В прошлом номере нашей газеты мы писали о конференции на тему «История и культура объединяют или разъединяют народы?», состоявшейся 6 ноября в Таллинне. Доклад профессора Евроуниверситета Эдуарда Тинна мы решили опубликовать полностью.

Является ли история наукой? В какой-то степени – да, потому что есть факты, которых она должна придерживаться. Однако в академической среде с историей, как и со всеми гуманитарными науками, доходит до смешного: если ты пишешь, например, об истории эстонской культуры XIX века, могут сказать, что это никакая не наука, а твой субъективный взгляд и попытка произвольного обобщения. И наоборот, если ты пишешь докторскую, где сравниваешь употребление букв «ä», «ö», «ü» в стихах Юхана Лийва и Лидии Койдулы, и используешь математические методы – это уже наука, и ты получаешь ученую степень.

В советское время академические издания рассказывали нам об истории нашей страны «с научной точки зрения». Теперь те же издания поют совсем другую песню. С чего вы взяли, что именно та история, о которой нам говорят сегодня, – это наука?

Возьмем хотя бы политику русификации Александра III. По мнению нынешних наших историков, эта политика была одно большое зло: великорусский шовинизм причинил огромный вред малому народу. И правда – причинил, хотя политика русификации Александра III была направлена не против наших предков, которые не играли в большой политике никакой роли, а против остзейских дворян, которые после возникновения кайзеровской Германии могли стать в Российской Империи «пятой колонной». Образно говоря, остзейскому дворянству перебили хребет.

Для эстонцев русификация, осуществлявшаяся с азиатской жестокостью, была, естественно, унизительна, однако, каковы бы ни были намерения царя-шовиниста, «цыплят по осени считают». К началу XX века стало яснее ясного, что русификация была выгодна именно эстонцам. Во-первых, наши предки освободились от бремени провинциальности. В XIX веке на местных немцев смотрели снизу вверх, и путь к любому образованию лежал, как правило, через онемечивание. Когда эстонцы выучили русский, выяснилось, что они, как и немцы, могут становиться юристами, профессорами, офицерами и т.д.

Во-вторых, для эстонцев открылся русский мир, в первую очередь – Петербург и его окрестности, где в преддверии Первой мировой войны жили около 80 тысяч эстонцев. Имперская столица была культурным европейским городом. Значительная часть эстонской интеллигенции получила образование в Петербурге. Цвет нашей технической интеллигенции, предприниматели, офицеры и т.д. также воспитывались на берегах Невы. На эстонцев, выучивших русский язык, огромное влияние оказала русская культура во всем ее многообразии. Влияние на эстонцев оказал и Серебряный век.

В-третьих, пробуждавшийся народ растормошила именно русификация, с другой стороны, благодаря русификации эстонская нация сделалась трехъязычной и конкурентоспособной на мировой арене. Можно сказать, что эстонец обрел третье измерение.

Что касается развитой культуры, отличающей цивилизованные народы, она появилась у эстонцев во второй половине XIX века. Поначалу она формировалась под влиянием в основном немцев, но на рубеже веков начала впитывать и русскую культуру. Две великие культуры, немецкая и русская, помогли сформироваться современной культуре Эстонии. Возведенная на столь прочном фундаменте оригинальная эстонская культура сумела выстоять вопреки всем штормам ХХ века. Кстати, в том и состоит кардинальное отличие нашей культуры от скандинавской, что в Северных странах русский компонент никогда не играл большой роли, а в Эстонии этот компонент был первостепенным.

Научна ли моя трактовка русификации? Нет, это просто моя трактовка, в которой, по моему убеждению, есть внутренняя логика. Если это миф, давайте так и скажем, но прибавим: один из множества исторических мифов. Исходя из моей логики, памятник в Эстонии можно поставить не Петру Великому, который депортировал эстонцев, а Александру III, благодаря усилиям которого, как бы парадоксально сие ни звучало, эстонцы стали сильным и конкурентоспособным на мировой арене народом. Посмотрите, как по-разному могут отнестись эстонцы и латыши к убийству Павла I. Павел пообещал открыть новый университет в Митаве (Елгаве), однако после его смерти университет был основан в 1802 году в Тарту, потому что Александр I поддерживал Тарту. Какова была бы судьба эстонского народа, если бы не было Тартуского университета?! Когда мы даем исторические оценки, огромную роль играют система ценностей, аспект национальности, а также политика. Мы так или иначе живем в окружении исторических мифов.

Но разве не такие же мифы окружают нас в сфере культуры? В советское время о довоенной Эстонской Республике писали исключительно в черных тонах. Современный эстонский агитпроп – такой же черно-белый. Полвека оккупации – это сплошная черная полоса в истории эстонского народа. Мы были под пятой преступного коммунистического режима, о чем еще говорить-то? Под коммунизмом при этом понимаются такие диаметрально противоположные мировоззрения, как европейская личностная философия Карла Маркса, русский большевизм, маоизм, сталинизм, еврокоммунизм, геноцид Пол Пота, левые ценности социалистов и социал-демократов и т.д. Историк Март Кивимяэ уже раскритиковал в газете «Сирп» подобный примитивизм в связи с латвийским пропагандистским фильмом «Soviet Story».

Однако для нашего доморощенного агитпропа на всем советском периоде стоит одно клеймо. Эти люди не видят разницы между сталинским, хрущевским и брежневским временами. «Все они были коммуняки!» И если я скажу сейчас, что для эстонской культуры оккупационное время было своеобразным периодом развития, меня тут же объявят старым коммунякой и ретроградом. Но, перифразируя Аристотеля, эстонский народ мне друг, но истина дороже.

Про сталинское время в Эстонии действительно нельзя сказать ничего хорошего: господствовала нормативная эстетика социалистического реализма, общество было парализовано страхом смерти.

Однако в начале 1960-х годов страх смерти исчез. Опасения – да, оставались. Советская система предусматривала бесперебойное финансирование культурной сферы. Привилегированные бойцы идеологического фронта катались как сыр в масле. Руководящие посты в творческих союзах СССР захватили испытанные партийцы и «флюгеры». Государство исправно финансировало сферу культуры и в социалистической Эстонии. Однако среди эстонских людей искусства испытанных партийцев и идеологов-сталинистов было мало, поэтому положенные финансовые привилегии получала большая часть нашей творческой интеллигенции. В Эстонии пользу из системы извлекали нормальные писатели, композиторы, художники и т.д. В отличие от России, эстонское изобразительное искусство не утратило исторической преемственности.

Мой первый тезис будет таким: в 1960-80-х годах творческая интеллигенция Эстонии по большей части была обеспечена в материальном плане куда лучше, чем в теперешней капиталистической Эстонии. Да и социальный статус творческой личности был выше, чем сейчас. Предусмотренная в СССР государственная поддержка культуры, искусства и спорта пошла эстонской культуре только на пользу.

Далее, начиная с 1960-х годов в Эстонской ССР было больше творческой свободы, чем в других союзных республиках. Почему так получилось – тема для отдельной статьи. К примеру, на протяжении десятков лет на эстонском языке издавалась такая прогрессивная книжная серия, как «Библиотека журнала “Лооминг”». Для москвичей, не говоря о других советских республиках, издававшиеся в Эстонии книги были запрещенной литературой. Куда более свободная атмосфера царила в Эстонии и в других сферах искусства.

Сегодня, когда в искусстве не осталось ничего запретного, мои слова о том, что в ЭССР искусство было более свободно, чем в других республиках Советского Союза, могут вызвать лишь заносчивую усмешку: что с того, что в одной камере тюрьмы народов свободы было больше, чем в другой?! Настоящей свободы в советское время всё равно никто не нюхал!

Что здесь скажешь? Сегодня эстонская творческая интеллигенция может быть абсолютно свободна, однако элита мирового искусства отчего-то не рвется в наши страны с предложениями заняться совместными проектами. Мы – провинция, которая, как правило, не представляет для знаменитостей никакого интереса.

В советское время мы провинцией не были. Атмосфера свободы создавала своего рода оазис, который притягивал прогрессивных людей искусства из Москвы и других мест. Дмитрий Шостакович записывал свою запрещенную музыку на эстонском радио. Московские театральные корифеи ставили пьесы в наших театрах, в Таллинне много лет работал Андрей Тарковский. Между эстонскими и русскими знаменитостями завязывалась творческая дружба, мы были нужны друг другу. Возникла прогрессивная творческая ось: Москва – Таллинн, Москва – Прибалтика, мы вместе боролись с консерваторами.

Крупнейшие русские музыканты, оперные звезды, театралы, режиссеры, композиторы, андеграундные художники часто гостили в Эстонии и осуществляли совместные проекты с эстонцами, благодаря чему рос уровень наших мастеров всех видов искусства. Именно в советское время у нас появился профессиональный кинематограф. Итак, вот мой второй тезис: в советское время Эстония не была провинцией, мы сотрудничали с мастерами мирового класса.

И третий тезис: в Советском Союзе эстонские мастера культуры доказали свою значимость и заслужили авторитет. Москвичи часами стояли в очередях, чтобы попасть на выставки эстонских художников. На гастрольные спектакли эстонских театров в Москве, как правило, невозможно было достать билеты, словно и не было никакого языкового барьера. В московском Театральном институте были экзаменационные билеты на темы вроде «Театр Вольдемара Пансо» и «Каарел Ирд и театр “Ванемуйне”». Два десятка эстонских киноактеров были известны сотням миллионов зрителей – и любимы ими. Книги эстонских авторов выходили в русском переводе миллионными тиражами. Эстонские художники числились среди лучших мастеров советского искусства. Даже сегодня, перечисляя известнейших музыкантов Эстонской Республики вроде Неэме Ярви, Эри Класа, Вельо Тормиса, Арво Пярта, Тыну Кальюсте, Андреса Мустонена, мы называем имена, которые стали известными именно в советское время.

Можно утверждать, что вовсе не степень общественной свободы определяет уровень культуры. Процессы, идущие в культурной сфере, очень сложны. Нет однозначной связи между жестокостью режима и низким уровнем культурных достижений.

Что смогли дать эстонской культуре живущие в свободном обществе зарубежные эстонцы? Назовите хотя бы одного эстонца, который смог в наше время пробиться в США, Великобритании, Франции, Германии. Свободы там вдоволь, а вот результатов – кот наплакал. Наша желтая пресса радовалась недавно тому, что одна эстонская девушка появилась на пару секунд в одном кадре с Джеймсом Бондом...

В советское время эстонцы могли пробиться и показать всем свой высокий уровень. Я жду от молодого поколения таких же достижений, а не пустого критиканства, агитпропа и упрощения всего и вся. Советскую культуру Эстонии необходимо спокойно изучать, выявляя ее плюсы и минусы. Это не означает, конечно, что мы станем свободны от культурных мифов. Но пусть эти мифы станут чуть более интеллигентными!

Перевод: Николай Караев

 

Обсуждение закрыто