У кого, что болит, тот о том…

В четверг известный в Эстонии обществовед, этнолог и историк Рафик Григорян организовал семинар, посвященный проблемам русского школьного образования и возможностям общественности воздействовать на «бульдозерную» школьную реформу. Семинар прошел в Национальной библиотеке в тесном кругу юристов, обществоведов и педагогов из Таллинна и Нарвы. Автор решил как чукча спеть о том, что он видел, что запомнил, что привлекло внимание. От себя в этом посте лишь справочная главка «От автора». Ведь без подоплеки порой и не понять о чем спорим и спорим ли вообще.

Рафик Григорян не стал злоупотреблять вниманием собравшихся, но на правах ведущего (модератора – как модно теперь говорить) не преминул заметить, что за 19 лет существования восстановленной Эстонской республики сменилось уже 14 министров образования, и каждый приходил со своей собственной реформой системы школьного образования.

Затем Григорян как человек восточный рассказал притчу. «Я очень люблю притчи и всегда их рассказываю при каждом удобном случае. - начал он и продолжил,

- По дороге скачет всадник и, остановившись у сидящего на придорожном камне старика, спросил

– Какая дорога ведет в город?

– Э-э-э, - отвечал старик, - да ты едешь в противоположном направлении.

– Ничего, пустяки, - горячит коня всадник, - у меня славный конь и я не привык поворачивать.

 – Но ты так ускачешь далеко от города.

– Ерунда, у меня с собой припасен большой запас хорошей еды и для меня, и для моего коня.

- Ну, та и езжай себе куда хочешь, - ответил старец, - до города тебе все равно не добраться. Какой прок указывать тебе правильную дорогу».

 Помолчав и подумав над притчей, участники семинара все-таки решили попробовать указать друг другу правильную дорогу «в город».

В центре дискуссий о судьбах русского образования в Эстонии долгие годы находятся два основных вопроса. Первый связан с неуклонным сокращением учащихся, в том числе и в «русских школах», что привело к закрытию гимназий с русским языком обучения в маленьких провинциальных городах. Второй важный вопрос это перевод школьного обучения на эстонский язык.

От автора: Ученье – свет, а неученых – тьма.

В восстановившей независимость Эстонской Республике вопрос о реформировании системы образования был решен одним из первых. В общем смысле политики направленной на выталкивание «неграждан-инородцев» еще в 1993 году был принят Закон об основной школе и гимназии, который предусматривал перевод гимназического образования полностью на эстонский язык к 2000 году. Уже в 1996 году стало ясно, что срок этот абсолютно нереален и 2000 год законодатели поменяли на 2007 год. Зато к исходу 90-х годов были полностью унифицированы школьные программы и школьные учебники как в школах с эстонским языком обучения, так в школах с русским языком обучения.

В 2000 году по инициативе политиков из партии Союз Отечества в Закон об основной школе и гимназии было введено понятие «эстонская гимназия», которая с тех пор понимается как учебное заведение с преподаванием не менее 60% предметов (нагрузки) на эстонском языке. Тогда же была разработана примерная модель образования, предусматривающая двуязычное образование в начальной и основной школах, и эстоноязычное образование в гимназиях. От педагогических коллективов русских гимназий и администрации были затребованы планы перехода на эстонский язык обучения и в 2007 году этот процесс начался. Возможно, что авторы проекта ставили 2007 год в качестве срока окончания реформы, но на практике год этот стал годом начала реформы, т.е. последовательного и постепенного перевода большей части учебной нагрузки на эстонский язык преподавания.

Парадоксально, но демографический спад, уменьшение общего количества учащихся, необходимость трудоустройства педагогов теряющих работу из-за закрытия школ стимулировал реформу русскоязычного образования.

Для того чтобы форсировать перевод русскоязычного образования на эстонский язык в Эстонии сначала в качестве эксперимента, а затем достаточно широко при финансовой поддержке некоторых стран Запада были введены т.н. классы языкового погружения. По официальным данным в 2006/2007 учебном году  17% тех учеников школ, для которых эстонский не был родным, обучались либо в школах с эстонским языком обучения, либо в классах языкового погружения (где обучение ведется преимущественно на эстонском). Согласно тому же источнику, в 2006/2007 учебном году по программам полного и частичного языкового погружения обучалось 3 234 человека.

В Эстонии долгое время практически не велось подготовки учителей русских школ. Преподавательский состав работающих на русском языке учебных заведений отличает большой средний возраст. По данным министерства образования и науки на 2000 г., 1573 учителя русских школ из 4402 (т.е 36%) были старше 50 лет. Тогда же 2992 учителя имели высшее педагогическое образование, а 2514 человек – стаж свыше 15 лет. На основании исследования 2002 г. можно предположить, что доля эстонцев среди педагогов русских школ не превышает 1/10.

Преподаватели русских школ становятся объектами регулярно проводимых Языковой инспекцией проверок  (например, в 2007 г. инспекция сочла, что требованиям не отвечает уровень владения языком 97% проверенных педагогов[1]). Языковые проверки (и ожидание Языковой инспекции) создает стрессовую обстановку в русских школах и гимназиях, что не может не сказываться и на качестве преподавания.

По данным переписи 2000 г. общий уровень образования эстонцев и неэстонцев не слишком различался. Значительных изменений по сравнению с данными 1989 г. не наблюдалос.

Система образования в Эстонии в общих чертах повторяет исторически заложенную программу: в довоенной Эстонской республике образование начиналось с либеральной модели предполагавшей обучение на родном языке, если этого желают родители учащихся. Были в Эстонии школы русские, немецкие, еврейские, латышские и даже школьные классы в начальной школе с польским языком обучения. Развивалась же школьная система в сторону полной унификации и единого эстонского языка обучения. Идеологическим мотивом такой «реформы» выступало представление о национальном государстве, опирающемся на единое мировоззрение, выраженное на одном языке. 

После полувекового перерыва, в течение которого культивировалось раздельное обучение, а преподавание эстонского языка в русских школах было формальным, политика в области образования вернулась к прерванной в 1940 году модели.

Вернемся на семинар и послушаем докладчиков.

«Чем хуже, тем лучше», утверждает «хорошо информированный оптимист.

Хорошо известный в пишущих эстонских кругах таллиннский педагог-историк Игорь Калакаускас тоже начал свой доклад с притчи, но его мрачная повесть о лягушке, которую долго варили в кипятке, энтузиазма слушателям не прибавила. Мрачное повествование Игорь продолжил не менее унылым афоризмом: « Русские школы в Эстонии никто не закрывает… Они - вымирают сами».

Работы все больше, а учителей все меньше. В эстонских школах дополнительно, но бесплатно работать уже никто не хочет. Энтузиасты остались лишь в русских школах.

Учителя стареют. Средний возраст, например, Тынисмяской реальной школы, где сработает 44-летний Калакаускас – 53 года. Молодежь в школу не идет и опыт, накопленный опыт передавать некому, да никто инее интересуется этим опытом.

Прокормит ли язык учителей? Тут, по мнению Калакаускаса, нужно развеять одно недоразумение. В медиа часто всплывают две цифры, что эстонским языком не владеют то 67% учителей русских школ, то все 90%. А дело все в том, что 67% всех учителей не знают государственный язык так, чтоб на нем свободно преподавать. 90% это та доля учителей, которых проверяла Языковая инспекция. Инспекция же проверяет не всех подряд, а выборочно. Тех на кого, например, «стукнули» или прежде уже было вынесено предписание. Учителей теребят, пугают, нервируют, но, по словам Калакаускаса, он не знает случая, когда бы педагог был бы уволен из-за не знания эстонского языка. «Их не увольняют, они увольняются сами».

Для педагога остается загадкой, почему именно 60% предметов в гимназии нужно перевести на эстонский язык преподавания. «Объясняют, что это де делается для повышения конкурентоспособности. Я хочу уже сейчас знать, а какими цифрами будут оперировать чиновники, подводя итоги реформы. Каковы будут критерии успеха или неуспеха». Нет ответа. Нет критериев.

Директора, по умолчанию, согласны с министром образования и осуждать их за это Калакаускас не будет. Зато он отметил, что с каждым годом все больше русских детишек переходит учиться в эстонские школы. Однако русских фамилий в списках участников предметных олимпиад – нет. Да, с горечью констатировал педагог, они учатся, как-то, но теперь получая образование на неродном языке «звезд с неба не хватают».

В русской же школе преподавание эстонского языка ведется на низком уровне, а так называемые классы языкового погружения исчерпали свой ресурс. Порой доходит до смешного, если – не дай Бог! – педагог в таком «погруженном» классе заболел, то заменить его просто некем.

После окончания 9-летней основной школы хорошо успевающий подросток должен знать эстонский язык на уровне В1, но этого уровня (очень даже среднего – И.Н.) совершенно недостаточно для учебы в гимназии, где большая часть гуманитарных предметов преподается на эстонском языке.

Еще Калакаускас подметил, что по последней инициативе министерства образования обязательными государственными экзаменами остались только: 1. Государственный (эстонский) язык, 2. Иностранный язык и 3. Математика. Последнюю и в школах для нацменов будут продолжать, скорее всего, преподавать на русском. Таким образом, объективных критериев для оценки результатов реформы школьного и гимназического образования уже никогда не будет.

Докладчик, очевидно, имел ввиду, что в равной степени будет невозможно констатировать ни упадок образования в бывших русских школах, ни его подъем во имя «повышения конкурентоспособности».

Завершая свой исполненный пессимизма и приправленный доброй долей скепсиса доклад, Игорь Калакаускас похвалил статью под название «Осиновый кол в русскую школу», которую опубликовал Михаила Петров  - Кажется, его так зовут? – засомневался учитель.  «Я согласен, - подвел итог он, - чем хуже, тем лучше!»

«В поле полной дискреции свободы выбора»

Мудреная юридическая фраза, вынесенная в заголовок, означает лишь простое «уважение свободы выбора». Вот о таком уважении свободы выбора типа школы для своих детей и говорила юрист Центра информации по правам человека Елена Каржецкая.

Закон об основной школе и гимназии со всеми последними поправками вступил в силу с 1 сентября 2010 года. Закон предусматривает три языковые модели школы:

1.       Эстонская (эстоноязычная) школа, т.е. та, где на менее 60% учебной работы ведется на государственном эстонском языке;

2.       Иноязычная школа – такую тоже предусматривает Закон и, следовательно, может быть и русская школа с полностью русским языком преподавания;

3.       Двуязычная школа, т. е. такая в которой менее 60% учебной работы ведется на эстонском языке, а остальная на каком-то ином языке.

Елена Каржецкая не уточнила, но можно было понять, что речь идет, прежде всего, о муниципальных и государственных школах. Вторая модель вполне применима для частной школы, но частное образование проблему трети населения республики не решит и реальной перспективы не имеет.

Продолжим.

По мнению Елены Каржецкой о т.н. муниципальной русской школе можно говорить только в рамках третьей модели. Тем более, Закон говорит, что язык обучения – эстонский, но возможны и изменения. Для этого, наш юрист долго рассказывала о юридической роли Попечительских советов и их взаимодействии с советами педагогическими так, как это предусмотрено законодательством.

«Загогулина» эстонского законодательства заключается в том, что изменить язык обучения можно через составленную и утвержденную Попечительским советом школы программу развития. Далее следует подать ходатайство «держателю школы», т.е. местным властям, а согласие местных властей, паче чаяния они согласятся, должно утвердить правительство. Так вот Закон, к сожалению, не содержит четкого механизма рассмотрения такого ходатайства. Муниципальные власти (в лице то ли управы, то ли городского собрания) могут просто тупо не принимать никакого решения.

Ответа на риторический вопрос, как обжаловать нежелательное действие или бездействие местных властей? Прецедентов пока нет. Да и вообще ничто не обязывает государство принимать какое-либо решение по ходатайству.

Тут бы хотелось от себя заметить, что механизмы сопротивления действию или бездействию появятся только тогда когда дело дойдет до судов, пересудов, рапортов Совета Европы по соблюдению Рамочной конвенции по правам национальных меньшинств и т.п. Важную роль может сыграть и политическое лоббирование. Например, центристы, доминирующие в Таллинне и Нарве, очень зависят от русских голосов, а если эти голоса будут звучать относительно в унисон…

Правда, есть и печальная аналогия, и её Каржецкая тут же вспомнила, рассказав, что ни одно из ходатайств о праве вести муниципальное делопроизводство также и на языках национальных меньшинств не было правительством удовлетворено.

Прав, - сказала Коржецкая, - юрист Сергей Середенко, когда утверждает, что школьная реформа противоречит Конституции Эстонской республики. Статья 37-ая Основного закона утверждает, что каждый имеет право получать образование на эстонском языке. Право, а не обязанность.

Юридическую тему продолжила Шахля Юсифова активист Попечительского совета тартуского Русского лицея, представитель Фонда по защите прав человека. Практически невозможно в репортаже и запомнить и понять все тонкости формирования и функционирования школьных попечительских советов. Остановимся лишь на ключевых моментах действующего закона Об основной школе и гимназии касающихся попечительских советов

  
 

Во-первых, сейчас порядок формирования попечительских советов устанавливается не законом, принятым парламентом, а специальными решениями местных органов. Городские и сельские власти должны до 31 декабря 2010 года такой порядок на своей территории установить. Одно примечательно по закону местные органы власти устанавливают не порядок выборов, а порядок формирования. Как это должно быть не ясно.

Уже в кулуарах Шахля Юсифова пояснила мне, что не менее 50% состава советов должны быть от выпускников и родителей и вот их-то следует как-то выбирать.

Врагу не пожелаю

Мой старый знакомый философ Юхан Тамме, последний 1-й секретарь Тартуского ГК КПЭ, а сейчас школьный преподаватель истории и обществоведения выступил, поделившись опытом эстонского преподавателя в русской школе.. Основное его место работы в эстонской гимназии, но дополнительно он ведет уроки в двух русских школах, в частности, в Ласнамяэской Русской гимназии.

О реформе и готовности русских школ перевести 60% учебной работы на эстонский язык. Практик Юхан сказал просто: «Бумага все стерпит». По существу же, ученики 10-го класса, приходя на урок истории, который теперь проводится эстонцем и по-эстонски, не понимают простого текста, не могут изложить свои мысли. Учиться становится трудно, очень трудно.

Особо Юхан Тамме отметил, что во многом  учебники истории написаны  действующими политиками из одной партии. Имелись в виду учебники, подготовленные с участием Марта Лаара, Лаури Вахтре, Марко Михкельсона. Взгляды и имена этих авторов ученикам известны через семью и история как учебная дисциплина начинает ассоциироваться не с наукой, а властью. Педагог-эстонец, ведущий занятия на государственном языке теперь напрямую ассоциируется с властью. Отвечает за всех и за все.

Эстонцы, подвел итог Юхан Тамме, работать в т.н. русские школы не пойдут. «Я, - сказал он с завидной прямолинейностью,  - работы в таких условиях не пожелаю ни другу, ни врагу».

ilja-nikiforov

Обсуждение закрыто