ИСТОРИЯ

Царский наместник считал, что русский язык в Российской империи — это нормально, а ограничение прав русских в Великом Княжестве Финляндском — возмутительно.

«Нет, Молотов, нет, Молотов, Врешь ты даже больше, чем сам Бобрикофф», — такие строки звучали в финской песне времен советско-финской войны 1939-1940 годов.

Николая Ивановича Бобрикова на родине забыли быстро. Финские извозчики в Петербурге в начале XX века какое-то время развлекали местных жителей, понукая ленивых лошадок и называя их «Раклятыттый поприкоф» («Проклятый Бобриков»), но вскоре подобный юмор потерял актуальность.

А вот для финнов Бобриков стал вечным символом покушения на их свободы, предпринятого русским царизмом.

Суверенное княжество

Финляндия как Великое Княжество Финляндское вошла в состав Российской империи по итогам русско-шведской войны 1808-1809 годов. 

Император Александр I не только не стал урезать права, которыми располагала Финляндия в шведский период, но напротив, расширил их.

Управляемое генерал-губернатором княжество имело свой Сенат, составленный из граждан Финляндии, свой парламент, свой свод законов. Между остальной территорией империи и Финляндией действовали таможенные барьеры, налоги, собираемые на территории княжества, тратились только на его нужды. Финские парни могли призываться на военную службу исключительно на территории самого Великого княжества Финляндского.

Словом, суверенитета у Финляндии в составе империи было столько, сколько она могла проглотить.

Слишком много прав

В отличие от буйных поляков, финны против царя-батюшки особо не бунтовали, большинство жителей княжества сложившийся порядок вещей вполне устраивал.

Зато официальный Петербург к концу XIX века был от этого не в восторге. Был взят курс на усиление центральной власти, в рамках которого права национальных окраин планировалось серьезно ограничить.

Подобный «план русификации» Финляндии лежал на столе у императора Александра III. Однако царь, не церемонившийся с революционерами и железной рукой давивший ростки либерализма, посаженные его отцом, в данном случае не решился приступить к действиям. Очевидно, монарх вспомнил пословицу «Не буди лиха, пока оно тихо».

Но сменивший Александра Николай II пошел на решительные меры. 17 августа 1898 года на пост генерал-губернатора Финляндии и командующего войсками Финляндского военного округа был назначен генерал-адъютант в чине генерал-лейтенанта Николай Иванович Бобриков.

Чрезвычайно исполнительный генерал

Сын военного медика, Николай Бобриков сделал блестящую для мирного времени карьеру в армии. К 30 годам он был уже полковником, а генеральский чин получил в 39 лет.

Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов Бобриков был помощником начальника штаба гвардейского корпуса, отлично организовав работу штабных и тыловых служб. В июле 1878 года Бобрикова зачислили в свиту Его Величества.

Николай Иванович умел нравиться сильным мира сего, у которых он снискал доверие своей исполнительностью.

Ставший летом 1898 года военным министром империи Алексей Куропаткин вынашивал планы объединения финских формирований с Русской императорской армией. Для реализации этой затеи ему нужен был свой человек в качестве генерал-губернатора Финляндии. Куропаткин предложил Николаю II кандидатуру Николая Бобрикова, которого он знал как человека исполнительного.

«Драконовские» меры наместника Бобрикова

Так Бобриков стал генерал-губернатором Великого княжества Финляндского.

Программа нового наместника содержала следующие пункты:

• введение русского языка в сенате, учебных заведениях и в администрации;
• упразднение особых таможни, монеты и т.д.
• объединение армии;
• введение особого порядка рассмотрения дел, общих для Империи и Великого Княжества;
• облегчение русским поступления на службу в Финляндии;
• пересмотр учебников всех финляндских учебных заведений.
• основание русской правительственной газеты.

Представьте себе: Финляндия 90 лет как в составе России, но русский язык как государственный на ее территории не использовался. Более того, граждане Российской империи, прибывшие на территорию Финляндии, оказывались ограничены в правах местными законами. Попасть на службу в Финляндии русским, не знающим финского или шведского языка, было чрезвычайно трудно. И да, после почти за век нахождения в империи в Финляндии не выходило ни одной газеты, которая отражала бы официальную позицию властей. 

«Вы, по-видимому назначены, чтобы создать восстание...»

Сергей Витте, занимавший тогда пост министра финансов, как-то заметил Бобрикову: «Одних назначают, чтобы погасить восстание, а вы, по-видимому назначены, чтобы создать восстание...».

В 1899-1901 годах Николай II подписал серию манифестов, которые стали шагами по реализации «программы Бобрикова». Эти документы отказывался утверждать финский Сейм, но наместник игнорировал его мнение.

29 июня 1901 года был утвержден указ о воинской повинности, по которому отменялась самостоятельная финляндская армия, а финнов стали призывать на общих основаниях в русскую армию. 

Финны были в ярости, петиция к царю с просьбой остановить «русификацию» собрала около 500 тысяч подписей, но Николай II ее проигнорировал.

Генерал-губернатор Бобриков тоже не тушевался — финских чиновников, подававших в отставку в знак протеста, заменяли лояльными, оппозиционные газеты закрывали. Самых недовольных выселяли за пределы Великого Княжества.

Упоминавшийся уже Витте полагал, что единственное, чего Бобриков добился — это превращения тихо края в «тыл революции».

Убийство в Сенате

16 июня 1904 года в Гельсингфорсе, на лестнице в здании финского Сената на генерал-губернатора Бобрикова было совершено покушение. Стрелок выпустил в него три пули из «браунинга».

«Одна пуля попала в шею неопасно, другая контузила, попав в орден, третья — в живот», — писали в прессе.

Николай Бобриков умер спустя несколько часов на операционном столе. Но есть в этом деле странности. Раненого генерал-губернатора почему-то отправили в больницу не сразу, а с задержкой в несколько часов. Все это время он провел в своем доме без оказания необходимой помощи. Операция началась с опозданием в несколько часов, которые возможно, стали роковыми для генерал-губернатора.

Стрелял в Бобрикова 29-летний Эуген Шауман. Он был сыном начальника Вазасской губернии, бывшего финского сенатора, генерал-лейтенанта в отставке Федора Оскаровича Шаумана.

Шауман-младший был мелким чиновником главного управления учебных заведений в Финляндии. Сразу после покушения он убил себя. При нем нашли письмо, в котором он обращался к Николаю II со словами о том, что «в Великом Княжестве царит великая несправедливость», и чтобы рассказать об этом монарху, он приносит себя в жертву.

Отставного сенатора Шаумана посадили в Петропавловскую крепость. Потом его вернули в Турку, где предъявили обвинение в государственной измене. Лишь спустя несколько месяцев Федора Оскаровича, награжденного множеством русских орденов, оправдали и выпустили на свободу.

Императорские власти сохраняли «жесткую линию» в отношении Финляндии вплоть до 1917 года. Но никому другому не удалось оставить такой яркий след в финской памяти, как Николаю Бобрикову.

Обсуждение закрыто