Россиянка завоевала первую премию конкурса Шопена

Первая премия Международного конкурса имени Фредерика Шопена присуждена российской пианистке Юлианне Авдеевой. Впервые с 1965 года главный приз конкурса вручен женщине. Знаменитая пианистка и член жюри конкурса Марта Аргерих назвала Авдееву "очень гармоничным музыкантом", однако с ней согласились не все - часть публики и польские СМИ назвали победу Авдеевой "неожиданной" и даже "ужасающей".

Один из самых авторитетных фортепианных конкурсов, проводимый раз в пять лет, вообще закончился для россиян триумфально: вторую и третью премии также получили россияне - Лукас Генюшас, представлявший одновременно с Россией Литву, и 19-летний Даниил Трифонов соответственно. Вторую премию с Генюшасом разделил австриец Ингольф Вундер.

На защиту победительницы встал, если не считать Аргерих, другой член жюри - американский пианист Кевин Кеннер, обладатель второй премии на конкурсе имени Шопена 1990 года. "Авдеева очень глубоко понимает текст произведения, такого отношения к тексту не было ни у одного пианиста на этом конкурсе. Из нот ей удавалось извлекать идеи для своих интерпретаций. Ноты - вот что было для нее главным, а кроме того, она показала себя как один из самых стабильных конкурсантов", - заявил он.

Надо сказать, что обычному человеку, не увлекающемуся классической музыкой и не следящему за музыкальными конкурсами, сложно понять, что может стоять за победой того или иного музыканта. Для него новость о победе российского исполнителя на очередном конкурсе представляется чем-то абстрактным, но безусловно приятным. А список лучших не подлежит обсуждению, ведь жюри, в упрощенном представлении, выбирает того пианиста, которому лучше других удавалось попадать по клавишам - о чем тут спорить?

На самом деле об интригах, сопровождающих любое соревнование в области классической музыки, - где так сложно бывает определить критерии победы, - обычному человеку лучше никогда и не знать. Потому что зачастую они принимают весьма уродливые формы, довольно неуместные в мире искусства. Эти интриги редко выходят на публику, но если все-таки выходят, то последствия этих скандалов надолго остаются в памяти. Так было однажды и с конкурсом имени Шопена.

В 1980 году противоречия возникли не только среди публики, но и среди членов жюри. По результатам третьего тура в финал не прошел югославский пианист Иво Погорелич. Решение было далеко не единогласным, и в результате расхождения мнений Марта Аргерих, тогда тоже бывшая членом жюри, со скандалом вышла из его состава. За ней последовал еще один судья - венгерский пианист Луис Кентер. В числе сторонников Погорелича, которого Аргерих назвала гением, были также знаменитые Пауль Бадура-Шкода и Никита Магалов, но они в жюри остались.

В результате победителем конкурса, репутация которого слегка пострадала, был назван вьетнамец Дан Тай Сон, имя которого вряд ли что-то скажет сегодняшнему среднестатистическому любителю музыки. Иво Погорелич, со своей стороны, в представлении не нуждается. И это говорит вовсе не о том, что необычные технологии пиара эффективнее обычных, а, скорее, о скучной правде, заключенной в утешительной для критиков максиме: время все расставляет по своим местам.

Сейчас сложно относиться к победе Юлианны Авдеевой, обеспечившей ей внимание мирового музыкального сообщества и почти наверняка успешную международную карьеру, иначе как с радостью. Самым верным подтверждением справедливости этой победы выступает противоречие мнений, которые она вызвала. Кроме того, для 25-летней Авдеевой победа на этом конкурсе стала уже десятой наградой международных фестивалей.

К слову, одним из критических замечаний в адрес Авдеевой было то, что она играет музыку великого романтика слишком близко к тексту, а значит, бездушно. Неудивительно, ведь Шопен - это едва ли не самый популярный композитор среди интерпретаторов, он, в отличие, например, от Баха, приглашает экспериментировать. Каждый любитель Шопена, не задумываясь, назовет единственного лучшего исполнителя и до хрипоты готов критиковать того, кто играет Шопена "неправильно".

Между тем, многие исполнители, стремясь сыграть Шопена по-своему, зачастую о тексте забывают, и критики настолько привыкли к этому, что им уже начинает этого недоставать. И хотя публикой академичность при исполнении Шопена часто трактуется как отсутствие индивидуальности - мол, для академизма есть другие композиторы, - стоит напомнить, что сам Шопен свободной интерпретации своей музыки не терпел.

Обсуждение закрыто