Союзу партий Isamaaliit и Res Publica посвящается

В местах расположения петель синхронно грохнули два взрыва, дверь мягко и аккуратно легла на пол. Клубящаяся пыль, пахнущая горелым порохом и мышами, заполнила комнату.

Из-за развороченного косяка показались два автоматных ствола, вслед за ними и их обладатели, заросшие щетиной мужики в камуфляже. Они резво пересекли порог и изготовились к стрельбе. Еще два бойца заняли позицию у дверного проема. И только после этого в помещение офиса партии Союз Отечества и Рес Публика (Isamaa ja Res Publica Liit) вошел маленький плотный мужичок с парабеллумом в руке.

Он огляделся, поднял ствол револьвера вверх и несколько раз с видимым удовольствием выстрелил в потолок. Разлетелась вдребезги люстра, посыпалась известка.

— Ну, которые тут насаждают нам диктатуру? — спросил мужичок, обращаясь к сидящим в центре комнаты людям. — Давай выходи строиться, Рес Публика…

— Куда? — пискнул бородач, сидящий во главе стола, за которым в наступившей полутьме замерло полтора десятка фигур. Даже под слоем пыли, покрывшем его лицо, было заметно, как он побледнел.

— К любой стене, которая глянется, — любезно объяснил мужичок. — Мы — демократы, нам без разницы.

— Да что с ними разговаривать! Еще вести куда-то… — раздался грубый голос от двери. — Пара гранат — и дело в шляпе. Я уже и чеки из них вытащил…

— Так положено, — назидательно произнес мужичок. — Сколько раз в фильмах видел: надо вывести и у стеночки аккуратно расстрелять. Это будет и патриотично, и справедливо, и в духе традиций…

— У меня парламентская неприкосновенность, — осторожно влезла в разговор плотная дама, сидящая по правую руку от бородача. — Причем двойная: я — председатель парламента. Можно выйти?.. Как-нибудь мимо стеночки?..

— Не положено, — раздалось в ответ. — У нас все равны. Мы ж либералы… Потому как демократия и это, как его, гендерное равноправие. Что бы это не значило…

— С гранатами-то что делать? — раздался вопрос из дверного проема. — И чека одна куда-то задевалась…

— Где моя охрана? — пробормотал сидящий слева от бородача слегка скособоченный джентльмен. — Мне полагается, как министру. Ничего не понимаю…

— Тебе и не надо. А караул твой мы отпустили. Устал он…

— Я протестую! — тонким голосом закричал вдруг бородач, отчетливо пришептывая. — Готов дать чистосердечные показания, сознаться и покаяться, но требую если не адвоката, то хотя бы прокурора. На каком основании!?..

При звуке его голоса мужичок дернулся и стал внимательно присматриваться к кричащему. Попутно он вытянул из кармана и развернул какую-то бумагу.

— Разве можно — без основания, — как-то неуверенно произнес он и помахал листком. — Вот они, основания-то. Всё прописано, как положено…

И зачитал:

— «…Isamaaliit видит в государственно-правовых начинаниях Res Publica опасность демократии в Эстонии и предостерегает от так называемой “диктатуры неподкупных”. …Isamaaliit констатировал, что гражданские свободы под руководством Res Publica поставлены под серьезный удар»… Вот мы и пришли – порядок навести, отечество от диктатуры спасти. Партия, как говорится, сказала: надо! Кайтселийт, как положено, ответил: есть!

Бородач, выслушав эту тираду, принялся лихорадочно оттирать лицо от пыли и копоти.

— Это какое-то недоразумение, — бормотал он. — Не говорили мы ничего такого…

— У меня, между прочим, руки уже устали, — пожаловался невидимый боец из коридора. — Гранаты, спрашиваю, куда девать?

Мужичок с парабеллумом отмахнулся. Со все большим изумлением он видел, как из под слоя грязи проступает до боли знакомое лицо.

— Партайгеноссе Лаар! — выдохнул он наконец. — Как же так… Мы ж от всей души… Мы ж как лучше хотели… Вот как новость эту прочитали, так все бросили — и к вам, в столицу, с диктатурой бороться, до последней, можно сказать, капли…

Март Лаар обошел стол и вырвал у мужичка бумажку. Протер очки, вчитался и взвыл:

— Какая это новость?! Ты дату видел? Да — январь! Да — 18-ое! А год?!

— Так, это, 2009-ый… — вытянулся по стойке «смирно» мужичок, лихорадочно старающийся спрятать парабеллум, но от волнения тыкающий им мимо кармана.

— Здесь последняя цифра смазалась, но это — четверка! Да — в 2004-ом мы Рес Публику обличали, а потом объединились, давно уже. Откуда взялась эта гадость, эта провокация? — начал расследование Лаар.

В комнату строевым шагом вошел обладатель грубого голоса и двух гранат, все еще зажатых в потных ладонях.

— Виноват! — гаркнул он, преданно поедая глазами Лара. — Почту у нас в поселке закрыли, школу и магазин тоже, интернета нет. Вот мне племянник, он городской, новости иногда и распечатывает.

— Зачем он тебе эту дезинформацию подсунул? — прошипел мужичок, его командир, и начал снова доставать свой парабеллум.

— Сейчас выясню, —рявкнул провинившийся и обратился к Лаару:

— Телефончиком можно попользоваться? А то у нас у всех отключили за неуплату…

Лаар протянул ему свой мобильник. Гранатометчик попытался его взять — руки оказались заняты. И тогда, чтобы не заставлять председателя своей партии стоять с протянутой рукой, он быстро положил гранаты на стол.

Внутри гранат что-то щелкнуло.

— Лучше бы мы сразу во двор вышли, — обреченно сказал кто-то.

stalnuhhin.ee

Обсуждение закрыто