать, и мы обеспечиваем. Иногда мы и сами участвуем — там, где мы инвестируем. Сейчас студии работают совсем не так, как в советское время. Тогда государство давало студиям деньги, а они их инвестировали в кино. Фактически государство было продюсером. Современные европейские студии — это производственные объединения, которые обеспечивают производство. Мы работаем сейчас скорее как европейская студия.

От вас каким-то образом зависит, какие проекты получают "зеленые свет", какие фильмы снимаются?

- Только в том случае, если мы сами инвестируем. Там, где я сам продюсер, типа картины "Звезда". Мы вкладывались в нее и сами решали. А если к нам приходят, например, сериалы снимать, мы не включаемся в их художественные или идеологические тонкости. Разумеется, мы следим за тем, чтобы у нас не было порнографии или фашистского, экстремистского содержания. А в остальном — это уже не наше дело. Бывает, что продюсеры предлагают нам поучаствовать в картине, тогда мы читаем сценарии, говорим — да, допустим, это интересно. Вкладываем бесплатно свои ресурсы взамен на процент от прибыли.

Чем вас как продюсера заинтересовал фильм "Звезда"? Он показался вам в первую очередь экономически выгодным проектом или тут были и другие соображения?

- Для своего времени это был некоммерческий проект. "Звезда" была, между прочим, первой картиной о войне после долгого перерыва. Сейчас то много появилось таких фильмов, а это был 2001 год, и с 91 года вообще не снимались фильмы о войне. И тут два момента: во-первых, у нас военно-техническая база простаивала, и мне хотелось ее задействовать — у нас же огромная коллекция оружия, танков. А второй момент — мой отец воевал, и мне казалось это с личной точки зрения правильным. Мне хотелось сделать именно фильм о войне, я стал искать материал, вспомнил о повести Казакевича. И мне хотелось, чтобы режиссер был молодой, имел современный кинематографический взгляд. Картина получилась успешной коммерчески, но изначально такой вопрос даже не стоял. Тем более тогда, в 2001 году и проката по сути не было.

Почему в вашем последнем фильме "Палата номер шесть" вы решили обратиться к русской классике — повести Чехова — и чем обоснован перенос действия в современность?

- Это, в общем, старая история. 20 лет назад я же ее начинал делать как картину по заказу. У меня была продюсер-итальянка, а у нее был контракт с Марчелло Мастрояни. Тогда было очень модно иностранцев снимать в СССР. Была перестройка, все приезжали. Она посмотрела мой фильм, предложила сделать что-нибудь такое, чтобы у Мастрояни была роль. И желательно из классики, как им нравится. Я и предложил "Палату номер шесть". Ей понравилась эта идея, мы с моим коллегой Сашей Бородянским написали сценарий и уже тогда перенесли действие современность, в 89 год. Итальянцам сначала нравилось, потом они стали говорить, что надо более традиционное что-то. И я думаю, кстати, что продюсер была права, потому что для этой идеи Мастрояни был слишком большой звездой. Это не его формат был, ему нужно что-то костюмное. В общем, постепенно мне разонравилась эта затея, мы разошлись, сценарий 20 лет пролежал. А когда я снимал "Исчезнувшую империю" с Владимиром Ильиным, то прямо увидел — вот, он мог бы сыграть главную роль. И мы вернулись к идее, только еще раз осовременили, теперь там уже 2009 год.

Арт-хаусный камерный фильм по Чехову — не опасались, что деньги, которые на съемки уйдут, никогда не вернутся?

- А как ни странно, они вернулись. Я тоже, если честно, когда снимал картину, опасался, снимал больше для души, что ли. Но, во-первых, она не дорогая была, снималось то все в сумасшедшем доме, а во-вторых, были продажи на телевидении, выход DVD, небольшой прокат — ну и картина в плюсе оказалась.

Как вы отреагировали на то, что картина не вошла в шорт-лист номинации на "Оскар" за лучший фильм на иностранном языке?

- Понимаете, это такая лотерея. Я когда снимал "Палату", вообще не ожидал, что она куда-то дальше пойдет. Мне было совершенно непонятно, что из этого получится, будут ли ее смотреть… То, что она завоевала какое-то энное количество призов и получила какое-то имя, была неплохо принята в Европе и в Америке — я об этом даже и не думал. "Оскар" это вообще сложная штука. Я же два раза выдвигался, но не это ведь определяет качество картины.

Тем не менее, есть же определенный формат?

- Есть, конечно. Вообще, можно примерно понимать, какие фестивали чего требуют. И тот же "Оскар". Но лично я никогда не снимал картины с прицелом на "Оскар". Я вообще считаю, что это довольно бессмысленное занятие.

Самый ваш популярный фильм, наверное, все-таки "Курьер". Он растащен на цитаты, его часто показывают. В чем, на ваш взгляд, причина такого успеха?

- Я думаю, там заложена сама тема такая — неистребимая. Ведь, в сущности, это некий бунт молодого человека против общества. Это настолько естественно: любое новое поколение должно нести в себе некое разрушение существующего мира. В них есть дух бунтарства, заложенный биологией. Поэтому это, видимо, для любого поколения остается актуальным. Я вижу, молодежь до сих пор смотрит фильм, хотя и реалии вроде бы другие. А с другой стороны — ничего не изменилось. Все равно существует мир взрослых, мир обеспеченных людей. И все так же молодые люди борются за место под солнцем.

Не думали никогда о продолжении "Курьера"?

- Я — нет, я никогда не возвращаюсь к отснятому, но вот Федя Дунаевский хотел сделать. Он даже написал сценарий, фактически о своей жизни, я думаю. Года два назад он мне принес его, "Курьер-2", им там уже по 40 лет. Я ему сказал — хочешь, снимай. Мне не очень понравился сценарий, если честно, но я сказал ему — если от меня что-то зависит, помогу. Но как-то так не сложилось вроде.

Вы сами вообще много фильмов смотрите? Интересуетесь тем, что в современном российском кино происходит?

- Не могу сказать, что много. Я бы даже сказал, что избегаю этого. Я считаю, что для действующего режиссера вредно слишком много смотреть кино в определенные моменты. Я, когда делаю картину, вообще ничего не смотрю. Когда заканчиваю, тогда уже могу посмотреть. Поэтому я иногда и сижу в жюри — там сразу все и посмотришь, чтобы представление иметь.

Преподавательская деятельность вас не привлекает?

- Я сейчас вот преподаю, год уже, во ВГИКе. Не могу сказать, что получаю особое удовольствие, но я пытаюсь честно ребятам рассказать то, что я умею. Я бы сказал, что меня уговорили заниматься этим делом. Для этого надо иметь дар. Не каждый, даже хороший, режиссер может быть хорошим педагогом. Надо иметь талант, как покойный Сергей Герасимов. И очень много я видел отличных режиссеров, которые были плохими педагогами. Вот и в себе я особого дара не вижу. Но пытаюсь пока.

После "Палаты номер шесть" уже смотрели в сторону следующего проекта?

- Да, собираюсь снимать, но пока не буду ничего говорить, я суеверный.

Обсуждение закрыто