22 марта исполняется 100 лет со дня рождения Георгия Жженова.

Он был сдержан, порой казался даже замкнутым. Он просто был осторожен, с посторонними, с коллегами, иногда и с близкими. Так жизнь научила. Жизнь преподала Георгию Жженову непростой и очень жестокий урок.

В юности Георгий верил в светлое будущее, в победу коммунизма и даже осуждал так называемых «врагов народа». В преклонные годы Георгий Степанович очень сожалел об этом. Простить себе не мог, что когда-то посчитал врагом народа своего старшего брата...

Борис Жженов был для младшего Георгия примером и помощником во всем. Помог Борис Георгию и тогда, когда мальчишка влюбился в цирк. Старший брат, не сомневаясь в младшем, отдал ему свои документы, чтобы тот, еще семиклассник, смог поступить на акробатическое отделение Ленинградского эстрадно-циркового техникума. На вступительных экзаменах никто подмены не заметил и Георгия — Бориса приняли в цирк, а из цирка — в кино, на его первую и главную роль Пашки Ветрова в фильме «Ошибка героя». Жженова быстро заметили, молодой, спортивный, статный — режиссеры предлагали циркачу немало ролей. Карьера шла вверх, а вот в семью пришло несчастье.

В 1934-м году после убийства Кирова в Ленинграде «раскручивалось» большое дело, начались массовые аресты. Борис Жженов тогда учился на механико-математическом факультете. Когда объявили день похорон Кирова, студентам в приказном порядке было велено явиться на прощание с коммунистическим лидером. Борис тогда по своей наивности решился отпроситься. Он подошел к комсоргу и объяснил: «Товарищ, у меня есть только дырявые ботинки, другой обуви нет. На улице жуткий холод, если я несколько часов простою на ледяном асфальте, попаду в больницу, а Кирову от этого уже лучше не станет, так что можно мне пропустить это мероприятие?» Через час донос на Бориса Жженова уже лежал в деканате. Молодой человек был с позором выгнан из вуза и лишен ленинградской прописки.

Но Борис Жженов, как и его брат, еще верил в светлые идеалы, он писал письма, прошения, в конце концов, вернулся в Ленинград, но ненадолго. В 1936 году Борис Жженов был арестован, а в 1937-м приговорен к каторге за антисоветчину. Ему разрешили одно единственное свидание с родными перед отправкой по этапу. Георгию Жженову тяжело давались воспоминания об этих минутах. Ведь тогда он сказал брату, чтобы тот старался искупить свою вину и получше работал в лагере. Последние слова, которые сказал старший брат младшему: «Пошел вон...».

Матери Борис передал несколько листочков, на которых он смог описать то, что происходило с ним в застенках НКВД, как над ним издевались, как пытали, выбивая признание. Мать передала листочки Георгию. А тот, прочитав, страницу за страницей сжег в печи, не смотря на слова матери: «Напрасно, может, пригодилось бы это тебе в жизни». Потом, спустя много лет, Георгий Степанович назвал это самым постыдным поступком в своей жизни, очень жалел, что не смог попросить прощения у брата, которого так больше и не увидел — Борис Жженов скончался в лагере от дистрофии. Но тогда, в 1937-м, Георгий даже и представить не мог, что вскоре отчасти повторит судьбу своего брата.

В 1938-м году Георгий Жженов снимался в фильме «Комсомольск» и вместе со всей съемочной группой на поезде отправился в киноэкспедицию, в город Комсомольск. К своему несчастью актер познакомился в поезде с военно-морским атташе из Америки. Он, не думая о возможных последствиях, запросто пообщался с заграничным гостем. Спустя некоторое время в НКВД уже лежали доносы на Георгия Жженова, подписанные рукой одного из его коллег. Летом 1938-го года актер был арестован и обвинен в шпионаже против СССР. Его допрашивали сутками. Он стоял перед следователем по несколько часов. Когда падал от усталости, его за волосы поднимали и снова ставили по стойке смирно. Приговор — 5 лет на Колыме. Как удалось выжить? Сложно сказать. Но, как вспоминал артист, он никогда не пытался лезть на рожон, но и никогда не позволял себя унижать. Никому. Даже тюремному начальству. Возможно, за это его и уважали. Возможно, поэтому он и не умер с голода, хотя мог бы.

В своей автобиографической повести «Саночки» Георгий Степанович вспоминал, что был уже близок к голодной смерти. Но в один из дней ему пришло извещение о посылке — мама собрала, что смогла, и переслала сыну. За посылкой нужно было идти несколько километров. Исхудавший, еле держащийся на ногах Жженов понимал, что не сможет преодолеть этот путь. Но тут по счастливой случайности туда же, за посылками, отправился один из оперов. Жженов пошел с ним. Правда, «пошел» — это сильно сказано. Он поплелся, еле-еле передвигая ноги. В конце концов, ноги перестали слушаться, и он упал. И тут случилось чудо. Опер взвалил зэка на санки и сам повез до посылочного пункта. Там Георгий Степанович отогрелся, пришел в себя, получил свою посылку. Как потом выяснилось, посылка шла почти три года. Колбаса, шоколад, все съедобные припасы превратились в один большой замерзший ком. Ему очень хотелось съесть этот ледяной ком сразу, но, понимая, что он после этого вряд ли выживет, Георгий Жженов взял с собой этот промерзший камень, уже в лагере отламывал себе от него по маленькому кусочку и ел.

Георгий Жженова освободили из заключения только 26 марта 1945 года. С «волчьим билетом» дороги назад, в Ленинград, а тем более в Москву, ему не было. Он несколько лет проработал в провинциальных театрах, а 2 июня 1949 года снова попал в ссылку, где провел долгих 4 года. Только 2 декабря 1955 года артист Георгий Жженов был реабилитирован. Ему вернули право называться не зэком, а человеком и позволили свободно передвигаться по стране.

Он не побоялся начать жизнь с чистого листа. Устроился на работу сначала в Ленинграде, затем переехал в Москву, где снова попал в кинематограф. Веселые, жизнерадостные, полные надежд коллеги были совсем не похожи на него, пережившего боль и забвение артиста. Но его снова полюбили, приняли, даже власти были благосклонно настроены к Георгию Степановичу. Но он никогда не забывал, что с ним сотворила бюрократическая коммунистическая машина.

Однажды Георгия Степановича пригласили в Грузию на прием к высокопоставленным лицам. Он сидел за столом и с удивлением слушал, как гости превозносили Иосифа Сталина. В конце концов, кто-то предложил поднять бокалы и выпить за вождя народов. Жженов не выдержал. Он спросил у присутствующих, настоящие ли они грузины. Те закивали. Тогда он поинтересовался, прощают ли настоящие грузины кровную обиду. Гости замотали головами. На это Георгий Жженов им сказал, что раз они настоящие грузины и кровных обид не прощают, то они поймут его нежелание пить за Сталина, который разрушил его семью, убил его брата и у него самого отнял молодость. Георгий Жженов больше не боялся говорить правду и не верил в светлое будущее коммунизма.

Несмотря на его непростой характер, еще при жизни Георгия Степановича, власти Челябинска одобрили установку ему памятника. Коллеги тогда обрадовались за товарища, говорили, что вот оно — признание, уже при жизни стал легендой. А Георгий Степанович только махал рукой в ответ и говорил: «Неловко это все...»