Премьер-министр тихонько застонал, руки его непроизвольно задергались. Ему снова снился сон, в котором он беседовал с министром внутренних дел Пихлом.

«Да что ты мне являешься все время! Хоть бы раз что-нибудь хорошее…» — подумал он. «Можно подумать, мне больше нечем заняться, как тебя тут убаюкивать», — с пол-оборота завелся Пихл, — «Когда такие дела творятся…»

— Какие дела? — тут же ожил Ансип.

— Много их там? — спросил он.

— Все, — ответил Пихл после некоторой паузы. Ансип поежился.
— Чего хотят?
— Тебя.
— И сильно хотят?..
— Не то слово… С нездешней, просто, силой.

— Что говорят?
— Жутко хвалят. Ансип, мол, самый мудрый, честный и… Я всё не запомнил.

Ансип воспрянул, щеки его порозовели.

— «Не запо-о-омнил»… - передразнил он коллегу. — Записывать надо такие вещи!

— Виноват! — щелкнул каблуками Пихл.

— Вольно! — махнул рукой премьер. И задумался.
— А чего это им вдруг приспичило? — недоверчиво произнес он. — Я и сам знаю, что самый мудрый, честный, и всё остальное… что ты не записал…
Пихл снова виновато щелкнул каблуками.

— Ты, говорят, самый достойный. Ты — и еще несколько камрадов…
— Кто? — ревниво осведомился Ансип.

— Лаар и Лукас от Исамаалийта и Рес Публики, Марипуу — от вас, реформистов, ну, и мы с Падаром — от соцов… Ты, конечно. На этом предлагают список закрыть… Но ты в этом их списке — первый, — торопливо закончил Пихл, глянув на вытянувшееся лицо премьера.
Ансип заложил одну руку за спину, другую — за борт пиджака, прошелся по кабинету.

— Что за список-то? — спросил он рассеянно и снова сел за свой стол.

— Да кандидатов на выборы Европарламента. Они там хотят всем миром договориться, чтоб список был один, а в нем, значит, только наши фамилии… А если кто еще какой-нибудь список подаст — тех принародно в смоле и перьях валять, потом к позорному столбу приковывать — чтоб неповадно было супротив народа идти. Очень нас любят… Ну, тебя, конечно, больше всех. Всё сделают, чтоб нас избрать.
Ансип напрягся.
— А если я не хочу в этот, — как его, черта? — Европарламент? Нас и здесь неплохо кормят, — заартачился он.

Пихл посмотрел на него с сожалением и, нагнувшись, достал из-под стола ведро, заполненное густой черной массой, выставил его на столешницу. Затем туда же шмякнулась большая, в пятнах от слюны, перьевая подушка.
— Это они тебе просили передать, — извиняющимся тоном произнес он. — Мол, если не дашь согласия кандидировать, то сам мажься смолой и украшайся перьями — не так больно будет. Но в Брюссель тогда не в Боинге полетишь, а, как царь Салтан, в заколоченной бочке поплывешь…
На этом месте Ансип усилием воли прервал сон. Вернувшись в действительность, он первым делом прислушался: за окнами было, слава богу, тихо.
«Самый мудрый и честный», — вспомнил он. — «Приснится же такая чушь…»

Счастливый избавлением от кошмара, премьер-министр тихо улыбался своим мыслям. Одно мешало: откуда-то доносился странный запах.

Ансип огляделся и понял, что вонь может идти только из-под стола. Премьер наклонился и увидел ведерко со строительной смолой. Сквозь наволочку лежащей рядом с ним подушки лезли грязные свалявшиеся перья.

stalnuhhin.ee

Обсуждение закрыто