ИСТОРИЯ

«Гвардейский экипаж в Париже. 1814 год». Картина Ивана Розена

Полковник Орлов вёл переговоры на чужой территории

Увы, сегодня мало кто знает, что в самом конце войны с Наполеоном лишь чудом удалось избежать огромных жертв и безвозвратной гибели для всего человечест­ва города Парижа. Весной 1814 г. город спас русский полковник Михаил Орлов, имя которого ныне тоже почти забыто.

 

Справедливость восстанавливает Александр Звягинцев, заместитель Генерального прокурора РФ. Полную версию его статьи читайте в последнем номере журнала о духовном единстве народа «Орден».

Дело было так: Наполеон, видя неотвратимость своего сокрушительного поражения, отдал приказ стереть с лица земли столицу Франции. Был отдан словесный приказ взорвать Гренельский пороховой магазин, как в те годы называли склады, и в одних общих развалинах погрести и врагов, и друзей, столицу Франции со всеми её сокровищами, памятниками и бесчисленным народонаселением.

На момент подхода к городу русской и австрийской армий Париж обороняли войска маршалов Мортье и Мармона. С ними сначала и вступил в переговоры посланный Александром I граф Нессельроде, предложив сдать город со всем гарнизоном. Этому предложению оба маршала воспротивились почти с негодованием. Они объявили единодушно, что лучше погребут себя под развалинами Парижа, чем подпишут такую капитуляцию. Маршалы явно затягивали время, чтобы успеть соединиться с Наполеоном.

Наполеон же со своей стороны прислал письмо командующему австрий­скими войсками князю Шварценбергу, где сообщал о том, что он уже практически договорился о сепаратном мире с австрийским императором и что австрийским войскам надо прекратить всякие военные действия. В этих условиях вести переговоры о сдаче Парижа было почти безнадёжным делом. И всё-таки флигель-адъютант Его Величества Императора российского полковник Михаил Фёдорович Орлов, которому Александр I дал все полномочия, приступил ко второму раунду переговоров.

Второй раунд

Начались они издалека. Французские маршалы сперва дулись на русского парламентёра, ссылались на неравен­ство в силах. Вот как Михаил Фёдорович описывает в своих мемуарах разговор с одним офицером. Тот говорит:

«Подлинно прекрасная победа раздавить 30 000 храбрых соединёнными силами целой Европы».

«Послушайте, - сказал я, - не сердитесь на нас слишком за нашу вежливость. Мы хотели во что бы то ни стало отдарить вас за посещение, которым вы удостоили нас точно в том же сопровождении».

Такая война слов и фраз продолжалась бы ещё более, если б они не заметили, со свойственной французскому народу вообще сметливостью в разговоре, что существенно ни в мыслях моих, ни в чувствованиях не было ничего особенно враждебного для их самолюбия. Мало-помалу эпиграммы заменились разговором более дружелюбным, и не более как через час мы уже беседовали так откровенно и приятельски, что все были довольны друг другом».

Незаметно от разговоров перешли к делу. Всю ночь полковник Орлов вёл переговоры с высшими чинами французской армии, составил проект акта о капитуляции Парижа, который и был подписан: «Трактат был составлен на простом почтовом листе и весь написан моей рукой. Граф Парр, опираясь на плечо моё, следовал глазами за письмом и, по мере как я писал, изъявлял согласие своё. Через четверть часа всё было готово: я подал маршалу проект, в нём содержалось следующее:

Капитуляция Парижа

Статья 1-я: «Французские войска, состоящие под начальством маршалов герцогов Тревизского и Рагузского, очистят город Париж 19/31 марта в 7 часов утра».

Статья 2-я: «Они возьмут с собой всю артиллерию и тяжести, принадлежащие к этим двум корпусам».

Статья 3-я: «Военные дейст­вия должны начаться вновь не прежде, как спустя два часа по очищении города, т. е. 19/31 марта в 9 часов утра».

Статья 4-я: «Все военные арсеналы, заведения и магазины будут оставлены в том состоянии, в каком находились до заключения настоящей капитуляции».

Статья 8-я: «Город Париж передаётся на великодушие союзных государей».

Вместо памятника

«Маршал Мармон, - продолжал в своих мемуарах Орлов, - взял бумагу, прочёл все статьи вслух ясным голосом, с таким видом, как бы требовал от многочисленных слушателей своих замечаний и советов. Все молчали, никто не сказал ни слова. Тогда он отдал мне бумагу и объявил, что, не имея ничего сказать вопреки трактату, ни относительно формы, ни относительно содержания, он изъявляет полное своё на него согласие».

Когда на утро следующего дня Орлов вручил Александру I акт о капитуляции Парижа, тот обнял его и сказал: «Поздравляю вас: ваше имя связано с великим событием».

Надо сказать, что русские всеми силами старались избежать ненужных жертв. Офицеров, прекрасно владевших французским языком, ещё до капитуляции посылали в Париж, где они, переодетые в партикулярное платье, старались успокаивать местное население, предотвращать беспорядки и поджоги.

Подпись Орлова под условиями капитуляции Парижа, которые были выработаны в значительной мере благодаря его дипломатическому искусству, поставила точку в грохоте орудий. Прошло почти 200 лет с момента, как Михаил Орлов спас Париж от полного разрушения, но до сих пор никто так и не догадался поставить ему там памятник. А ведь уж кто-кто, а Орлов этого достоин.

Обсуждение закрыто