Разговаривать с вице-президентом Svenska handelsbanken Бу Крагом интересно — это подтвердит любой, кому доводилось беседовать с одним из «отцов-основателей» эстонской кроны.

— Памятуя о том, что в глазах остального мира три страны Балтии зачастую составляют если не единое государство, то единое экономическое целое, скажите — вы по-прежнему считаете, что события в Латвии для Эстонии важнее, чем нам кажется?

— Не берусь судить, что кому кажется, но напомню — цепь не бывает прочнее самого слабого звена. Слабое звено Балтии — Латвия.

— Несмотря на смену правительства, на получение очередного транша, на постоянную борьбу за сохранение курса лата?

— Ну смотрите сами: после получения первого транша на рынке был заметен довольно значительный спад краткосрочных процентных ставок в латах. Однако тем дело и ограничилось. И, несмотря на все заверения, правительству Латвии не удалось уменьшить дефицит госбюджета до требуемого уровня (3%, предусмотренных Маастрихтским соглашением. — Ред.).
Теперь они как будто бы договорились о следующем транше, но фактически это означает, что с интервалом буквально в три месяца правительство вынуждено снова предлагать проект нового госбюджета или вносить поправки в уже принятый бюджет, чтобы добиться нового сокращения госрасходов. Ожидается снижение зарплат преподавателей — на 40%, многие больницы и школы будут закрыты. Фактически латвийское общество столкнулось сейчас с социальной катастрофой, но, тем не менее, парламентское большинство поддерживает все эти меры…

— Чем, как вы полагаете, это объясняется?

— Единственное разумное объяснение («разумное» в данном случае не оценка, а прилагательное от слова «разум» — то есть объяснение, которое предполагает, что принятию решения предшествует мыслительная деятельность) состоит в том, что ведущие политики Балтийских стран считают зону евро как минимум жемчужными воротами, за которыми вас ждут апостол Петр и вечная райская жизнь. И во имя этой райской жизни ведущие политики во всех трех странах готовы бороться до последней капли крови.

— В ваших словах не слышно оптимизма.

— Трудно услышать то, чего нет: я на самом деле убежден, что ситуация в Балтийских странах настолько тяжела, что уже не важно, какие шаги предпринимают правительства: дефицит все равно будет выше 3% (при большем дефиците госбюджета в зону евро никого не принимают. — Ред.). Поскольку на самом деле государства занимаются самовнушением в экономическом смысле.
И здесь я позволю себе еще одно сравнение — несмотря на то что в странах Балтии присутствуют такие религии, как католицизм, православие и лютеранство, государственная религия одна — евро. Причем эту иррациональную веру в евро разделяют и средства массовой информации, которые совершенно не информируют людей о связях между этими фиксированными курсами и экономическим развитием.

— Ну, наши страны не единственные, кто верит в панацею единой валюты.

— Да, немало сторонников перехода на евро сегодня есть даже в Швеции. Это объясняется тем, что шведская крона за последний год упала. Что неудивительно: идея плавающего курса валюты в том и состоит, что в плохие времена курс должен плавать, чтобы способствовать развитию экспорта.

— Давайте вернемся к Латвии, самому слабому звену балтийской цепочки. Что ее ждет?

— Если они не получат транша, государственные деньги будут исчерпаны к сентябрю-октябрю. Если получат — может быть, продержатся до Рождества. Но на самом деле это все напоминает борьбу Дон Кихота с мельницами.
В Латвии сейчас депрессия — это несомненно. ВВП снизился на 20% — такой спад бывает только во время войны! И сложно себе представить, как это может повлиять на социальную ситуацию в стране... И еще — Литва, очевидно, будет следующей.

— Интервью, которое вы дали мне два года тому назад, я озаглавила — «Первой будет Латвия»…

— Да. А теперь я говорю — второй будет Литва.

— А Эстония? У нас по-прежнему нет — на государственном уровне — никакой антикризисной программы, но какие-то меры принимаются. Мы режем бюджет, повышаем налоги… Что же, все зря?

— Знаете, на этот вопрос нет ответа. Объективного, во всяком случае. А субъективный… Вот обратите внимание, везде пишут, что Барак Обама в принципе ведет политику того же курса, что 75 лет назад вел Франклин Делано Рузвельт. Политику, основанную на принципах Джона Мейнарда Кейнса. Республиканцы с Обамой не согласны, но его поддерживает большинство.
Мало того — Китай, второй экономический центр мира, следует схожим курсом. То есть из трех мировых экономических центров — США, Китай, ЕС, — два придерживаются кейнсианского направления.
Экономическая политика ЕС не просто другая, она прямо противоположная. Мы расходимся с Америкой и Китаем (где, кстати, видны первые признаки улучшения ситуации) на 180 градусов.
Что это значит? Тут два варианта ответа — либо кто-то из нас совершенно не прав. Либо истина где-то посередине. Правда, найти истину в ситуации, когда никто даже не задается вопросом, как могут быть одновременно правы США, Китай и ЕС, весьма затруднительно.

— Если мы предположим, что в обозримом будущем политика Эстонии не претерпит существенных изменений, а вера в евро по-прежнему будет для наших руководителей сродни вере в Бога — сделает ли это ситуацию безвыходной?

— Есть такой термин — одностороннее (то есть без согласия Брюсселя и Франкфурта) вступление в зону евро. История знает такие прецеденты: Черногория в 1998-м (переход на немецкую марку) и Косово в 2002-м. Да, эти примеры имеют с Эстонией мало общего — названные страны пользовались поддержкой иностранных государств, — но я не исключаю, что местным властям удастся добиться пассивного, молчаливого согласия Брюсселя и Франкфурта. Тогда, в момент перехода, возможна девальвация. Но если он будет осуществлен по текущему курсу кроны к евро, то последствия будут носить депрессивный характер.

— Почему?

— Потому что вы не решите этим основной проблемы. Безработица будет расти, ВВП будет падать. Это мое мнение, но я убежден: борьба с девальвацией — борьба Дон Кихота с мельницами. Чем дольше эта борьба ведется, тем негативнее становятся возможные последствия для экономики в целом. Ведь если в конце концов провести девальвацию все же придется, вы получите негативные последствия в части кредитов, выделенных в иностранной валюте. Но эти вопросы решаемы, так как, вполне вероятно, что кредиторы будут вынуждены идти навстречу должникам и пересматривать условия возвращения долгов. Однако в вашем случае эти «кредитные последствия», то есть последствия собственно девальвации, наложатся на последствия того, что в течение длительного времени ее любой ценой пытались избежать, сокращая расходы. То есть попросту умножатся на два.

 

Обсуждение закрыто