Об этом невозможно писать. Не только потому, что о смерти всегда писать безумно трудно. Об этой смерти писать невозможно. На порталах, кипевших от комментариев, раздаются призывы прекратить обсуждение. И из десяти электронных писем, разосланных добровольцам, помогавшим искать Варю, ответ пришел только на одно: люди уже не в силах об этом говорить.

Но нам придется это сделать: когда мы готовили наш предыдущий номер, то все еще надеялись на чудо. А когда он вышел из печати, на чудо уже не надеялся никто.

Как это было

В воскресенье, 18 марта, в половине седьмого вечера перестал отвечать мобильный телефон девятилетней нарвитянки Вари Ивановой, которая отпросилась у мамы еще немножко погулять. Нашли мертвую Варю в пятницу, 23 марта, около 11 утра на пустыре около Ледового холла. Вот и все. Но за этими несколькими строчками – пять суток ужаса и надежды.

Автор прочитала, наверное, ВСЕ комментарии о трагедии на всех доступных порталах и сайтах. И, читая, она вместе с детьми играла в куче подтаявшего снега около трактора, которым управлял странный дядька. И вместе с Варей, одетой в белую курточку, так хорошо заметную в темноте, стояла недалеко от ледового холла, когда рядом появился незнакомый или, наоборот, хорошо знакомый ей человек. И вместе с ее родителями металась по району. И вместе с сотней добровольцев прочесывала дачи и перелески, гаражи и пустыри... Слезы мешали читать, голова раскалывалась от нестерпимой боли... Вся редакция искала необходимые для получения дополнительной информации телефоны и электронные адреса. Но новостей не было. Пока в пятницу не случилось то, что невозможно исправить: Варю нашли.

«ДД» знаком с семьей девочки, знает историю ее болезни, вызванной иммунологическими проблемами. Мы писали об этом, помогали собирать деньги на лекарство, которое тогда отказалась оплачивать Больничная касса. Но даже при этом рука, тянущаяся набрать хорошо известный номер мобильного телефона Вариной мамы Натальи, останавливалась на полпути: что может сказать убитая горем женщина? Да и не хотелось уподобляться некоторым, с позволения сказать, коллегам, которые, дозвонившись до несчастной матери, подчеркивали в своих статьях, как спокоен был голос женщины, этим невольно или вольно создавали образ равнодушно- хладнокровного человека.

А был ли мальчик...

Пять суток Интернет распухал от шокирующих новостей. Вот все одновременно выдохнули: нашлась! И тут же информация о том, что девочку нашли, не получила подтверждения: «В ”Призме” к работнику зала подошел мальчик и сказал, что девочку нашли, она пряталась от отчима, и отчим сейчас в полиции. Это неправда! Информация ложная!»

Уже накануне страшной находки другой мальчик, единственный свидетель того, как Варю посадили в машину темного цвета, а она не сопротивлялась, а только плакала, отказался от своих показаний. О чем говорили с ним родители, учителя, полицейские или психологи, мы не знаем.

Комментаторы предлагали версии, одну страшнее другой: нападение обкуренных подростков, несчастный случай, падение на железные штыри в яму около того же Ледового холла или в реку Нарову, автомобильный наезд с последующим желанием скрыть преступление... И, конечно, тема маньяка-педофила не сходила в эти дни со страниц интернет-изданий.

Некоторые высказывания не лишены здравого смысла: «Комментаторы вместо переживаний могли бы очень помочь полиции. Например, организовать мозговой штурм. Понятно, что в полиции сейчас проверяются версии, исходя из результатов медэкспертизы и той информации, что известна только им. Но часто бывает так, что самое сложное преступление имеет простой узелок, просто до этого узелка добраться надо. Я не за то, чтобы высказывались безумные и фантастические идеи, а за то, чтобы, если у кого-то есть своя версия, он мог об этом написать. Вдруг эта версия позволит следователю свернуть со стандартного пути ведения дела».

Маньяк ходит рядом?

Некоторые комментарии читать было не только страшно, но и противно. Липкие и грязные, они будто бы произнесены мерзким шепотом. Некоторые сочли их автором убийцу: «может, девочка находится перед носом, не буду конкретно писать, надеюсь, меня поймут, о чем я хочу сказать», «ее не было уже во вторник утром»... Тема маньяка-педофила – вообще больная тема для Нарвы.

В прошлом году приграничный город всколыхнули дикие случаи эксгибиционизма. Нарвитяне до сих пор считают, что к ним регулярно наведываются интересующиеся детьми секстуристы из-за рубежа. Не является ли трагедия, случившаяся на прошлой неделе, кошмарным продолжением тех случаев? Тогда наши читатели обращались в полицию, сообщали даже номер машины, на которой разъезжал извращенец. Пусть говорят, что обнажающийся перед детьми – самый безобидный из всех моральных уродов, но травма была нанесена, полиция обещала этим делом заняться, но до широкой общественности результаты доведены не были, поэтому люди до сих пор считают, что виновный не понес никакого наказания.

Одна из девушек-добровольцев, откликнувшаяся на просьбу поделиться своими мыслями и наблюдениями, рассказала «ДД», что в Нарве, уже после обнаружения тела Вари, состоялся концерт детской самодеятельности, на котором присутствовал странный мужчина, очень похожий на фоторобот «ныммеского совратителя» (напомним читателям, что так прозвали неизвестного мужчину, который совсем недавно подкарауливал девочек семи-десяти лет около таллиннских школ и заманивал их к себе в машину). Он делал вид, что фотографировал сцену, а сам рассматривал детей в зале. После концерта мужчина растворился в толпе. Конечно, можно списывать все это на обостренное восприятие, но нарвитянки просят полицию посылать на детские мероприятия оперативников в штатском: вдруг удастся проследить за подозрительным человеком.

Ребенок, который сплотил страну

Сотни добровольцев, в сотрудничестве с полицией прочесывавшие и город, и пригороды, люди, собравшие тысячи подписей под обращением к министру внутренних дел, все жители «маленькой, сильной и сплоченной Нарвы», как сказала одна молодая нарвитянка, в эти дни стали другими людьми.

Как написали родители Вари в обращении к жителям Эстонии, «Варвара дала нам почувствовать себя людьми. Людьми, которые могут сопереживать и помогать другим, невзирая на собственные проблемы и неурядицы. Эту помощь невозможно переоценить».

С ними согласна комментатор с ником Darislava: «Люди, милые! Эта трагедия сплотила нас всех. Никто не остался равнодушным. Ужасающие факты еще долго будут будоражить наше сознание, но мне хотелось бы обратиться к вам: сейчас такое время, страшно за детей, за себя. Сволочи гуляют по нашим улицам и живут по соседству, в наших домах. И происходят трагедии, цена которым – жизни детей! И всё это потому, что мы разрознены, каждый живет в своем углу и зачастую не знает, как зовут соседа. Я прошу вас, будьте добрее, отзывчивее, помогайте друг другу. Пусть это горе объединит нас...»

Надежный источник в МВД, имеющий отношение к Центральной криминалистической лаборатории, сообщил «ДД», что все экспертные исследования проводятся в предельно сжатые сроки. Офицер уверен, что полиции удастся найти убийцу.

Хроника поисков глазами нарвитянки
Тамара Николаева, жительница Нарвы:

Добровольцы организовались еще 18 марта и начали первые поиски. Сначала – практически стихийные, то есть плана передвижений не было, люди просто были движимы страхом и переживаниями за ребенка. И никто – понимаете, никто! – еще не верил в то, что девочки больше нет. Искали живую, может, немного испуганную, набедокурившую, но живую.

19 марта, утро. Ребенка нет. Количество добровольцев увеличивается, полиция обращается к волонтерам с просьбой: все свои действия по поиску ребенка координировать с полицией. Поиски уже более масштабные, организованные, более грамотные, что ли.

Именно с 20 марта в Интернете вовсю работают провокаторы: раздаются призывы к самосуду, к свержению правительства, реплики о том, что власти ничего не могут, и мы сами все без них сможем и решим... Очень много грязи выливается на родителей, особенно на мать… Зачем, почему все эти помои выплескивали в течение нескольких дней? Почему никто не возмутился и не прекратил вакханалию? Неужели это и есть та самая настоящая европейская ценность – жизнь без цензуры?

21 марта. Ищут тело, на нарвских «Сетях» появляется обращение от координаторов о том, что девушкам и женщинам лучше не искать девочку в темноте, пусть этим занимаются мужчины... Теперь, оглядываясь назад, понимаю, что у полиции и волонтеров уже появилась мысль о том, что найдут, скорее всего, тело, и неизвестно, в каком состоянии оно будет... Потому и обращались к женщинам, психику которых пытались сберечь.

22 марта. Вари нет и никакой информации о ее местонахождении тоже. Появилось сообщение о вознаграждении за информацию о ребенке. Волонтеров становится меньше, полиция координирует поиски, начинают вторично прочесывать территорию по квадратам. Надежда еще есть, но почти все понимают: дело плохо. Тяжелый день. Очень.

23 марта. Утром информация о том, что тело девочки найдено. Шок. Думаю, что основная масса людей все же понимает, что убийцу искать будут серьезно. Найдут? Не знаю. Полиция сейчас молчит и о версиях, и об информации. И правильно делает.

Артур Пярноя: Я бы делал то же, что сейчас делает полиция

Вся страна сегодня следит за расследованием убийства Вари Ивановой. Поэтому мы не стали отвлекать от работы нарвских полицейских.

Вместо них на вопросы «ДД» ответил Артур Пярноя, член Нарвского городского собрания, до 2004 года шесть с половиной лет руководивший местной префектурой полиции.

– Какова сейчас обстановка в Нарве? Патрулируется ли город?

– Патрулирование и ранее проводилось, сейчас несколько чаще вижу патрульные машины на улицах. Все, с кем я общался, очень сильно обеспокоены этим преступлением, полны сострадания к родным погибшей девочки и ненавистью к убийце.

– Какова, по-вашему, роль в случившемся неработающих видеокамер?

– Видеосистема была закуплена городскими властями в 2000-2001 годах по ходатайству Нарвской префектуры полиции с целью контролировать въезды и выезды из города. Система обслуживания камер была запрограммирована прежде всего на идентификацию автомобильных номеров. То есть если в поле зрения камеры попадала машина с разыскиваемым номером, система давала сигнал дежурному. Охранной видеосистемы как таковой в городе не было. И сейчас нет, к сожалению.

– Есть мнение, что действия добровольцев спугнули убийцу и ускорили трагическую развязку. Так ли это?

– Интересно, чье это мнение? По-моему, добровольцы своей активностью могли мешать только тем, кто заинтересован в сокрытии преступления, или, не дай бог, совершения нового.

– Изменилось ли самосознание людей после трагедии?

– То, как реагирует общество на это ужасное преступление, – нормальная реакция нормальных людей. Иначе и быть не могло.

– Если бы вы по-прежнему служили в полиции, что бы вы сейчас стали делать?

– То же, что делает сейчас полиция. И усилил бы превентивные меры, чтобы предотвратить подобные преступления в будущем.