Судя по фильмографии Сергея Гармаша, его жизнь – это сплошные съемки: картины с участием актера выходят одна за другой. Кроме того, он уже много лет (с 1984 года) играет в одном из лучших московских театров – «Современнике». Как у Гармаша на все хватает времени? Мобилизовать силы и успевать ему помогает постоянное желание совершенствоваться.

 

- Вы родились 1 сентября - страна в это время отмечает День знаний. Любите учиться?
- Люблю - и учусь у окружающего мира. Учиться можно у всего живого: наблюдая людей, животных, природу: Что касается работы, в первую очередь я учусь у коллег - людей, которые занимаются тем же делом. Хожу на спектакли в другие театры, с удовольствием наблюдаю из-за кулис, смотрю много фильмов, люблю присутствовать на съемочной площадке даже тогда, когда сам не снимаюсь. Это внутренняя работа, и она крайне полезна. Для нашей профессии очень важно умение наблюдать.

- А режиссеров можно назвать учителями?
- Конечно. Я работал со многими режиссерами, с некоторыми по несколько раз, с другими только однажды. К примеру, работа с Вадимом Абдрашитовым или Игорем Таланкиным для меня стала школой кинематографа. Как и с оператором Павлом Лебешевым. У операторов можно многому научиться, ведь только кажется, что на съемочной площадке актер взаимодействует лишь с режиссером. На самом же деле должны быть выстроены отношения и с оператором. Иной раз профессионалы из их числа и подсказывают решения сцен, и придумывают что-то сами: Разумеется, я учился и у режиссеров: у Дмитрия Месхиева, Валерия Тодоровского: Недавно с огромным удовольствием снимался у Анджея Вайды! Конечно, у режиссеров можно и нужно учиться, но не у всех.

- Как же разобраться, у кого нужно учиться, а у кого - нет?
- Все люди разные, и режиссеры тоже - по своему методу, по школе, по процессу. Один в процессе работы над фильмом чему-то тебя научит, а другой снимет хорошее кино, но при этом учиться у него ты не сможешь, потому что не разгадаешь человека. Режиссерская профессия очень сложная. Некоторые люди думают, что человек может сесть в кресло режиссера и снять фильм, если он хорошо знаком с кинопроизводством, знает, какой объектив нужен, какой план называется крупным, какой средним, какой общим, что такое панорама и так далее. Но это заблуждение. Режиссеру сложнее всего на съемочной площадке, поскольку, как ни крути, он должен давать ответы всем. Если он не знает, что ответить реквизиторам или художнику по костюмам, - я уж не говорю про актеров - это уже проблема.

- Вы беспрекословно слушаете режиссеров или же занимаетесь с ними совместным творчеством?
- Это во всяком случае совместное творчество. Безусловно, хороший режиссер всегда выслушает, что думает актер, ведь мы же не безликие и бессловесные исполнители. Возникают диалоги. Бывают ситуации, когда я вижу сцену так, а режиссер - иначе. Но если я не смогу убедить его и останусь при своем мнении перед входом в кадр, я все равно сделаю так, как задумал режиссер. Потому что существуют понятия этики и дисциплины.

- Вы сказали, что ходите в театры и часто смотрите фильмы. А какие театры предпочитаете, кроме родного "Современника"?
- Хожу во МХАТ имени Чехова, в "Сатирикон", в "Табакерку", в Мастерскую Петра Фоменко, недавно в Московским драматическом театре имени Пушкина смотрел постановку Романа Козака: Если удается, посещаю спектакли коллективов, которые приезжают с гастролями. К сожалению, в прошлом году мне не удалось ничего посмотреть на международном театральном фестивале имени Чехова. Может быть, в этом году получится. Но в театр я хожу не так часто, как хотелось бы, - кино все-таки смотрю больше.

- В "Современнике" сейчас много молодых актеров. Как вы относитесь к новому поколению, работающему в театре? Есть ли среди этой молодежи актеры от Бога или об этом пока рано судить?
- Почему? Не рано. Артур Смольянинов - актер от Бога, и не он один. Есть и другие, которых спустя какое-то время мы сможем назвать так же. То, что у нас в театре много молодежи, замечательно. Сцена только и жива, когда в нее вливается молодая кровь. Это дает силы и всей нашей старшей труппе. От общения с молодыми актерами мы становимся лучше, свежее, моложе и у них тоже учимся, кстати.

- Вы не раз озвучивали желание играть в постановках классических произведений:
- В театре я не обижен - играю в спектаклях по произведениям Чехова, Достоевского, Грибоедова, Александра Володина, который является классиком советской эпохи:

- А кино?
- С тем, чтобы сыграть классику в кино, сложнее. Сейчас есть художественный кинематограф, а есть индустриальный, и первого меньше, нежели второго. Поэтому надо ждать, когда выпадет шанс. Недавно мне повезло - я снимался в картине "Анна Каренина" у Сергея Соловьева, замечательного режиссера, с которым работал и прежде. Фильм создавался в крайне трудных условиях (над ним работали практически три года, несколько раз съемки останавливались), и каким будет результат, я не знаю. Но в любом случае, когда жизнь тебя одаривает ролями, где ты произносишь слова Толстого, Достоевского, Чехова, - это счастье.

- Вы не скрываете своего желания сыграть Антона Павловича Чехова. Откуда оно?
- Не знаю: Я уже не сыграю Чехова, поскольку Антон Павлович умер в 44 года, а мне сейчас больше. Я очень люблю этого писателя. Но мне не хотелось бы играть его в последние годы жизни, а вот Чехова в его поездке на Сахалин - да, есть желание сыграть. Когда я увидел в музее его пальто (а Чехов был такого же высокого роста, как я), почему-то представил себя в том пальто.

- Кто привил вам любовь к классической литературе?
- Я рано стал читать, папа приучил меня к этому, он сам много читал. У нас дома не было большой домашней библиотеки. А у соседа было много книг, некоторые я брал у него, например Конан-Дойля и "Библиотеку приключений". Но по-настоящему понимать литературу меня научили педагоги школы-студии МХАТ - Инна Правдина и Видмантас Силюнас.

- Большинство пьес, в которых вы задействованы, поставлены по классическим произведениям. А как вы относитесь к авангарду - и в кино, и на сцене, и в самом литературном сочинении, положенном в основу?
- К такому авангарду, как, например, у Эмира Кустурицы, я отношусь хорошо. Да и к любому, когда это талантливо. Вопрос не в стиле, а в том, есть ли за ним предмет искусства. Это может быть абстракционизм, кубизм, импрессионизм - если произведение тебя трогает, то неважно, в каком оно стиле исполнено. Я в свое время репетировал пьесу Славомира Мрожека (спектакль у нас так и не получился), это была самостоятельная работа, но я занимался ею с удовольствием. И считаю Мрожека удивительным автором, очень глубоким.

- Вы снимались в фильме Тодоровского "Стиляги". Это редкий, нехарактерный для нашей страны жанр кино - мюзикл. Чувствовали себя органично в работе над картиной?
- У меня в этом фильме совсем крошечная роль, и, тем не менее, было интересно работать. Мой номер, который длится четыре с половиной минуты, снимали одиннадцать дней. Это новый жанр для меня, и надеюсь, результат будет хорошим.

- А ваши вокальные или хореографические данные в мюзикле задействованы?
- Хореографические данные нет, а вокальные - да, я там пою.

- Это единственная роль, где вы поете всерьез?
- Всерьез - единственная!

- Мне кажется, что вы - один из любимых актеров Валерия Тодоровского. Он снимал вас в фильмах "Любовник", "Мой сводный брат Франкенштейн", теперь в "Стилягах"...
- Я не могу этого утверждать - могу только надеяться, что любимых актеров, но он - в числе моих любимых режиссеров.

- Кто еще входит в это число?
- Дмитрий Месхиев, Никита Михалков, Вадим Абдрашитов, Сергей Соловьев:

- А из театральных режиссеров?
- Галина Волчек.

- Галина Борисовна - единственный авторитетный театральный режиссер для вас?
- Почему же? Сейчас мы сделали спектакль "Горе от ума" с Римасом Туминасом, с которым я готов пойти на любое задание, пуститься в любую авантюру. Если ты работаешь в театре и готовишь новую постановку, рано или поздно настает момент, когда кажется, что пора скорее выходить на финишную прямую и выпускать спектакль. Но работа с Туминасом была, пожалуй, единственным случаем, когда мне, наоборот, хотелось продолжать и продолжать сам процесс, потому что он был удивительным. Римас - человек с очень интересной театральной философией, с собственным методом. Весь период, который можно обозначить как "Горе от ума", был своеобразным курсом повышения квалификации.

- Планируются новые театральные постановки с вашим участием?
- Пока не намечаются, но надеюсь, что-то будет. Сейчас пока ничего конкретного не делаем.

- А когда мы увидим новые фильмы?
- В канун 2009-го должны появиться "Стиляги" Валерия Тодоровского и "Обитаемый остров" Федора Бондарчука. Это два больших проекта.

- Кстати, удовлетворить собственные режиссерские амбиции не хотите?
- Может, и хотел бы, но у меня вполне хватает сил, так сказать, "бить себя по рукам". Да, мне интересна режиссура, потому что она напрямую со мной связана, это часть профессии. Возможно, попробую себя в этой роли. Я с удовольствием поступил бы на высшие режиссерские курсы, но из-за крайне напряженного графика пока не делаю этого. Будь эти курсы у меня за плечами, я бы точно пробовал, а так - скорее всего не решусь. Может, когда-нибудь сделаю что-то в театре, но, наверное, еще не наступило такое состояние, когда начинаешь чувствовать, что без этого не можешь жить, а ведь только при таком ощущении можно пытаться что-то сделать. И все равно это будет из разряда самодеятельности, потому что режиссура - профессия, которой нужно учиться. Конечно, бывают исключения из правил. Например, Сергей Юрский, величайший русский актер, ставит спектакли, и у него это получается.

- Если пробовать, то в "Современнике"?
- Наверное, да, ведь "Современник" - мой дом. Даже Галина Борисовна предлагала мне осуществить постановку, но идея, которая захватила бы и заставила сделать шаги в этом направлении, пока меня не посетила.

- Вы не участвуете в телепроектах, которых сейчас достаточно много. Это принцип?
- Безусловно! Надо же себя как-то сохранять. Я - актер драматического театра и кино. Если каждое утро мне придется жарить яичницу на экране, то мой рейтинг на телевидении будет расти, а в кино и театре - неизменно падать. Поэтому любому актеру к телепроектам нужно относиться крайне осторожно и внимательно. И потом, если уж говорить о какой-то известности: Я не люблю слова "популярность", "слава", потому что слава должна догонять человека после смерти, а при жизни - это как памятник, что-то из разряда смешного, гротескного. Вот великие русские артисты - Николай Крючков, Любовь Орлова, Марина Ладынина, Борис Андреев, Татьяна Окуневская, Зоя Федорова - были настоящими народными любимцами, звездами. А то, что сегодня каждого пятого возводят в ранг звезды, это неправильно. Я часто говорю, что нужно вспоминать о существовании других осветительных приспособлений: фонарей, торшеров, лампочек, фитилей и спичек: Бывает, что спичка называет себя звездой, - тут хочется сразу вспомнить Ивана Андреевича Крылова, он бы точно сочинил басню на эту тему! А перечисленные мной актеры достигали славы через большой экран. Потому что место артиста - в театре и на экране. Ну, и в буфете, как говорил Шмага в известной пьесе Островского.

 

Обсуждение закрыто