1726 год. 19 февраля (8 февраля ст.ст.) был создан Верховный тайный совет - высшее совещательное государственное учреждение России

«Домашние политические воспоминания и заграничные наблюдения будили в правящих кругах если не мысль об общественной свободе, то хоть помыслы о личной безопасности. Воцарение Екатерины казалось благоприятным моментом для того, чтобы оградить себя от произвола, упрочить свое положение в управлении надежными учреждениями. Провозглашенная Сенатом не совсем законно, под давлением гвардии, Екатерина искала опоры в людях, близких к престолу в минуту смерти Петра, а здесь пуще всего боялись усиления меншиковского нахальства, и с первых же дней нового царствования пошли толки о частых сборищах сановной знати, князей Голицыных, Долгоруких, Репниных, Трубецких, графов Апраксиных; цель этих сходок - будто бы добиться большого влияния в правлении, чтобы царица ничего не решала без Сената. Сам Сенат, почувствовав себя правительством, спешил запастись надежной опорой и тотчас по смерти Петра пытался присвоить себе командование гвардией. Наблюдательный французский посол Кампредон уже в январе 1726 г. доносил своему двору, что большая часть вельмож в России стремится умерить деспотическую власть императрицы, и, не дожидаясь, пока вырастет и воцарится великий князь Петр, внук преобразователя, люди, рассчитывающие получить впоследствии влиятельное участие в правлении, постараются устроить его по образцу английского. Но и сторонники Екатерины думали о мерах самообороны: уже в мае 1725 г. пошел слух о намерении учредить при кабинете царицы из интимных неродовитых друзей ее с Меншиковым во главе тесный совет, который, стоя выше Сената, будет решать самые важные дела. Кабинетский совет и явился, только не с тем составом и характером. При жизни Петра не был докопан Ладожский канал. В конце 1725 г. Миних, его копавший, потребовал у Сената 15 тысяч солдат для довершения дела. В Сенате поднялись горячие прения. Меншиков высказался против требования Миниха, находя такую работу вредной и не подходящей для солдат. Другие настаивали на посылке как самом дешевом способе кончить полезную работу, завещанную Петром Великим. Когда сенаторы-оппоненты вдоволь наговорились, Меншиков встал и прекратил спор неожиданным заявлением, что как бы ни решил Сенат, но по воле императрицы в нынешнем году ни один солдат не будет послан на канал. Сенаторы обиделись и зароптали, негодуя, зачем князь заставил их без толку спорить так долго, вместо того чтобы в самом начале дела этим заявлением предупредить прения, и почему один он пользуется привилегией знать волю императрицы. Некоторые грозили, что перестанут ездить в Сенат. По столице пошел слух, что недовольные вельможи думают возвести на престол великого князя Петра, ограничив его власть. Толстой уладил ссору сделкой с недовольными, следствием которой явился Верховный тайный совет, учрежденный указом 8 февраля 1726 г. Этим учреждением хотели успокоить оскорбленное чувство старой знати, устраняемой от верховного управления неродовитыми выскочками. Верховный тайный совет составился из шести членов; пятеро из них с иноземцем Остерманом принадлежали к новой знати (Меншиков, Толстой, Головкин, Апраксин), но шестым был принят самый видный представитель родовитого боярства - князь Д. М. Голицын. По указу 8 февраля Верховный тайный совет - не совсем новое учреждение: он составился из действительных тайных советников, которые, как "первые министры", по должности своей и без того имели частые тайные советы о важнейших государственных делах, состоя сенаторами, а трое, Меншиков, Апраксин и Головкин, еще и президентами главных коллегий: Военной, Морской и Иностранной. Устраняя неудобства такого "многодельства", указ превращал их частые совещания в постоянное присутственное место с освобождением от сенаторских обязанностей. Члены Совета подали императрице "мнение" в нескольких пунктах, которое было утверждено как регламент нового учреждения. Сенат и коллегии ставились под надзор Совета, но оставались при старых своих уставах; только дела особо важные, в них не предусмотренные или подлежащие высочайшему решению, т. е. требующие новых законов, они должны были со своим мнением передавать в Совет. Значит, Сенат сохранял распорядительную власть в пределах действующего закона, лишаясь власти законодательной. Совет действует под председательством самой императрицы и нераздельно с верховной властью, есть не "особливая коллегия", а как бы расширение единоличной верховной власти в коллегиальную форму. Далее, регламент постановлял никаким указам прежде не выходить, пока они в Тайном совете "совершенно не состоятся", не будут запротоколированы и императрице "для апробации" прочтены. В этих двух пунктах - основная мысль нового учреждения; все остальное - только технические подробности, ее развивающие. В этих пунктах: 1) верховная власть отказывалась от единоличного действия в порядке законодательства, и этим устранялись происки, подходы к ней тайными путями, временщичество, фаворитизм в управлении; 2) проводилось ясное различие между законом и простым распоряжением по текущим делам, между актами, сменение которых лишало управление характера закономерности. Теперь никакое важное дело не могло быть доложено императрице помимо Верховного тайного совета, никакой закон не мог быть обнародован без предварительного обсуждения и решения в Верховном тайном совете. Иноземным послам при русском дворе этот Совет казался первым шагом к перемене формы правления. Но изменялась не форма, а сущность правления, характер верховной власти: сохраняя свои титулы, она из личной воли превращалась в государственное учреждение. Впрочем, в некоторых актах исчезает и титул самодержицы. Кто-то, однако, испугался, догадавшись, к чему идет дело, и указ следующего, 1727 года, как будто разъясняя основную мысль учреждения, затемняет ее оговорками, второстепенными подробностями, даже прямыми противоречиями. Так, повелевая всякое дело законодательного характера наперед вносить в Совет для обсуждения и обещания ни от кого не принимать по таким делам "партикулярных доношений", указ вскользь оговаривался: "Разве от нас кому партикулярно и особливо что учинить повелено будет". Эта оговорка разрушала самое учреждение. Но почин был сделан; значение Верховного тайного совета как будто росло: завещание Екатерины I вводило его в состав регентства при ее малолетнем преемнике и усвояло ему полную власть самодержавного государя. Однако со всей этой властью Совет оказался совершенно бессилен перед капризами дурного мальчика-императора и перед произволом его любимцев. Сказавшаяся при Екатерине I потребность урегулировать верховную власть должна была теперь усилиться в порядочных людях из родовой знати, так много ждавших от Петра II и так обидно обманувшихся»

История в лицах

Мнение не в указ о новом учрежденном Тайном совете: 

"Тайный совет может для домашних и внутренних дел в среду, а для чужестранных дел в пяток съезжаться, но когда случится много дел, то назначается чрезвычайный съезд. 2) Так как ее величество в Тайном совете президентство сама имеет и есть причина надеяться, что она персонально часто присутствовать будет, то этот Тайный совет не следует считать за особливую коллегию, потому что он служит только к облегчению ее величества в тяжком бремени правления, все дела скорее будут отправляться, и не один человек будет думать о приращении безопасности ее величества и государства; чтоб безопаснее высоким ее именем указы выходили, надобно писать в них так: вначале - "мы, божиею милостию и проч.", в средине - "повелеваем и проч." и на конце - "дан в нашем Тайном совете". 3) Никаким указам прежде не выходить, пока они в Тайном совете совершенно не состоялись, протоколы не закреплены и ее величеству для всемилостивейшей апробации прочтены не будут, и потом могут они быть закреплены и разосланы действительным статским советником Степановым. 4) Рапорты, доношения или представления, которые могут приходить на решение в Верховный тайный совет, подписываются прямо на имя ее императорского величества с прибавкою: к поданию в Тайном совете. 5) Когда ее величество сама присутствовать изволит, то в ее всемилостивейшее соизволение о том предлагать, что заблагорассудит; когда же она присутствовать не изволит, то лучше каждому члену дать какой-нибудь департамент или повытье, о каких делах он предлагать имеет, дабы прежде довольно рассудить: а) потребное ли это дело; б) как его лучше решить, дабы тем легче было императорскому величеству принять свое решение. 6) В Тайном совете надобно два протокола держать: один - образом журнала, который подписывать не нужно; другой должен содержать резолюции и определения, и его члены закрепляют. 7) Тайному совету надобно иметь свою канцелярию и дела разделить, чтоб все порядочно было и без конфузии благовременно отправлено быть могло. Так как эта канцелярия должна служить образцом для других, то надобно, чтоб в ней не было столько ненужной переписки и штат ненужными служителями не отягощать; поэтому в учреждении канцелярии надобно поступать очень осторожно и все постановить с великим рассуждением, дабы и в содержании секретных дел безопаснее было. 8) Чужестранные министры остаются при коллегии Иностранных дел; но коллегия должна всегда о предложениях их доносить ее императорскому величеству в Тайном совете. 9) Дела, подлежащие ведению Тайного совета, суть: а) чужестранные; б) все те, которые до ее императорского величества собственного высочайшего решения касаются. 10) Сенат и прочие коллегии остаются при своих уставах; но дела особенной важности, о которых в уставе нет определений или которые подлежат собственному решению ее императорского величества, они должны с своим мнением передавать в Верховный тайный совет. 11) Первые три коллегии (Иностранная, Военная и Морская) под Сенатом быть не могут, как и без того Иностранная никогда от него не зависела. 12) Апелляции на Сенат и на три коллегии к ее императорскому величеству должны быть позволены и рассматриваются в Верховном тайном совете; но если апелляция окажется неосновательною, то апеллировавший наказывается лишением жизни, чести и имения, чтоб ее величество и Тайный совет дерзкими апелляциями утруждаемы не были. 13) Так как Тайному совету принадлежит надзор над всеми коллегиями и прочими учреждениями, о чем еще разные полезные определения могут быть постановлены, то не надобно очень торопиться, потому что все это делается высочайшим ее императорского величества именем, дабы польза всей империи тем лучше могла быть получена и в народе наибольшее прославление находила и явна была. Так как сношения с Сенатом и другими коллегиями остановились затем, что не знают, как Сенат титуловать, ибо правительствующим уже писать невозможно, для того Сенату придать титул высокоповеренный или просто высокий Сенат. Синод пишет в Сенат указы о старых обыкновенных делах, о новых же доносит ее императорскому величеству в Тайном совете.

Мир в это время

В 1726 году в свет выходит знаменитая книга Джонатана Свифта «Путешествие Гулливера»

Титульный лист первого издания «Путешествия Гулливера». 1726 год

«В октябре 1726 г. вышло из печати "Путешествия в различные отдаленные страны мира Лемюэля Гулливера, вначале хирурга, а затем капитана нескольких кораблей" (Travels into Several Remote Nations of the World. By Lemuel Gulliver, First a Surgeon, and then a Captain of several Ships). Свифт начал работать над этой. книгой - гениальным венцом всего его творчества - по приезде из Англии в 1714 г., но вплотную принялся за нее лишь в 1719-1720 гг.

   Когда это бессмертное произведение вышло в свет, Свифту было 59 лет. Несмотря на все пережитые им бури и несчастья, ум его все еще сохранял свою мощь. А между тем Свифт стоял на пороге помешательства. Роковой удар нанесла ему смерть Стеллы в 1728 г. Свифт потерял единственного по-настоящему близкого человека. Участились головокружения, знакомые Свифту еще с юности, и головные боли. Свифт понимал, что это значит. На прогулке он показал однажды Эдуарду Юнгу, автору "Ночных дум", на засыхающий вяз, сказав: "Так же вот и я начну умирать - с головы"(…)

В "Путешествиях Гулливера" Свифт продолжает линию реалистической фантастики, созданной Возрождением. Реалистическая фантастика Возрождения пренебрегала бытовой стороной и внешним правдоподобием, но с величайшей внутренней правдой воплощала жизнь своего времени во всей ее широте, во всей сложности и достигала глубоких обобщений. Если в "Сказке о бочке" чувствуется влияние Эразма Роттердамского и памфлетной литературы Возрождения, то в "Путешествиях Гулливера" Свифт становится продолжателем гротеска Рабле.

   Реалистическая фантастика Свифта дала ему возможность создать сатирические образы грандиозного обобщения, охватить действительность во всем ее многообразии, выделить важнейшие характерные особенности и тенденции своего времени. В сатире Свифта фантастика и аллегория подчеркивают всеобщность высмеиваемых явлений, очищают их от случайных, временных, второстепенных деталей.

   У Свифта нет ненужных мелочей - он изображает типическое, глубоко проникая в сущность описываемых им явлений; в его сатире крайне мало бытовых подробностей; он рассматривает жизнь сточки зрения целого -- государства, общественного устройства, социальных противоречий, права, идеологии. В этом отношении линия Свифта резко отличается от основной линии литературы английского Просвещения - бытового реализма, сосредоточившего свое внимание на "частной жизни". Свифту, стоящему на раннем этапе Просвещения,- ближе гиперболизм Рабле и широкие горизонты писателей Возрождения».