За последнее время в латвийском обществе наметилась серьёзная тенденция к ассимиляции среди русской молодёжи. При общении с молодыми людьми, часто можно наблюдать неутешительные «успехи» латвийской политики, направленной на подавление русской культуры, а с ней и русского духа. Проявляются они во всем: от латышских конструкций в устной и письменной речи до полного забывания родных слов, от нежелания принимать свою культуру до полного от неё отказа. Насколько хорошо понимают так называемые ассимилянты, что, потеряв богатую русскую культуру, они навряд ли станут носителями другой культуры? Ведь часть жизни уже прошла в русской семье, а потому слово «ассимилянт» должно было бы унижать этих молодых людей.

Для того чтобы понять, во что превращается юный русский в условиях латвийского болота, приводим письмо ученицы 10-го класса, 16-летнего подростка, написанное по нашей просьбе. Текст письма приводим без изменений.

«Школа.

В наше в ремя в школах можно ужастнуца тем людам каторыу учелись с старые времена,потому что сейчас уделается внимание на столько мало уроком а особеннонашему родному Русскому языку.Что можно изучить за 4 часа в неделю? -Это длярусского языка же не что… Тем более на уроке ты если что то услышеш,дисцыплины вклассах не какого, знания нулевые!

Очень обидно что в русских школах не рассказивают про многих 9 мая ,ибольшинство молодёжи не знает что такое 9 мая.А если спросить про кого вонибудь писателя,то большенство говорят что не знают или говорят то что далеконе об этом человеке».

После прочтения текста может возникнуть логичный вопрос, не является ли ученица двоечницей? Но, будучи ее знакомой, могу заверить, что нет, это – девочка с огромным желанием учиться и с невозможностью его осуществить. Будучи по натуре интеллигентным ребёнком с богатой внутренней культурой, она не будет требовать от учителей повышенного внимания к себе, сознавая, что её преподаватели получают гроши от государства. Потому всё, что, к сожалению, остаётся такому ребёнку – это путь самообразования. Пойдёт ли она им, это уже другой вопрос.

Чтобы прояснить, насколько серьёзна ситуация с образованием на русском языке, мы обратились к самым разным людям, так или иначе связанным с молодёжью.

Евгений Осипов, 33-летний политик, руководитель радикальной политической «Партии Осипова», представил своё видение данной проблемы: «Проблема ассимиляции русской молодежи в Латвии не просто существует, но и тащит за собой череду других проблем. Конечно, молодые люди, подвергшиеся националистической государственной шлифовке, латышами никогда не станут, но и русскими они останутся исключительно по паспорту. Искаженное понимание русской истории, пренебрежительное отношение к родной культуре и традициям, притупленное чувство национальной гордости и ставшее привычным раболепство перед титульным господином, всё это непременно приводит к полному отказу от борьбы за свои национальные интересы.

На мой взгляд, этот «каток» ассимиляции, в первую очередь, проехался по представителям молодежи из так называемых благополучных семей. И зачастую сами родители подталкивают своих детей к тому, чтобы отказаться от «каких-то там мифических национальных ценностей» в угоду сытой и спокойной жизни. Но хочется напомнить таким «заботливым» родителям: дворняга всегда будет жить хуже, чем титулованный носитель своей породы!».

Здесь хочется добавить, что, к сожалению, к наблюдениям Евгения Осипова можно добавить и другую сторону медали: зачастую родители, не имеющие средств, придерживаются ошибочного мнения, что, если ребёнок вырастет латышом, то он будет наиболее успешен в этой стране. Итог: латышский садик, латышская школа – и в будущем стыд за собственную русскую кровь перед титульными одноклассниками.

Безусловно, мнение Осипова звучит жёстко и резко, однако есть и другие мнения, в которых обозначены и позитивные тенденции. Так, например, Валерий Бухвалов, доктор педагогических наук, пояснил всю подноготную проблемы как специалист в области образования, продолжающий также практиковать:

«Вопрос школьного образования в рамках рассматриваемой темы стоит на первом месте. Дело в том, что в очень юном возрасте выбор школы остается не за ребёнком, а за его родителями. Родителям следует помнить, что выбор школы – это всегда выбор культуры. И за языком автоматически следует та культура, в рамках которой язык будет применяться как средство для освоения учебного материала.

Если родители отдают ребёнка в латышский детский садик, то они, таким образом, закладывают фундамент для жизни в лоне латышской культуры. Для ребёнка – это принудительная ассимиляция, поскольку его мнение никто не спрашивает. А как часто дети приходят домой и выказывают неприязнь к выбранному родителями детскому садику, особенно когда оба родителя – русские, и дома малыш слышит только русскую речь. Я считаю, что такие эксперименты над детьми аморальны.

Далее – школьные годы. Здесь всё зависит от педагогической совести, но никак не от нормативных документов. Даже зная суть этих документов, смею вас заверить, что сегодня есть возможность сохранения русской школы как школы русской культуры. Ведь в содержание многих предметов включены компоненты русской культуры. Приведу наиболее яркий пример. Стандарт образования по музыке предполагает, например, что в рамках обучения в 6 классе по музыке полагается изучать 22 песни, помимо прочих музыкальных произведений. Но никто не может заставить учителя изучать 22 латышские песни. Вот это и есть та самая педагогическая совесть! То же самое применимо и другим школьным предметам. Безусловно, мы не можем сделать «русскую» физику или «русскую» математику, это было бы глупо и не научно, ведь эти предметы мультикультурны по своей сути. Изучая химию, мы должны говорить о достижениях ученых разных стран – немецких, французских… Но в соседнем с нами классе висит периодическая таблица химических элементов, напечатанная в Латвийской республике, и на ней больше нет портрета Дмитрия Ивановича Менделеева и короткой справки о нём… Что это крайняя форма русофобии или педагогическая некомпетентность? Ведь согласно мировым педагогическим канонам все теоремы, все открытия должны быть персонализированы, чтобы не преподносить детям сухую выкладку той же периодической таблицы.

Замечу, что русская школа – это не школа, в которой проводится только праздник Рождества и Пасхи. 9 месяцев, отданных учёбе, наполнены датами, которые меняются каждый год. Например, в этом году наша школа «Эврика» будет отмечать 50-летие полёта Юрия Алексеевича Гагарина в космос, потому многое зависит и от внеклассной работы. Но есть и день Победы, и день освобождения Риги от фашизма. Вот здесь я сформулирую понятие патриотизма: надо быть патриотом страны, в которой ты родился, но оставаться при этом патриотом своей этнической культуры и истории, с уважением относится к своей этнической Родине».

Из сказанного можно сделать вывод, что при тех условиях, в которые загнаны русские дети, они зависят не только от семьи и школы, но и от самих себя. Ведь даже в раннем возрасте любое желание узнать больше, например, о собственных корнях, может подтолкнуть ребёнка к тому, чтобы узнать и родную культуру.

Некоторый оптимизм вселил и Владислав Рафальский, учитель русского языка и литературы, имеющий прекрасную возможность наблюдать детей изо дня в день. Вопроса ассимиляции для него нет, во всяком случае, на первом месте. Он рассказал о другой проблеме, которую так ярко обозначило письмо 16-летней ученицы рижской средней школы, приведенное в начале этой статьи. И имя ей – безграмотность, обусловленная стремлением к скорейшей ассимиляции.

«Процесс ассимиляции, умело запущенный политиками, тормозится, – говорит Владислав Рафальский. – Конечно, русские употребляют латышские слова, но это скорее взаимовлияние и взаимопроникновение двух культур и двух языков. Меня пугает другое. Целью, поставленной на государственном уровне, является ассимиляция. Как когда-то в СССР были пятилетки, так и с ассимиляцией русских в независимой Латвии.

Как бы там ни было, какой бы ни была разобщённость внутри самой русской общины, но есть культура, есть язык и наш восточный сосед, который оказывает своё влияние. А кроме того,   пресса, телевидение и Интернет  -  это естественный противовес в условиях ассимиляции. Это здоровая и хорошая преграда. Потому на сегодняшний день я уверен, что нам ассимиляция не угрожает.

Однако угрожает другое – это снижение знаний, уровня культуры и снижения самосознания самих себя как носителей русского языка. Я вижу, как русские считают нужным скрывать свою «русскость». Как становятся опасливыми, даже трусливыми, приобретая тот самый прибалтийский менталитет. Некое смущение и стеснение факта «русскости». Неловкость и дрожь. Я бы выразил это состояние некоторых русских именно таким словом.

Но при всём том, что семья, корни, ментальность – русские, у детей уровень образованности снижается. Проблема как раз в этом, и именно попытки скорой ассимиляции принесли плоды безграмотности. Из примеров могу назвать географические названия, когда тот же Псков становится Плескава, Нью-Йорк – Нью-ЙоркА. Или случай с мальчиком, учившимся до 6-го класса в русской школе, а позднее, когда школу закрыли, заканчивающим обучение в латышской. Уже полгода, что я с ним работаю, он в который раз уточняет: «Правда, что нужно писать тся, ться, а не Цца?» Это не только проблема закрытия школ, а ещё и факт того, что латыши преподают в русских школах. А по данным, которые я обнаружил, самый высокий уровень безработицы как раз среди русских педагогов. Но это уже другая проблема и называется она – «моя профессия латыш». Появилась она в сфере образования, когда русские директора во времена реформы стали брать латышей на работу».

Что касается властей, то они, наоборот, источают оптимизм. Вот какие любопытные данные приводит латвийское правительство. По словам советника министра образования Агнесе Корбе, в прошлом году Балтийский институт социальных наук проводил исследование, в ходе которого выяснилось, что отношение школьников к реформе в сфере образования улучшилось (реформа подразумевает, что 60% предметов в средней школе должны преподаваться на латышском языке). Согласно результатам исследования, в 2004 году реформу поддерживали 15% школьников школ с нелатышским языком обучения, а в 2010 – 35%; в 2004 году 50% школьников хотели учиться только на русском языке, в 2010 – 34%; в 1996 году 49% учеников русских школ оценивали свои знания латышского языка, как хорошие, а сейчас – 73%. Другое исследование, проведенное Министерством образования и науки совместно с Агентством латышского языка, показало, что студенты-нелатыши успешно учатся в латышских вузах.

Латышским властям есть от чего потирать руки: приведенные выше данные лишний раз подтверждают факт того, что русские всё больше приобретают ментальность местной нации, смиряются с уготованной им ролью слуги. Кстати, ученики одной из рижских школ, некогда участвовавшие в митингах против реформы, заметили, что жертвами реформы они себя вскоре уже считать не будут. Ведь с точки зрения экономической выгоды эти дети в будущем будут владеть русским, латышским и, например, английским, они уже сейчас являются серьёзными конкурентами для коренной нации на рынке труда. Кстати, именно на этом строила свою предвыборную кампанию неофашистская партия «Всё – Латвии». Вытесним русский язык, и у вас, латышей, будет работа!

Но вернёмся к нашей молодёжи. На языке один тревожный вопрос: есть ли шанс у таких детей стать русскими, когда часть жизни проведена в шкуре будущего ассимилянта?

Вот что по этому поводу думает Валерий Бухвалов: «В школьном образовании молодые люди начинают искать свои пути к культуре. Надо понимать и принимать тот факт, что в возрасте от 10 до 16-ти вопросы культуры не могут стоять у подростка на первом месте. Развлечения, интересы, мальчики, девочки, спорт… Хотя всё это также составные части культуры. Итак, как же происходит в дальнейшем культурная самоидентификация? Только волею самого человека, потому что заставить стать русским или латышом никого нельзя. Даже обучаясь в латышской школе, русский ребёнок может сохранить свою идентичность, но таких детей мало. А что есть самоидентификация с точки зрения культуры? Это системное понимание тех ценностей, тех достижений и традиций, которые созданы в рамках культуры. Но чтобы понять и оценить собственные ценности, нужно знать что-то и о других культурах, ведь всё познаётся в сравнении.

А вот окончательный выбор в культурном поле происходит в тот момент, когда молодой человек начинает заниматься профессиональной деятельностью. На каком языке я буду писать, какие информационные источники будут для меня важны и кто будет для меня авторитетом в моей работе? Тогда культура приобретает осмысленный характер. А дальше – семья. Это – праздники, которые будут праздноваться, это – одежда, питание, выбор друзей… Тогда и происходит окончательная культурная самоидентификация человека.

Потому и далее поведение будет определяться выбором. Если человеку хочется говорить на русском, то кто ему может это запретить? Сейчас нам вбивают в голову, что мы должны говорить на латышском с латышами. Но, поверьте, мы никому ничего не должны. Культурному человеку неважно, на каком языке вы с ним общаетесь, если вы интересны собеседнику как личность. А шанс остаться русским есть всегда даже для нынешних ассимилянтов. Сегодня выпускник латышской школы женится на русской или попадает в русский коллектив, и он неизбежно сделает выбор в пользу той или иной культуры».

Именно это заключение доктора педагогики и привносит небольшую ложечку русской жирной сметаны в тощий национальный хлебный суп. Остаётся маленькая толика надежды на естественное развитие событий и выбор нынешних ассимилянтов в пользу русской культуры. Хотя ситуация в целом крайне тяжёлая.

rusedin.ru

Обсуждение закрыто