“Железная хватка” — роман Чарльза Портиса, вышедший в 1968-м, и классический вестерн 1969 года, принесший единственный “Оскар” легенде Голливуда Джону Уэйну. Но теперь “Железная хватка” — это еще и фильм Джоэла и Итана Коэнов, а значит, дать ему точное определение невозможно. Да, это вестерн, ведь дело происходит на Диком Западе, и один из главных героев — маршал. Да, это драма, потому что главная героиня фильма, 14-летняя Мэтти, ищет убийцу отца. И да, это комедия. Потому что у Коэнов иначе не бывает.

— У нас с вами странный разговор — по телефону. Как я узнаю, кто из вас отвечает? (На самом деле я знаю голоса обоих. Старший Джоэл лишь иногда вставляет реплики, и голос у него более хриплый, а младший Итан обычно отвечает за двоих. — М.Д.)

Итан Коэн: — Да пишите как хотите, это не имеет никакого значения…

— Вы помните свои впечатления о первой “Железной хватке” в 1969 году?

И.К.: — Не очень, если честно, нам тогда было 13—14 лет… Это такой возраст, когда память не хранит детали, все в каком-то тумане… С тех пор мы не пересматривали фильм, он нас, честно говоря, мало интересовал. Мы запомнили его как фильм, где мужчины стреляют. Нам был интереснее роман Чарльза Портиса.

   

— Какое кино вам нравилось в 1969-м?

И.К.: — Что же тогда вышло?

Джоэл Коэн: — “Беспечный ездок”, “Бонни и Клайд”…

И.К.: — Не уверен, что “Беспечный ездок” мне понравился бы сейчас, но тогда он казался чем-то очень вдохновляющим…

Д.К.: — Вообще золотое время было для кино…

И.К.: — Да нет, золотое позже началось, в начале семидесятых. Когда вышел “М.Э.Ш.” (“Военно-полевой госпиталь М.Э.Ш.” Роберта Олтмена. — М.Д.).

   

— То есть все это ерунда, что американские дети играли в вестерн?

И.К.: — Да нет, мы играли немножко в ковбоев и индейцев, но это часть фольклора, так что вопросов у нас не возникало. Но я не помню, чтобы мы особенно что-то любили.

— Вы не раз говорили, что для вас важнее роман, а не фильм, вышедший в 1969-м. Как же так получилось, что в обоих фильмах Мэтти вышла совершенно сухой из реки?

Д.К.: — Удивительно, какие детали иногда замечают зрители. Когда мы снимали эту сцену, то выливали ведрами воду на Хейли. Ведрами! Но пальто, которое было на ней надето, как губка, впитывало всю воду без остатка. Десять-пятнадцать секунд оно еще выглядело мокрым, а потом — все! И те несколько капель, что капают у нее с волос, были добавлены на компьютере, потому что мы заметили то же самое, но было уже поздно, съемки закончились.

   

— А кино вообще должно отражать реальность?

И.К.: — Это забавно, но от нашего желания не всегда зависит, будет ли та или иная сцена отражением реальности. Иногда нам это нужно, иногда наоборот. История с пальто — именно тот случай, когда мы хотели, чтобы все было по-настоящему, а получилось...

— Джефф Бриджес был вашим первым выбором на роль маршала Рустера Когберна?

И.К.: — Да. С тех пор как мы закончили “Большого Лебовски”, мы искали проект, где могли бы еще раз поработать с Джеффом. 15 лет искали. И когда был написан сценарий “Железной хватки”, у нас не оставалось сомнений. Когберн как минимум возраста и комплекции Джеффа, поэтому для нас он был очевидным выбором.

 

	Герой Джеффа Бриджеса и 14-летняя Мэтти в фильме вершат правосудие сообща.

 

— А какое он на вас произвел впечатление при первой встрече, когда вы только собирались снимать “Большого Лебовски”?

Д.К.: — Отличный парень. С ним очень легко. Он очень калифорниец, если вы понимаете, о чем я говорю. Я помню, он нас позвал к себе на ланч…

И.К.: — …да, у него прекрасный дом. Оказалось, он очень приятный парень…

Д.К.: — …с отличным домом. Наверное, его дом производит даже большее впечатление, чем нужно.

И.К.: — Это Калифорния. И Джефф продукт Калифорнии…

— То есть он все-таки больше Лебовски, чем Когберн?

И.К.: — Ну, конечно, он актер, и играл роль. Но скорее да, Лебовски.

Д.К.: — Ага, настоящий буддист.

   

— А почему он весь фильм у вас бубнит и зажевывает слова?

Д.К.: — Лучше вопроса и не придумать. Не поверите, но большую часть наших обсуждений на площадке с Джеффом занимали просьбы говорить понятнее. И когда Джефф возвращался на площадку, он говорил чуть понятнее, но все равно недостаточно. Я едва понимал половину…

И.К.: — Слушайте, если я с трудом понимаю, что он говорит, то что поймете вы в России?

— Многие говорят, что вы смеетесь над смертью в своих фильмах. Это единственное, над чем осталось смеяться в нашем мире?

Д.К.: — Да, есть такое…

И.К.: — Ну, наверное, не в этом фильме. Мы разве смеемся? Ну если только сцены, где герои стреляют друг в друга…

— Кинокритики часто хотят подогнать ваши фильмы под какой-то жанр. Проблема в том, что это невозможно. Так что же заставляет вас снимать кино? Уж точно не желание воскресить жанр вестерна, как говорят о “Железной хватке”?

И.К.: — Я думаю, целый комплекс причин. Главная — мы любим рассказывать истории. А с возрастом это входит в привычку, от которой не можешь избавиться. Конечно, не это первый импульс, но это имеет довольно сильное влияние на нашу жизнь.

Д.К.: — Да нет, это невозможно объяснить Мы вдруг загораемся какой-то идеей, а почему — сами толком не можем объяснить.

И.К.: — И знаете еще что? Это тоже многое объясняет. Мы получаем огромное удовольствие от самого процесса. Обычно. И когда заканчиваем фильм, очень скоро начинаем скучать.