Итак, одновременно с печатанием новых книг в Московской типографии совершенствовали и новую гражданскую азбуку. Исправления ее велись под непосредственным наблюдением самого государя. В течение целых двух лет, с 1708 по 1710 г., Петр постоянно вносил разные изменения в новую азбуку. Вот почему мы видим такую смену шрифтов в книгах, напечатанных за этот период времени. Самое наименование азбуки было неустойчиво. Ее называют то амстердамскими литерами, то гражданской, то белорусской азбукой. Первоначально новая азбука была без всяких надстрочных знаков, но потом захотели вернуться к старине и в новый шрифт стали вводить ударения или, как их тогда называли, «силы». Но государь отклонил это. В письме к графу Мусину-Пушкину от 25 января 1709 года он говорит: «Я только писал, чтобы силы ставили, а ныне и сил ставить не вели». В своем письме государь также замечает, что «печать толста перед прежней — чаю от того, что слова уже притупились — чего надобно смотреть и чаще переливать». Усмотрев «кривизну» в новой печати, Петр Великий дает такое распоряжение графу Мусину-Пушкину (4 января 1709 года): «литеру буки, также и покой вели переправить: зело дурно сделаны». Несколько раз государь производил изменения в новом шрифте, стараясь его более усовершенствовать, для чего неоднократно Печатный Двор представлял государю пробные оттиски азбуки. Наконец, после двухлетних трудов, в начале уже 1710 года был выработан образец, кото-[С. 18]рый был одобрен государем. В это самое время — 18 января 1710 года — Петр Великий посетил Печатный Двор. Одобренный государем оттиск азбуки под заглавием: «Изображение древних и новых письмен славянских, печатных и рукописных» был прислан 10 февраля в типографию с следующей собственноручной надписью Петра: «Сими литеры печатать исторические и манифактурные книги, а которые подчернены, тех в вышеписанных книгах не употреблять». В этом образцовом оттиске государь перечеркнул все заглавные и прописные славянские буквы и совершенно исключил буквы «от», «омегу» и «пси».

В архиве типографии хранится следующий документ. «1710 года генваря в 29 день великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич всея великия и малыя и белыя россии самодержец указал по именному своему государеву указу в приказе книг печатного дела впредь с вышеписанного числа всякие исторические и рукописные (на полях: мануфактурные) книги и каковы будут присланы переводы печатать амстердамскими новоизданными литеры против образцов, каковы собственною его великого государя рукою выправлены и присланы в приказ книг печатного дела вышеписанного числа, а опричь тех литер, иными литерами таких книг впредь не печатать; и ту подлинную тетрадь за его великого государя рукою отдать из приказу книг печатного дела в книгохранительную палату книгохранителю справщику монаху Аарону с распискою; и сей великого государя именной указ мастеровым людям и иноземцам и русским, которые у гражданских книг, о ведении тех литер сказать с прикладыванием рук».

Вскоре после сего в «Ведомостях Московского государства» появился перечень книг, напечатанных новой азбукой и поступивших в продажу».

Цитируется по: Двухсотлетие русской гражданской азбуки. 1708—1908 г. — М.: Синодальная тип., 1908. С.15-19

История в лицах

Из письма И.А. Мусина-Пушкина Петру I:  

По указу твоему шведские артикулы, выправя, печатать будем; геометрическая книга скоро не поспеет для фигур, архитектурная книга у Гагарина, 2000 календарей послал в армию для продажи, меньшие по 4 копейки, большие по 5, послал 30 книжек кумплементальных, то ж число слюзных. Эзопову книгу славянским диалектом исправили и можем напечатать вскоре

Цитируется по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М.: Мысль

Версальский дворец. П.-Д. Мартин. 1722 год

«Людовик XIV посвящал много забот устройству и украшению своего двора. Он завел самый строгий этикет; без особого дозволения никто не мог говорить с королем. Времяпрепровождение при дворе было с точностью распределено по часам и минутам. Поутру принцы крови и знатнейшие сановники (пэры) присутствовали при пробуждении и одевании короля, причем каждый из них подавал ему какую-нибудь часть одежды. Затем он шел к мессе в придворную церковь, где уже ожидал его весь двор; потом занимайся в кабинете государственными делами со своими министрами. Около часу пополудни он обедал и тут же разговаривал с членами королевской фамилии, которые присутствовали стоя; только брат короля изредка получал позволение сесть. Несколько раз в день король переодевался, для каждого его выхода был предназначен особый костюм. В десять часов король ужинал, и на ужин приглашались избранные. Придворные обыкновенно толпились у дверей внутренних покоев, ожидая выхода королевского камердинера, который и зачитывал список лиц, удостоенных этой чести; швейцар пропускал их, а остальным давал знак удалиться. Иногда по нескольку лет члены самых аристократических фамилий тщетно ожидали услышать свое имя в списке счастливцев.

Чтобы сделать свой двор неотразимо привлекательным, король воздвигал дорогие постройки, делал частые праздники, вводил роскошные костюмы. Потомки грубых воинственных феодалов спешили покинуть свои старинные замки, чтобы насладиться удовольствием придворной жизни я научиться здесь утонченному обращению. Сам король обладал представительной наружностью: он был статный, смуглое лицо его, с небольшими следами оспы, носило отпечаток ума и энергии. Умеренным образом жизни и телесными упражнениями он постоянно укреплял свой и без того сильный организм. Он умел держать себя с большим достоинством и величием; в делах не любил спешки, и каждое его слово было сказано с расчетом. Придворные старались подражать королю в костюме мужчин вошли в моду шитые золотом кафтаны, шелковые чулки, башмаки и огромные волнистые парики; ленты и кружева в изобилии украшали как женские, так и мужские наряды. (Этому костюму как нельзя более соответствовали вычурные приседания, поклоны, комплименты.) Людовик мало жил в Париже, главную резиденцию свою он устроил в Версале. Прежде это была деревенька, где находился приют для королевских охотников. Людовик XIV захотел сделать из нее большой город и построил там дворец. Строительство и украшение этого дворца продолжалось в течение всего его царствования, и король не жалел на него никаких издержек. Версальский дворец, сообразно характеру эпохи, отличается грандиозными размерами, правильностью очертаний, но вместе с тем однообразием и холодностью стиля. Обширный парк, примыкающий к дворцу, тоже соответствует времени вычурности и изысканности своими прямолинейными аллеями, симметрически расположенными куртинами, фонтанами и деревьями, которым посредством стрижки придаются определенные геометрические формы. Над внутренним убранством дворца трудились лучшие французские живописцы (в том числе Лебрен). После Версаля Людовик построил еще увеселительные дворцы Трианон и Марли».