В фотографии главное сила, корпускула, волна, которая не замирает от времени, и Брассай (настоящее имя — Дьюла Халас) понимал это лучше других. Если у его «предшественника» в живописи — великого «рекламщика» Анри Тулуз-Лотрека — проститутки в кабаре с полоборота уносят нас чуть пьянящим карикатурным вихрем, то «распутные» образы Брассая значительно глубже, вне зависимости от того, сидят они на унитазе или натягивают дырявые чулки. Его работы, если угодно, близки по эстетике к «Кабаре» Боба Фосса, где улыбающийся грозный конферансье предлагает расслабиться миру, забыв о том, что творится за окном... и забываются все настолько, что в зале остаются одни нацисты. Правда, Брассай, певец Парижа и женских тел, дает обратную перспективу, указуя путь к свету: его девушки, черт возьми, «выписаны» как идеал женщины, хотя и поданы брутально, по-мужски, без соплей и сантиментов. Только представьте, каким откровением были они в момент публикации — смазанный полумрак неуютного ложа, гомосексуалисты, ночные гуляки, персонал и посетители борделей... Брассай — мастер игры на светотенях и полутонах, они буквально озвучивают и без того наполненные фото.

— Сказать, что Брассай — классик французской и мировой фотографии, — значит, ничего не сказать, — рассказывает «МК» директор Дома фотографии Ольга Свиблова. — Его снимки — не документы, нет; они формируют образ — и, раз увидев их, забыть не сможешь. Брассай лучше, чем кто бы то ни было, выразил Париж как город-миф, город-тайну, город греха и соблазна с... невероятно чистыми рассветами и лицами (потому что Париж — город воздуха, света, а не цвета). Даже в кино Париж так не отражали...

— Один снимок Брассая перевесит весь кинематограф?

— Говоря о мифологии Парижа — да. При этом Брассай не был французом, принадлежа к плеяде блестящих венгерских фотографов, покинувших родину в какой-то момент. В этом тоже своего рода историческая загадка: ни одна страна не дала миру столько гениальных фотографов... Шутка ли: мы до сих воспринимаем Париж глазами Брассая, который, только приехав, очутился в иной реальности, по-своему пережил адаптацию к месту, попав в богемную среду, в мастерскую великих художников — Матисса, Пикассо... — подобное притягивается к подобному, и случайностей здесь не бывает. Что до нашей «Ретроспективы», то ни при жизни мастера, ни после таких выставок не было: помимо классических серий («Ночной Париж», «Ню», «Граффити») вы увидите его скульптуры («Голова Пикассо»), рисунки, гобелен, созданный незадолго до смерти... Так что это не только московская, но и мировая премьера. Взять вон хотя бы его фильм минут на 10–15, героем которого станет черная кошка...

— Вы сказали, что в его фотографиях нет документа...

— Они предельно реалистичны и сюрреалистичны одновременно. Там нет документизации действительности, но нет и нарочитой постановки. За реальностью Брассай всегда видел нечто большее — универсум; его персонажи всегда полнее, чем они думают о себе сами. Да и по форме это очень необычные работы — погружение в криминальную атмосферу, в которой человек с фотоаппаратом был очень странным явлением. Все это порождало чисто брассаевские страсть, кураж, метафору, которую лучше него не сформулировал в итоге никто. Флер тайны, энергии, опасности, всего самого дикого и гипнотизирующего...

Выставка организована при поддержке MasterCard и Росбанка.