фото: Сергей Иванов Анатолий Кузнецов должен был играть вместо Матвеева, Ефремова, Гафта, Буркова. Но отказался

Его называют героем одной роли. Товарищ Сухов пришел, увидел, победил, спас всех женщин Востока, напоил Саида, убил Абдуллу. Сделал все, что полагается, совершил свой гражданский долг и… всё? Анатолий Кузнецов сыграл более чем в 150 фильмах. А в скольких не сыграл! Когда его стали забывать, он стал петь… романсы. От того его финансы романсы не поют. Он живет и не тужит, на жизнь не обижается. Наоборот, только радуется. И на свидание с журналистом не опаздывает. Даже в день своего 80-летия.

— Вы всегда такой обязательный, никогда в жизни не опаздываете?

— Сам не люблю опаздывать и не люблю, когда опаздывают на встречу со мной. В этом сказывается человеческая натура: если он опоздал, значит, разгильдяй или вообще так к делу относится. Ну а я всегда стараюсь быть вовремя.

— Но вы же народный артист России, могли бы и опоздать.

— Во мне, может, к сожалению, нет ни капли зазнайства, звездности и тому подобного. Это могут подтвердить те, кто со мной общается. Иногда мне даже так и говорят: вам надо солиднее держаться. А я не могу, мне так некомфортно.

— А ваши друзья в компаниях не требуют, чтобы вы всегда были тамадой?

— Друзей с каждым годом все меньше и меньше. Именно друзей, приятелей и знакомых-то много. У моих друзей совершенно другие профессии. Они не люди искусства и от меня специально ничего не ждут. Сам я в компании никогда не пытаюсь тянуть одеяло на себя. Хотя таких выскочек, любящих играть везде главные роли, я наблюдаю часто.

— А вам не приходилось за кого-нибудь из своих друзей, коллег хлопотать, пользоваться своей известностью?

— Приходилось. Одной актрисе даже помог получить квартиру. Пошел в управление, представился…

— Да можно было и не представляться, “Белое солнце”-то все знают.

— На одном из моих юбилеев наш известный режиссер Саша Митта сказал во всеуслышанье про меня: “Анатолий Борисович уже был достаточно известным актером и до картины “Белое солнце пустыни”. За мою творческую жизнь у меня на счету более 150 фильмов. Так мне недавно в Госфильмофонде сказали. Удивился, некоторые роли свои уже и забыл. Но меня до сих пор все называют только “товарищ Сухов”, будто других ролей не было. Спорить с этим трудно. Но ведь и великого актера Бориса Бабочкина знают в основном только как Чапаева, а светлой памяти Вячеслава Тихонова — как Штирлица. То же касается и писателей, и художников. Это я проверил на встрече со зрителями.

— Как проходят такие встречи?

— Довольно занятно. Тем более что сейчас я выступаю в новом для себя амплуа — исполняю романсы и ретро-песни. У нас организовался ансамбль, с которым я и выступаю по городам России.

— А когда вы первый раз запели?

— Друзья — Роберт Рождественский, Андрей Эшпай — просили меня петь еще в молодые годы. Но выступал я только в компании. На сцене этого не было. Как-то на концерте я попробовал, спел, и мне это понравилось. Для публики сначала это было неожиданно, а потом люди стали подпевать вместе со мной, и я закончил под овации. От пения я получаю колоссальную радость. Тем более с кино сейчас не всё складывается так, как хотелось бы. Из-за того, подозреваю, что я перенес несколько довольно сложных операций, на долгое время выпал из поля зрения. Еще и “желтая пресса” помогла. Не хотели мне сделать худо, но получилось. Это называется медвежья услуга. Писали: “Помогите нашему дорогому, любимому артисту, он в тяжелом состоянии” и т.д. Потом мне рассказали вот что: когда не так давно стали снимать картину “Печорин”, где в главной роли сыграл Игорь Петренко, зашел разговор обо мне. Но режиссеру кто-то сказал: не надо, он же болен, еще подведет. Так я лишился работы и роли. А я-то жив-здоров, езжу с концертами, выступаю, на телевидение часто приглашают.

 






 

— У вас были такие роли, от которых вы отказались, а сейчас жалеете?

— Роли были, но я не жалею об этом. Жалеть — занятие бесполезное. Зачем бередить душу? Все уже прошло, и травить свой организм не имеет никакого смысла. Но, окидывая взглядом прошлое, порой думаешь: сколько было потрачено по молодости попусту времени в надежде, что всё впереди! Думал тогда: еще успеется. А жизнь-то, оказывается, пролетает быстро.

— У вас же безупречная биография. Вы кажетесь довольно благополучным человеком.

— Потому что я не хочу казаться обиженным судьбой. У меня установка такая: я стараюсь бороться с негативом и подавлять в себе эти ощущения. Мне не нужно зарабатывать дивиденды на жалобах, на неудачах. Не хочу, чтобы меня жалели. Вот в фильме “Премия” я хотел сыграть главного героя, которого потом сыграл Евгений Леонов. Но режиссер Микаэлян мне сказал: “Я хочу сделать героя незаметного, простого человека, а вы выглядите по-другому”. И предложили мне роль секретаря парткома. А я отказался… Вернее, воздержался. И на мою роль пригласили Янковского.

Я снимался в фильме “Друг мой Колька”, где мы очень подружились с Александром Миттой и Алексеем Салтыковым. Потом Салтыков начал снимать “Председателя”. Помню, стою я на балконе своего дома, вдруг вижу — он идет ко мне и несет две бутылки. Мы сидели, выпивали, и он начал меня уговаривать сыграть брата Михаила Ульянова. Я говорю: “Алексей, не могу себе этого позволить. Вот в театре я бы точно это сыграл, но в кино нужно больше достоверности. Я для этой роли слишком молод”. А Салтыков-то подумал, будто я решил, что он как режиссер не справится с этой работой. Я предлагал, чтобы роль старшего брата сыграл Санаев. Но где-то в Волгограде нашли Ивана Лапикова, после чего он стал известен на всю страну. Салтыков на меня не обиделся, даже попросил: “Я хочу, чтобы ты у меня в картине был талисманом”. Я сам ему предложил сыграть пьянчужку. Приехал к нему в Можайск, мы сняли этот эпизод. А уезжая, я сказал: “Ну вот, я у тебя талисманом побыл, а теперь у меня большая просьба: когда будешь монтировать, то весь эпизод, связанный со мной, вырежи и в картину не вставляй”. Что он и сделал.

Фильм “Родная кровь”. Мне предложили сыграть роль, в которой затем блистал Евгений Матвеев. Но я, видимо, слишком критически к себе относился. Подумал: я столько переиграл военных. Придет зритель, сядет и скажет: “Ну вот, Кузнецов, опять солдат”. Меня так часто и спрашивали: “А чего вы всё военных играете?” “Так они тоже люди”, — отвечал. Ну, я подумал и опять воздержался. Может, и к лучшему. Ведь для Вии Артмане, наверное, я был слишком молод.

В фильме “Карнавальная ночь” Эльдар Рязанов очень настаивал, чтобы я сыграл то, что потом сделал хороший артист Юра Белов. Но мне в это же время на студии Довженко предложили главную роль альпиниста. Я прочел сценарий “Карнавальной ночи” и подумал: здесь главная роль у девушки, ну а я тут к чему? Пырьев на меня разозлился, и я решил: всё, больше на “Мосфильм” меня никогда не пустят. В результате “Карнавальную ночь” до сих пор помнят, а моего альпиниста никто не знает.

Затем у Рязанова я все-таки сыграл в фильме “Дайте жалобную книгу”. Проходит время, помню, я себе ногу сломал. Эльдар Александрович опять меня приглашает. Приезжаю к нему на костылях. Фильм “Старики-разбойники”. Прочитал сценарий, попросил Рязанова сыграть кого-нибудь из стариков. А он мне: “Нет, их уже сыграют Никулин с Евстигнеевым, они же постарше. А ты будешь следователем”. Я отказался. Тогда он пригласил Буркова, но краску оставил, перевязал его: “Бандитская пуля”. Помните?

Еще Эльдар Александрович предлагал мне в “Берегись автомобиля!” сниматься. Я читаю — сценарий замечательный. “Кого же я буду играть, Эльдар Александрович?” — спрашиваю. “Следователя”, — отвечает Рязанов. Его потом Ефремов сыграл. “Ну опять вы, — говорю, — мне предлагаете положительного человека. Дайте мне Деточкина”. — “Нет, это будет Смоктуновский. А ты с ним в паре”. И я опять воздержался. Но когда посмотрел картину, понял, что сделал глупость. Все-таки я бы сыграл Максима Подберезовикова по-своему.

Проходит время, я уже успел сняться в Болгарии, Чехословакии, Египте. Вдруг звонок. Звонит из Праги чешский режиссер, с которым я уже отработал одну картину. Предлагает главную роль в фильме “Гордубал” по Чапеку. Я согласился. Через минуту опять звонок: “Толь, здравствуйте, это Эльдар Рязанов. Начинаю картину, “Гараж” называется. Хочу предложить тебе роль председателя гаража”. Я говорю: “Эльдар Александрович, только что дал согласие чешскому режиссеру”. “А что за фильм?” — “Гордубал” Чапека”. — “О-о, это достойно”. То есть он на меня не обиделся, но больше уже ролей в своих фильмах не предлагал.

 




Счастливый отец. Вскоре после рождения дочки Ирочки.


 

— А было ли так, что вы не проходили пробы?

— Было. Меня подводили партнерши. Они так выдрючивались перед режиссером, так тянули на себя одеяло... Помню, стою я в стороне, режиссер на меня ноль внимания, зато на артисток ноздри раздувает. После нескольких таких случаев я подумал: боже, как хорошо, что я не в театре. Там же это сплошь и рядом — группировки, игры подковерные. А это на нервных клетках откладывается.

— И давно это вы стали таким мудрым?

— Почти что сразу. Я так себя воспитал. Помните, в “Белом солнце пустыни”: “Тебя сразу прикончить или хочешь помучиться?” — “Лучше, конечно, помучиться. Мертвым-то хорошо, но уж больно скучно”. Я так и многим людям говорю: не стоит зря переживать, ничего же не исправишь, только душу будешь травить. Но от ошибок, конечно, никто не застрахован.

— Вот у вас дача на Николиной Горе. Вы что, новый русский?

— Я там живу недалеко от Сергея Петровича Капицы. В свое время Сталин сослал его отца, академика Капицу, за то, что тот отказался принимать участие в создании водородной бомбы. Семейство туда и съехало, сарайчик оборудовали, лабораторию для опытов. Потом поселочек стал обживаться. Эти места я знаю с 56-го года. Мы каждое воскресенье ездили туда на прогулки. Вот там дали место под дачу Борису Николаевичу Ливанову, знаменитому актеру. Теперь там живет Василий Ливанов, сын его. Мы с ним подружились, стали вместе к нему на дачу ездить. А в один прекрасный момент, на исходе советской власти, вдруг начали участки раздавать. Вася мне позвонил: “Ты там спишь, что ли? Тут участки дают”. Я примчался. Было составлено письмо, отправлено в президиум. В общем, дали мне землю, и мы со страстью начали там строиться. Это был 90-й год, гвоздя не достать. Но в 92-м построились, и с тех пор мы оттуда уже не уезжали. А квартиру дочке оставили.

— Домик двухэтажный?

— Да, скромный, двухэтажный. Жена, правда, против была, но я настоял. Потолки 3 метра — не могу, чтобы давило на голову. Первые три года никак не мог привыкнуть, что это мой дом. Сейчас привык, но вокруг-то такие дворцы построены! Наш на их фоне — избушка. Поначалу я комплексовал еще, но Вася Ливанов сказал как отрезал: “Забудь, ты живешь на Николиной Горе!” А потом уже все стало вокруг нас обрастать.

— Вы знаете, что такое слава?

— Конечно. Мне один военный моряк даже рассказывал, что когда они вместе с американцами ходили на патрулирование, запросто обменивались фильмами, так американцы кричали: “Давай русского ковбоя!”. Значит, им тоже понравилось. Но о славе я вообще не думаю. Никогда во мне не было зазнайства, можете у кого угодно спросить. Это сейчас в одной картине снялся — ты уже звезда. Да ты сыграй хотя бы пару интересных образов, тогда и поговорим. А ко мне хорошо относятся. Еду в электричке, перехожу из одного вагона в другой, вдруг ко мне подходит мужчина: “Дайте пожать вашу руку, спасибо за то, что вы есть”… Это очень часто бывает. На улице до сих пор здороваются. Это приятно, конечно. По крайней мере, лучше, чем тебе нахамят.

— А вы в зеркало любите смотреть?

— Нет, посмотрю иногда и подумаю: боже, какая рожа, надо худеть. Я очень самокритичен. Даже слишком.

— После распада Союза товарища Сухова никто оккупантом не называл?

— Одна журналистка так и написала. Но это же чушь! Помните, Сухов лежит на песочке, к нему склонился командир отряда красноармейцев, попросил помочь. На что Сухов сказал: “Рахимов, я домой иду”. Ну, типа ему воевать уже надоело. А Рахимов с бойцами вскочил на лошадей, крикнул: “Сухов хороший человек. Он вас будет поить, кормить!” — и ускакал. Я кричу: “Стой, стой!” — пытаюсь стрелять им вслед, остановить. Потом спрашиваю у зрителей: “Как на современном языке это называется?” Они мне все хором: “Кинули!” Да, меня кинули, но в те времена у людей воспитывали чувство долга. И мой герой в сложившейся ситуации обязан был спасти девушек.

 




С любимой женой Александрой Анатольевной.


 

— У вас всегда всей о’кей. А поплакаться кому можете?

— Только жене. Мы с ней вместе уже 55 лет.

— На отдых куда-нибудь выезжаете?

— Да, конечно. Мы с супругой полюбили Грецию. Без моря уже не можем.

— То есть на ваши заработки хватает нормально отдохнуть?

— В общем, да. Один раз в году мы можем себе это позволить.

 

Обсуждение закрыто

ТОП-5 материалов раздела за месяц

ТОП-10 материалов сайта за месяц

Вход на сайт