4 ноября, в День народного единства, стартует прокат исторической драмы "Царь" Павла Лунгина. Фильм рассказывает об идеологическом и нравственном противостоянии Ивана Грозного (Петр Мамонов), канонизацией которого озабочены некоторые особо ретивые граждане, и митрополита Филиппа (последняя роль Олега Янковского), давно уже причисленного к лику святых. Фильм изначально так и назывался "Иван Грозный и митрополит Филипп", но режиссеру показалось, что это больше годится для научной диссертации, чем для костюмного, постановочного кино. Тогда и возник "Царь" - точный сигнал о том, что речь пойдет о властной вертикали и о том, насколько далеко от божеских заповедей она может завести того, кто на нее взгромоздится.

Получился фильм-предупреждение, в котором многие находят не только очевидные параллели с недавним тоталитарным прошлым (как выразилась одна журналистка, "бронзового призера "Имени Россия" заменил финалист под номером десять"), но и не столь очевидные связи с самым что ни на есть настоящим. Вообще-то сам Лунгин полностью отрицает политические аллюзии с какой бы то ни было современностью и утверждает, что его задачей было не столько показать свою версию биографии царя-параноика, и без того неплохо распиаренного, сколько ввести в общественный обиход фигуру его оппонента - праведника, стоящего у трона.

Благодаря харизме Олега Янковского это, безусловно, удалось. Хотя играет он Филиппа, осмелившегося перечить остервенелому безумцу, весьма скупыми "житийными" красками - минимум слов и жестов. Однако этого достаточно для задачи противопоставить психическому уродству Грозного внутренний свет Филиппа. Правда, за кадром остается то, что бывший игумен Соловецкого монастыря, читавший труды Леонардо и употребивший инновационные методы хозяйствования во вверенной ему обители, был едва ли не единственным человеком Возрождения во всем царстве. Главное - он был призван Грозным на митрополичий престол, чтобы освящать своим присутствием средневековый мрак и ужас. Но в ограниченной воспаленным воображением вселенной не было места разуму. Даже чертежи любимого Филиппом Леонардо были использованы для создания пыточных приспособлений. Публично осудив опричнину, Филипп подписал себе приговор. Владыка был сослан в монастырь и по преданию удушен там Малютой Скуратовым (Юрий Кузнецов). А царь остался в гулкой пустоте своих навязчивых идей. "Где мой народ?" - жалко и страшно вопрошает он в финале. Народ не безмолвствует, как у Пушкина. Народа у такого царя просто не осталось.

Мракобесие, как и было сказано

Конечно, учить историю по этому фильму можно разве что от противного - тщательно проверяя по энциклопедии события и даты, принесенные в жертву авторскому замыслу. Филипп с Грозным никак не могли быть друзьями детства из-за большой разницы в возрасте. Это просто драматическое допущение, которым воспользовался, кстати, и Эйзенштейн в своем "Иване Грозном". Никто опального митрополита не сжигал в церкви, хотя сцена, спору нет, эффектная, особенно когда маковка падает на землю, как в знаменитых кадрах о разрушении храма Христа Спасителя. Нельзя сказать, что и сюжет как-то архетипически уникален. Достаточно вспомнить пьесу Жана Ануя "Беккет, или Честь божья", где разыграна похожая коллизия отношений между Генрихом II и Томасом (Фомой), архиепископом Кентерберийским. Однако все-таки фильм Лунгина - это чисто русский продукт, который для иностранца предстанет в виде привычного набора стереотипов и загадок большой и невнятной страны. Зато внутри этой страны он способен всколыхнуть широкую дискуссию. В ней найдется место и ревнителям истории, и искателям аллюзий, и сторонникам твердой руки, и противникам какого бы то ни было альянса власти с церковью. В этом смысле идея "Царя" по-хорошему не определена, что позволяет ему стать стартовой площадкой для общественного разговора о судьбе и пути России.

Вот только вопрос: нужен ли кому-то такой разговор? Вроде бы исторический жанр сегодня в чести. Зрители готовы смотреть не только хорошие сериалы от "Рима" до "Ликвидации", но и сделанное доходчиво, без усложнения сюжета побочными смыслами, постановочное кино от "Адмирала" до "Тараса Бульбы". Они даже откликаются на такую "почвенническую" публицистику, как фильм отца Тихона Шевкунова "Гибель империи. Византийский урок". Однако каждый раз, как появляется фильм, зовущий к спорам, все сводится к одному. Прогрессивная общественность, быстренько подсчитав исторические ляпы и несоответствия, страшно обижается, что ей в разных формах снова и снова норовят навязать одно и то же блюдо - опостылевший "византизм" с его православием, самодержавием, народностью. Вместо того чтобы указать светлый путь России на Запад, за который у нас традиционно отвечает Петр Великий. Причем, говоря о непреодолимом "византизме" русской власти и государственной устроенности, большинство толком не знает, что такое Византия, видя в этом понятии только средневековое мракобесие.

Отсутствие подлинного интереса к тому истоку, откуда, может быть, и идут все наши беды, свершения и споры, доходит до смешного. От нескольких кинематографистов разных профессий, продюсеров, сценаристов, режиссеров, я слышала, что сериал "Рим" - это их личная украденная и реализованная мечта. А когда спрашиваешь, почему бы не сделать что-то подобное на материале Восточной Римской империи, Царьграда, напрямую связанного с нашей историей, они бурчат, что не хотят иметь дела с кликушеством. Те же, кто пытается прогрессистам оппонировать, действительно никак не могут выпутаться из тугой связки православия с самодержавием, забывая о том, что Россия сегодня, при всех оговорках, демократическая и светская страна и вряд ли вдруг это возможно изменить. Поэтому всем стоит бороться с узостью взглядов. В конце концов, история не слишком точная наука. Она имеет свои опорные точки в виде стереотипов, сложившихся по отношению к определенным хронологическим периодам и личностям. Но можно эти стереотипы если и не разбивать, то хотя бы расцвечивать новыми красками. Скажем, тот же Иван Грозный может быть совсем иначе увиден через призму отношений и переписки с Курбским, который в позитивной оценке считается первым русским диссидентом-эмигрантом, а в негативной - изменником.

Аршином общим не измерить

Одно понятно, что от темы властителя и властной вертикали в этом вопросе никуда не уйти. Вот уже на наших глазах складывается традиция предъявлять народу к новому празднику, Дню народного единства, сюжет из российской истории в форме поучительной притчи о власти. Два года назад традицию заложила авантюрная фантазия "1612", где беглый холоп на излете Смуты, переполненной лжецарями, едва не становился государем московским благодаря боярской коррупции и поддельной родословной. Показав срез русского самозванства, утвердив героев фильма и зрителей в мысли о том, что жить без царя в голове и царя на престоле негоже, перепутав реальных персонажей и вымышленных, авторы все же заканчивали свою историю вполне в соответствии с историческими фактами - воцарением новой династии Романовых. Несмотря на массу недостатков, картина стала вехой, опытным образцом патриотического блокбастера, скрещивающего советский и голливудский подход к работе с историческим материалом. Жаль, что критики, вникать в проблему глубоко не стали. Они просто расчехвостили фильм за чрезмерность вымысла, дурные спецэффекты и ходульный державный пафос, утверждающий властную вертикаль как божий промысел, который умом не понять и аршином не измерить.

А проблема-то осталась. Отчего-то не получается у нас соединить развлечение с поучением, да так, чтобы за державу было не стыдно и чтобы связь с современностью прослеживалась. Как в "Патриоте", "Гладиаторе", "Елизавете" или "Храбром сердце". Как в картинах Эйзенштейна, наконец. Он ведь был вынужден довольно грубо прилаживать историю к нуждам текущего момента. Но эстетически результат получался безупречным. Разве что военное кино выбивается вперед, потому что есть традиция, которую можно применить хоть к "9 роте", хоть к "Штраф­бату". Дело не только в деньгах, хотя без них антураж эпохи, конечно, не создашь. И не в передергивании дат и фактов - кино имеет дело не с учебником, а с мифологией. Беда в том, что у нас к историческому сюжету не могут найти точный подход: что это, костюмная драма или послание городу и миру. Хоть "Всадника по имени Смерть" возьми, хоть "Бедного, бедного Павла" - авторы явно поверх сюжета хотят сказать слишком многое о прошлом, настоящем и будущем, но в итоге даже героя толком обрисовать не могут. А ведь у исторического кино хорошие шансы стать зрительским манком. Это жанр, который, предлагая яркое зрелище, заодно имеет в виде бонуса просветительскую функцию, которой нет цены для воспитания сынов отечества. Вопрос в том, насколько сильно могут прогнуть авторы историю, зафиксированную в учебниках и энциклопедиях, ради своей личной, художественной правды. Сила-то, безусловно, в правде. Беда в том, что она не одна.