Донской казак Козьма Крючков в одном бою Первой мировой зарубил и заколол 11 немцев, уберегся от немецких пуль, но погиб затем от русской.

13 августа (1 августа по старому стилю) 1914 года Российская империя узнала, что сегодня у неё появился первый герой новой войны, торжественно награждённый Георгиевским крестом 4-й степени. Им оказался обычный приказной (в «переводе» с казачьего звания — ефрейтор) Донского войска, уроженец хутора Нижне-Калмыковка Усть-Хопёрской станицы, 24-летний старообрядец Козьма Фирсович Крючков. Во время внезапного ночного боя на границе России и Восточной Пруссии мощный Козьма Фирсович и ещё трое казаков под его командованием полностью разгромили встретившийся им германский кавалерийский разъезд — численностью в 27 человек. Ни один из казаков во время сражения не погиб, а сам Крючков, хотя и получил 16 (!) резаных и колотых ран, всего три дня провалялся на койке в полевом лазарете, а затем потребовал немедленно отправить его на фронт. Сейчас бы парня наверняка прозвали «терминатором», тогда же подвигу «нижнего чина» восхитились по всей стране.

Один против одиннадцати

...Крючков впоследствии рассказывал о сражении вполне буднично, не изображая супермена. Для него ночная атака стала рядовым эпизодом, типичная фронтовая стычка. 

«Сперва немцы испугались, но потом полезли на нас. Однако мы их встретили стойко и уложили несколько человек. Увертываясь от нападения, нам пришлось разъединиться. Меня окружили одиннадцать человек. Не чая быть живым, я решил дорого продать свою жизнь. Лошадь у меня подвижная, послушная. Хотел было пустить в ход винтовку, но второпях патрон заскочил (то есть заклинил, — Ред.), а в это время немец рубанул меня по пальцам руки, и я бросил винтовку. Схватился за шашку и начал работать. Получил несколько мелких ран. Чувствую, кровь течёт, но сознаю, что раны неважные. За каждую рану отвечаю смертельным ударом, от которого немец ложится пластом навеки. Уложив несколько человек, я почувствовал, что с шашкой трудно работать, а потому схватил их же пику и ею поодиночке уложил остальных. В это время мои товарищи справились с другими. На земле лежали двадцать четыре трупа. Товарищи мои получили легкие раны, я тоже получил шестнадцать ран, но все пустых, так — уколы в спину, в шею, в руки. Лошадка моя тоже получила одиннадцать ран, однако я на ней проехал потом назад шесть вёрст».

Хуторской Муромец

...Отдельные недоверчивые петербургские журналисты сначала заподозрили в случившемся стандартную «солдатскую байку» — ведь известно, что потери противника на войне всегда преувеличивают: вроде размеров пойманной щуки у бывалого рыбака. Как заявил в статье журнал «Огонёк», «эдак один Крючков за месяц уничтожит всю немецкую армию». Однако, остальные казаки подразделения Крючкова (тоже раненые и удостоенные боевых наград), поодиночке подтвердили корреспондентам историю, ничуть не путаясь в показаниях. Один из казаков в начале схватки застрелил командира немецкого разъезда — прусского офицера, а фельдфебеля (того самого, ранившего Крючкова сабельным ударом) убил конкретно Козьма. Только трём немецким военнослужащим (из 27!) удалось ускакать с поля боя. Согласно воспоминаниям очевидцев, ефрейтор из хутора Нижне-Калмыковка не производил впечатления могучего силача — Илью Муромца телосложением он ничуть не напоминал. Правда, как отмечали односельчане героя в интервью — парень был очень ловок, подвижен, легко уворачивался от ударов, и с детства обожал сабельное фехтование. На военной службе Козьма Фирсович состоял с 1911 года, и успел приобрести достаточный опыт. Со стороны немцев, полагают специалисты, главной ошибкой явилось желание уклониться от боя, а после глупое попадание под прицельный винтовочный огонь, и бросок на сабли бывалых «рубак»: этим фактом и обусловлены потери германских улан. Они наивно рассчитывали, что сами легко разберутся с горсткой казаков, и поплатились за свою самоуверенность.

Герой на карамели

...После выписки из лазарета Козьма Крючков в буквальном смысле превратился в поп-звезду. К нему на фронт толпами ездили корреспонденты, навещали светские дамы, желая сфотографироваться с героем, прикончившим 11 германских солдат одной «правой» (поскольку вторая рука была ранена). Портреты Фирсовича пачками печатались в журналах, о подробностях боя рисовали красочные лубки — на изображениях Крючков громил минимум половину германской армии, а иногда и самого кайзера Вильгельма Второго: царская пропаганда работала на «всю катушку». Имя казака получил пассажирский пароход, в честь «богатыря» назвали сорт крепких папирос, кондитерская фабрика купца Колесникова выпустила карамель «Геройская» — на фантике красовался Козьма в лихо заломленном картузе. В изданной через 14 лет (в 1928 году) книге Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» упоминалось — именно портрет «молодецкого казака Крючкова» украшал крышку сундучка отца Фёдора (это который — «я отдам колбасу, снимите меня!»). 

На удивление, казак не тронулся умом от звёздной болезни — он вёл себя скромно, от интервью старался уклоняться, геройством не хвастал. Похоже, всероссийская свистопляска вокруг боя в Восточной Пруссии сильно раздражала скромного хуторянина. Дирекция Русско-азиатского банка купила Крючкову в подарок золотую саблю, и парня с трудом уговорили её принять: «Зачем она мне нужна? Я к предыдущей привык». 

К сожалению, поединок в ночи сослужил плохую службу донским и кубанским частям на фронте — немцы, изрядно разозлённые гибелью кавалерийского разъезда, перестали брать казаков в плен, расстреливая на месте. Враги опознавали их традиционно по ярким красным лампасам на штанах, и вскоре «донцам» пришлось массово переодеваться в обычную пехотную армейскую форму. Козьма Крючков воевал вплоть до конца 1917 года, был ещё несколько раз ранен, получил второй георгиевский крест и две медали, дослужился до чина подхорунжего (в армейской версии — подпрапорщик). Очевидцы удивлялись его бесшабашности — казак скакал в атаку всегда впереди, и пули словно облетали героя: ранения он получал только в рукопашных схватках. Собственно, в результате Козьма и стал самым известным русским солдатом Первой мировой войны.

Последний бой кавалера

...После Октябрьской революции осенью 1917 года «Германский фронт» развалился, и Козьма Крючков, покинув армию Временного правительства, вернулся в родной хутор — к жене, сыну и дочери (как известно, тогда женились рано). Новые порядки пришлась ему не по нраву — уже через полтора года он примкнул к так называемому Вёшенскому восстанию, массовому выступлению донских казаков против Советской власти. Поводом к бунту послужили продразвёрстки в станицах на Дону, и расстрелы казачьих офицеров. 18 августа 1919 года Козьма Фирсович Крючков был смертельно ранен во время ожесточённого боя с отрядом красноармейцев у деревни Лопуховки Саратовской губернии, попав под пулемётную очередь: оказалось, что русские пули не обходят его, в отличие от немецких. По другой версии, Крючкова взяли в плен, и на следующий день расстреляли. В любом случае, печальная правда — георгиевский кавалер Первой мировой, храбро сражавшийся против германских войск, в итоге погиб от рук своих. На кровавой Гражданской войне в России с обеих сторон это был не первый и не последний случай...

Обсуждение закрыто