Одни видели в нем преемника Александра Островского, другие — талантливого актера, но прежде всего Владимир Немирович-Данченко был прирожденным режиссером и педагогом. Благодаря ему на сцену попали Всеволод Мейерхольд, Иван Москвин, Ольга Книппер-Чехова, Елена Савицкая и другие артисты. Вместе с Константином Станиславским он совершил революцию в русском театральном искусстве — создал Московский Художественный театр и заложил основы Школы-студии.

Игрушечная сцена гимназиста Немировича-Данченко

Владимир Немирович-Данченко родился в грузинском городе Озургети. Его мать была родом из Армении, а отец происходил из украинских дворян, владел имением в Черниговской губернии, служил подполковником на Кавказе.

Чтобы дать сыновьям достойное образование, семья перебралась в центр, в Тифлис (сегодня Тбилиси). Владимира Немировича-Данченко определили в Тифлисскую гимназию. Он получал хорошие оценки и находил время для своего любимого увлечения — театра. Представления любила вся семья. Рядом с их домом работал летний театр, где мальчик и посмотрел первые спектакли. Уже в четвертом классе он сочинил две пьесы, позднее занимался в любительских кружках. Помимо этого, он помогал родителям: с 13 лет зарабатывал репетиторством.

Вскоре в комнате на подоконнике появился «его театр» — на игрушечной сцене двигались герои всевозможных пьес, сделанные из карточных королей, валетов, дам… Юный гимназист дирижировал невидимым оркестром, распевал увертюры и вальсы, поднимал и опускал занавес. А в 4-м классе он написал две пьесы — одна из русской, другая из французской жизни.

Литератор и театральный критик

В 1876 году Владимир Немирович-Данченко окончил гимназию с серебряной медалью. Из Тбилиси он отправился в Москву — поступать в университет. Сначала учился на физико-математическом факультете, потому что там платили стипендию выходцам с Кавказа, потом перешел на юридический. Но тяга к искусству не угасала: он по-прежнему играл в любительском театре. Первые роли были успешными, но актер считал, что дело в молодости, искренности и темпераменте. Он понимал, что так будет не всегда, и почти сразу оставил сцену.

Отказ от актерства ни в коей мере не означал для Немировича-Данченко отказа от театра. С подмостков он вернулся в зрительный зал, но уже не пассивным свидетелем актерских успехов и неудач, а их судьей и критиком. В те молодые годы у него складывалось свое представление о театре. Литературное мастерство позволяло ему оттачивать свои мысли точно и ясно. Он вдумывался в игру Ермоловой, Федотовой, слушал известных певцов и мысленно ставил себя на место актеров, к которым неслись из зрительного зала вызовы и овации.

Актерскую игру сменило литературное творчество. Уже в следующем году небольшие беллетристические произведения Немировича-Данченко печатали в газетах «Русский курьер» и «Новости дня». Позднее он писал рецензии на театральные постановки — статьи публиковали в сатирических еженедельниках «Будильник», «Стрекоза», «Артист». В своих обзорах Немирович-Данченко резко выступал против репертуара, принятого в Императорских театрах, критиковал игру актеров. «...Знаменитое русское искусство, провозглашенное Гоголем и Щепкиным, все более обрастало штампами, условностями, сентиментализмом и становилось неподвижным», — писал он в мемуарах «Из прошлого».

В 1879 году Немирович-Данченко бросил университет, чтобы полностью посвятить себя искусству. В Малом театре видел премьеру «Бесприданницы», встречался и с самим автором — Александром Островским, а также общался с другими классиками — Иваном Тургеневым и Львом Толстым.

В 23 года Немирович-Данченко написал первую пьесу — «Шиповник». В 1882 году ее поставили на сцене Малого театра. Позднее появилось произведение «На литературных хлебах», затем повести и романы, которые ставили в столичных и региональных театрах. Среди них «Мгла», «Старый дом», «Губернаторская ревизия», пьесы «Последняя воля», «Золото», «В мечтах», «Цена жизни» и «Новое дело». За последние две пьесы автору присудили Грибоедовскую премию.

Сотрудничество Немировича-Данченко и Константина Станиславского

К началу 1890-х годов Владимира Немировича-Данченко знали как известного драматурга, критика и преподавателя: с 1891 года он работал на драматическом отделении Московского филармонического училища (сегодня ГИТИС). У него учились Иван Москвин, Ольга Книппер, Всеволод Мейерхольд. Немирович-Данченко объяснял студентам, как «видеть драматизм в окружающей жизни». Изучив театр изнутри, он понял, что этому искусству нужны перемены. Только печатного слова уже было недостаточно, он хотел участвовать в кардинальных реформах. В этом его планы напоминали идеи Александра Островского, который развивал русский национальный театр в середине XIX века.

Театр — школа жизни, ее учитель и наставник. Из этой отнюдь не новой посылки рождались тревоги Немировича-Данченко: современный ему русский театр не вполне удовлетворял его нравственному и художественному максимализму. Он считал, что сцена отстала от литературы на десятки лет.

Владимир Немирович-Данченко считал, что «театр должен быть воплощением духовной жизни человека, кафедрой народного воспитания». С ним был солидарен Константин Станиславский. Режиссеры встретились летом 1897 года. Целых 18 часов в ресторане «Славянский базар» они обсуждали российский театр. Позже Немирович-Данченко писал: «Мы ни разу не заспорили. Наши программы или сливались, или дополняли одна другую». С этого времени фамилии Немирович-Данченко и Станиславский стали произносить вместе.

...Мы столковались по всем основным вопросам и пришли к заключению, что мы можем работать вместе. До открытия театра, т. е. до осени 1898 года, времени оставалось еще много: год и четыре месяца.

«Ты дал моей «Чайке» жизнь»

Будущие реформаторы начали работать в Художественном театре (позднее МХТ). Владимир Немирович-Данченко уже не выступал в печати, а полностью посвятил себя театральной практике. В МХТ он больше работал организатором: заботился о финансировании и планировании, афишах, форме капельдинеров, выпуске абонементов и других вопросах. Однажды он написал Станиславскому: «Этот человек смотрит совершенно определенно на меня как на ломовую лошадь, на Вас — как на вдохновенного гения».

В 1896 году Немирович-Данченко прочитал «Чайку» Антона Чехова. После этого он сказал: «Чехов — это талантливый я» — и тут же отказался от Грибоедовской премии за свою пьесу «Цена жизни» в пользу чеховской. Именно «Чайку» поставили в первом сезоне МХТ, несмотря на то, что она провалилась в Александринском театре.

Да, моя «Чайка» имела в Петербурге, в первом представлении, громадный неуспех. Театр дышал злобой, воздух сперся от ненависти, и я — по законам физики — вылетел из Петербурга, как бомба. Во всем этом виноваты ты и Сумбатов [актер и драматург Александр Южин], так как это вы подбили меня написать пьесу.

В 1898 году мхатовская «Чайка» сорвала овации. Роль Ирины Аркадиной исполнила бывшая студентка режиссера — Ольга Книппер. После премьеры Чехов подарил Немировичу-Данченко золотой брелок в виде книги с гравировкой «Ты дал моей «Чайке» жизнь. Спасибо!» В последующие сезоны в МХТ выходили спектакли по всем чеховским пьесам: «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишневый сад», «Иванов». Последнюю в 1904 году Немирович-Данченко поставил самостоятельно. Также в МХТ шли спектакли по произведениям Максима Горького, Леонида Андреева, Александра Блока, Льва Толстого.

Лучшей постановкой маэстро считали спектакль «Юлий Цезарь» по пьесе Уильяма Шекспира. Для вдохновения он даже ездил в Италию. Роль Цезаря исполнил артист Василий Качалов, в постановке участвовали 200 человек массовки. Спектакль оценили и зрители и критики.

Художественный театр — это лучшая страница той книги, история которой когда-либо будет написана о современном русском театре. Этот театр — твоя гордость.

МХТ после революции и Московский музыкальный театр

После революции 1917 года дуэт режиссеров продолжал ломать каноны классического театрального искусства. Немирович-Данченко помогал молодым авторам: Всеволоду Иванову, Александру Афиногенову, Александру Корнейчуку, Николаю Погодину, Леониду Леонову. Он считал, что в Художественном театре должны ставить и русскую классику, и новую советскую драматургию.

Спустя два года Немирович-Данченко организовал музыкальную студию при театре (сегодня Московский музыкальный театр имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко). С новыми актерами он поставил произведения французских композиторов: оперетту «Дочь Анго» Шарля Лекока и «мелодраму-буфф» «Перикола» Жака Оффенбаха.

В 1925 году студия поехала выступать в Европу и Америку. На три года раньше на гастролях за рубежом побывала основная труппа МХТ. После этого режиссер еще полтора года работал в Голливуде по контракту. За океаном Немирович-Данченко встречался с американскими звездами, писал сценарии, заключил контракт с кинокомпанией United Artists Entertainment LLC и уже готовился к съемкам. Но в США режиссер не воплотил в жизнь ни одного проекта, как сказал он позже: «Творить можно только в России, продавать в Америке, а отдыхать в Европе».

Со стороны не разобрать, кем он был для них в Голливуде: режиссер? сценарист? интеллектуальная ценность, вывезенная из Европы, как вывозили по камням замки, — увлечение миллионеров в те годы? <...> Его жизнь под пение калифорнийских соловьев хуже неудачи, она бессмысленна. <...> Дуглас Фербэнкс, Мэри Пикфорд, Лилиан Гиш, Чарли Чаплин, Грета Гарбо, Конрад Фейдт — не могут они заменить Немировичу мхатовцев.

В конце 1928 года из-за плохого состояния здоровья Станиславский почти отошел от организационной работы. Забота о Художественном театре полностью легла на плечи Немировича-Данченко.

О самом режиссере больше 50 лет заботилась его супруга Екатерина Бантыш — дочь известного педагога и общественного деятеля, барона Николая Корфу. В феврале 1938 года ее не стало, а в августе ушел из жизни и соратник Немировича-Данченко — Константин Станиславский.

Последние годы жизни режиссера

С 1940 года Владимир Немирович-Данченко председательствовал в комитете по Сталинским премиям в области литературы и искусств. В 1942 и 1943 году он и сам получил две Сталинские премии: за спектакль «Кремлевские куранты» и за многолетние выдающиеся достижения в области искусства и литературы. Сам советский вождь часто бывал на спектаклях Художественного театра и покровительствовал ему.

Наша дорога, дорога искусства Художественного театра, — это большая дорога всего русского искусства, честная, искренняя, простая, прямая. Наше искусство прямое, честное, искреннее, с громадным подъемом поэтического вдохновения, но непременно искусство живого человека, искусство без малейшего шарлатанства.

Когда началась Великая Отечественная война руководитель МХТ переехал в Нальчик, а затем в Тбилиси, но уже следующей осенью вернулся в Москву. В это время он размышлял о создании при театре школы-студии. Немирович-Данченко даже рассматривал конкретных людей, на которых можно было бы возложить ответственность за будущее МХТ: театрального режиссера Василия Сахновского, теоретика театра и педагога Алексея Попова. В 1943 году эта идея фактически стала завещанием новому поколению.

Забота о том, чтобы МХАТ не потерял себя и не мумифицировался с уходом его создателей, деятельно занимала Немировича-Данченко. Он не возлагал особых надежд на то, что преемникам вручается законченная система, и собственную теорию актерского искусства не спешил сводить воедино, хотя в записях его репетиций, которые велись с середины 30-х, и в его рукописях глубоко разработаны понятия «второго плана сценической жизни актера», «физического самочувствия», «зерна образа» и др.

25 апреля 1943 года режиссер, как всегда, работал: планировал репертуар на будущий сезон и писал мемуары. Это был последний день его жизни — 85-летний Немирович-Данченко скончался от сердечного приступа.

Обсуждение закрыто