СОЮЗ 
ОБЩЕСТВО 
СОБЫТИЯ 
МНЕНИЯ 
КУЛЬТУРА 
ИСТОРИЯ 
ОБРАЗОВАНИЕ 
ПРОЕКТЫ 
КАТАЛОГ 
ФОТО 
1873 год. 23 октября (11 октября ст.ст.) со присоединением Германии к союзу России и Австро-Венгрии окончательно оформляется Союз трёх императоров
«Союз трёх императоров - под этим (очень неточным) названием известны отношения между тремя монархиями - Россией, Германией и Австро-Венгрией, создавшиеся после Берлинского свидания трёх императоров в 1872.
Разгром Франции и воссоединение Германии внесли большие изменения в международную обстановку начала 70-х годов 19 века. Обострение англо-русских отношений в Средней Азии толкало Россию к сближению с Германией. Австро-венгерская дипломатия, которую с 1871 возглавлял Андраши, полностью порвала с идеей реванша и надеялась найти в Германии надёжного союзника на случай столкновения с Россией на Балканах. Бисмарк, также желая приобрести союзника в лице Австро-Венгрии, не хотел в то же время обострять отношения с Россией и даже заботился об улучшении их. Этого требовала его политика непрерывных угроз и нажима по отношению к Франции: Германии необходимо было обеспечить себя от войны на два фронта.
В сентябре 1872 состоялось свидание трёх императоров в Берлине. Во время этого свидания Горчаков старался отвлечь Андраши от ориентации на Англию, а Бисмарк всячески поощрял Андраши к сближению с Россией.
В мае 1873, во время визита в Петербург Вильгельма I (в сопровождении Бисмарка и Мольтке), была выработана русско-германская военная конвенция; Бисмарк отказался её скрепить своей подписью, и она была подписана только Мольтке от имени Германии. От имени России конвенцию подписал кн. Барятинский. В тот же день конвенция была ратифицирована Александром II и Вильгельмом I. Ст. 1 конвенции гласила: "Если какая-либо европейская держава напала бы на одну из двух империй, то последняя в возможно кратчайший срок получит помощь в виде армии из двухсот тысяч человек боеспособного войска". Ст. 2 содержала заверения в миролюбии участников соглашения, а ст. 3 фиксировала право каждой стороны прекратить действие конвенции через два года после того, как она предупредит об этом другую сторону. Бисмарк заявил русским, что конвенция будет иметь силу только в случае присоединения к ней Австро-Венгрии. Но последняя, опасаясь быть вовлечённой в войну против Англии, заключила с Россией 6. VI 1873, во время визита Александра II и Горчакова в Австрию, лишь соглашение типа консультативного пакта. В ст. 1 обе стороны обещали друг другу в случае возможных в будущем разногласий договариваться так, чтобы "эти разногласия не могли одержать верх над соображениями высшего порядка, какими они озабочены", и не допускать осуществления чьих-либо попыток внести раскол между ними. Ст. 2 обязывала участников соглашения при угрозе нападения третьей державы договориться между собой относительно совместного образа действий. Если бы в результате этих переговоров появилась необходимость в военных действиях, то ст. 3 предусматривала заключение с этой целью специальной военной конвенции. Согласно ст. 4 каждая сторона сохраняла за собой право расторгнуть соглашение через два года после соответствующего предупреждения с её стороны. В качестве "прямого и личного соглашения между государями" соглашение было подписано Александром II и Францем Иосифом I. Германия 23. X 1873 присоединилась к русско-австрийскому соглашению. Акт о её присоединении к этому соглашению был подписан императором Вильгельмом I и Францем Иосифом 23. X 1873.
Относительно ограниченный характер обязательств, содержавшихся в вышеприведённых статьях соглашения, отнюдь не соответствовал громкому названию "союза трёх императоров". Уже в 1875 Союз трёх императоров был серьёзно поколеблен. Германия подготовляла тогда нападение на Францию, но Александр II и Горчаков оказали давление на Берлин, и опасность войны была устранена. С другой стороны, поддержка, оказанная Бисмарком Австро-Венгрии в период восточного кризиса 1875-78, и введение им пошлин на русский хлеб вызвали недовольство русского правительства. Именно в это время заключением направленного против России австро-германского договора 1879 года Бисмарк сделал шаг в сторону того разделения Европы на два военно-политических блока, которое в дальнейшем привело к мировой войне. В 1879 Горчаков считал Союз трёх императоров уже не существующим.
Бисмарк, стараясь задержать сближение России с Францией, хотел возобновить Союз трёх императоров. Он использовал для этого стремление России выйти из состояния политической изоляции, в котором она оказалась на Берлинском конгрессе, а также напряжённость, существовавшую тогда в англо-русских отношениях. Союз трёх императоров был возобновлён путём заключения русско-австрийско-германского договора 18. VI 1881, подписанного в Берлине от имени Германии Бисмарком, от имени России - послом Сабуровым, от имени Австро-Венгрии - послом Сегени.
Содержание этого договора сводилось к соглашению о нейтралитете и некоторым обязательствам в отношении Балканского п-ова и турецких проливов. В ст. 1 говорилось, что если одна из сторон окажется в состоянии войны с "четвёртой великой державой", то две другие стороны сохранят по отношению к ней благожелательный нейтралитет, но оговаривалось, что в случае войны с Турцией непременным условием этого нейтралитета будет заключение предварительного соглашения относительно конечных результатов войны. Русскую дипломатию больше всего интересовал нейтралитет Германии и Австро-Венгрии в случае войны России с Англией. В обмен за это Россия обязалась сохранять нейтралитет в случае франко-германской войны. Русское правительство толковало это обязательство очень ограничительно и в дальнейшем прямо заявило немцам, что, обещая при возобновлении договора в 1884 свой нейтралитет на случай войны Германии с Францией, оно имело в виду неоднократные заверения Германии, что нападать на Францию она не собирается. Для Австро-Венгрии, поскольку её потенциальным противником могла быть именно Россия, а не "четвёртая великая держава", особую ценность имела оговорка относительно войны с Турцией, обязывавшая Россию считаться в этом случае с позицией Австро-Венгрии. Интересам Австро-Венгрии отвечала и ст. 2, обязывавшая стороны допускать территориальные изменения европейских владений Турции не иначе, как по взаимному соглашению всех трёх участников договора. По требованию России была принята ст. 3, которой подтверждался принцип закрытия проливов во время войны, причём участники договора обязывались в случае нарушения данного принципа Турцией предупредить её, что "с этого момента она лишается преимуществ территориальной неприкосновенности, обеспеченной ей Берлинским трактатом". В приложенном к договору особом протоколе говорилось о некоторых вопросах балканской политики, в частности о том, что Австро-Венгрия сохраняет за собой право аннексировать Боснию и Герцеговину "в момент, который найдёт для этого подходящим", а также о том, что "все три державы не будут противиться возможному соединению Болгарии с Восточной Румелией в пределах территориальных границ, установленных Берлинским трактатом, в случае, если бы этот вопрос был выдвинут силою вещей".
Договор был заключён на 3 года, и срок его был продлён 27. III 1884 на следующее трёхлетие. В протоколе о продлении договора указывалось, что обязательства ст. 2 в отношении изменений в существующем территориальном положении Европейской Турции заменяются в дальнейшем такими же обязательствами в отношении всего Балканского п-ова. Фактически Союз трёх императоров перестал существовать в 1885-86 в связи с обострением австро-русских отношений из-за болгарского вопроса. В 1887, когда срок действия договора истёк, распавшийся Союз трёх императоров был заменён новой дипломатической комбинацией - т. н. "Перестраховочным договором" между Россией и Германией».
История в лицах
Видел гр. Андраши, гр. Беллегарда и других notabilites austro-hongroises. Вечером у гр. Шуваловой с гр. Андраши, принцем Рейссом, кн. Ливеном и Грейгом. Впечатление, произведенное на меня гр. Андраши, благоприятно. Много говорили о его внешности. В этом отношении похвалы более чем преувеличены: il a l'air use и выражением глаз напоминает мне Ленского. Но он говорит свободно и хорошо, выражается метко и касается щекотливых вопросов, avec une aisance de bonne compagnie qui n'appartient qu'a ceux qui ont l'habitude de s'y trouver en premiere ligne. Любопытны были его отзывы о кн. Бисмарке и о католическом вопросе. После ухода принца Рейсса Шувалов с обычною своею indiscretion прямо вызывал эти отзывы, и меня поразило, что гр. Андраши не сказал ни одного лишнего или как бы рискованного слова, но в то же время ни одного раза не обнаружил признака какой-нибудь reticence. Он говорил то по-французски, то по-немецки, но одинаково метко на том и другом языке, между прочим, так правильно diplomatiquement по-французски, что наши русские собеседники предположили, qu'il n'a pas une grande habitude de francais, потому что они сами привыкли к нашим петербургско-французским оборотам речи.
Мир в это время
В 1873 году во время своей последней экспедиции скончался великий путешественник и миссионер Давид Ливингстон
 Давид Ливингстон. Вторая половина XIX века |
«21 апреля. Пытался ехать верхом, но упал, обессилел. Меня отнесли назад в деревню и положили в хижине... 22 апреля. Меня несли на китанде (носилках)».
В последующие четыре дня в дневнике приводится лишь пройденное расстояние в милях. Последняя запись была сделана 27 апреля: «Совсем выбился из сил и останавливаюсь, чтобы отдохнуть, велел купить дойных коз. Мы находимся на берегу Молиламо».
То, что произошло потом, издатель дневника Ливингстона Хорэс Уоллер узнал от спутников Ливингстона — Суси и Чумы, которые были приглашены в Англию. 21 апреля Ливингстон ехал верхом на осле, но вскоре, обессилев, упал в полуобморочном состоянии. Ехать дальше он не в силах, идти также не мог. «Чума, — сказал он, — я так много потерял крови, что мои ноги совсем обессилели. Тебе придется нести меня». Осторожно приподняли его на спину Чумы, и он держался, обхватив шею слуги руками. Так донесли его до деревни и поместили в ту самую хижину, которую он только что оставил. Затем сделали носилки, постелили на них траву, а сверху покрыли одеялом; другое одеяло натянули над носилками, чтобы защитить больного от солнца. Два человека несли носилки на плечах. Им надо было идти медленно, осторожно: малейшее резкое движение причиняло Ливингстону сильную боль. Он то и дело вынужден был просить носильщиков остановиться. Его уговаривали сделать остановку на одну, а то и на две недели, чтобы немного отдохнуть и набраться сил, но он отказался.
Все чаще и чаще Ливингстон теряет сознание. Однажды он позвал одного из своих спутников, но, пока тот подошел, силы покинули Ливингстона — он уже не мог вымолвить ни слова. Все поняли, что их руководитель безнадежно болен, но сам он еще верил в благоприятный исход: даже в последние дни апреля он думал о предстоящем переходе от Уджиджи к побережью и приказывал Суси подсчитать пакетики с бусами, которые пригодятся для оплаты. 25 апреля в одной из деревень он спросил местных жителей, не знают ли они гору, дающую начало четырем рекам, — мысль о Геродоте не выходила из головы. Однако те ничего не слыхали о такой горе.
29 апреля Ливингстону стало хуже: любое движение причиняло ему такую боль, что его нельзя было даже снять с кровати и донести до китанды. Так как дверь хижины была слишком узка, разобрали стенку и поставили китанду рядом с кроватью.
В тот день предстояло переправиться через реку. Суси и Чума постелили постель на дне лодки и хотели поднять Ливингстона с носилок и перенести в лодку. Но и это было невыносимо для него. Тогда Чума нагнулся, чтобы больной обхватил руками его шею, и так перенес. Но, даже лежа на китанде, Ливингстон так страдал от боли в спине, что часто просил носильщиков опустить носилки и подождать, пока боль хоть немного утихнет.
Когда показалось какое-то селение, он попросил отнести его туда. Это была деревня вождя Читамбо, лежавшая в четырех милях юго-восточнее озера Бангвеоло. Пока строили хижину для больного, он отдыхал на китанде в тени. Вокруг столпились местные жители, с любопытством разглядывая белого человека, находившегося в полубессознательном состоянии. До них, видимо, уже дошли слухи об этом белом человеке. К вечеру хижина была готова. Ливингстона внесли в нее и уложили в постель. И как обычно, втащили туда ящики и тюки. Перед входом развели костер. Слуга, юноша маджвара, принял ночную вахту около больного: он должен был позвать Суси или Чуму, если Ливингстон проснется и что-нибудь попросит.
Утром прибыл с визитом вождь Читамбо, но Ливингстон попросил его прийти на следующий день, так как у него не было сил говорить с ним. Весь тот день Ливингстон провел в хижине. Наступил вечер, а затем и ночь... Люди, утомленные, спали в хижинах; несколько человек дежурили у костров. У всех было чувство, что Ливингстон уже не поправится.
В одиннадцать часов издали донеслись какие-то громкие крики Суси тут же позвали к господину, и тот спросил его: «Это наши люди тревогу подняли?» «Нет, местные.они прогоняют буйволов со своих полей». Ответив, Суси подождал немного. Вскоре Ливингстон, медленно растягивая слова, спросил с усилием: «Это Луапула?» Суси ответил, что они находятся в деревне вождя Читамбо расположенной вблизи Молиламо. «Сколько дней пути до Луапулы?» — спросил Ливингстон на языке суахили. «Я думаю, еще дня три, господин», — ответил Суси на том же языке. Затем Ливингстон вздохнул и заснул. А Суси ушел.
Примерно час спустя дежурный снова позвал Суси. Когда тот подошел, Ливингстон попросил теплой воды и дорожную аптечку Суси принес все это. Из аптечного ящика Ливингстон взял дозу каломели и попросил затем поставить чашку воды у его постели «All right» (хорошо), — пробормотал он. «You can go out now» (теперь ты можешь идти). Это были его последние слова.
Около четырех утра юноша снова разбудил Суси. «Пойдем вместе, — сказал он, — я боюсь один». Перед тем как задремать, юноша видел, что Ливингстон стоял на коленях перед кроватью Проснувшись через короткое время, он увидел Ливингстона в том же положении.
Суси привел Чуму и еще несколько человек. Они подошли к хижине и осторожно заглянули внутрь. При свете свечи, стоявшей на коробке, можно было разглядеть больного, стоявшего на коленях рядом с кроватью; тело было наклонено вперед, голова опущена на подушку, а лицо спрятано в ладонях. Он, казалось; молился. Увидев это, люди заколебались: входить ли? Затем один из них осторожно приблизился и прикоснулся к щеке молящегося — она была совсем холодной. Давид Ливингстон был мертв.
Ливингстон был близок к своей цели, но смерть помешала ему увенчать важными открытиями его многолетние исследования в Африке. Истоки Нила так и не были найдены».
