Любимое блюдо эстонца – другой эстонец. А любимая мечта эстонца:

В последние годы «любимое блюдо» активно выезжает за пределы страны, и страну это не сильно волнует. Почему же страну должно взволновать исполнение любимой мечты эстонца? Наши власти всеми силами и средствами добивались того, чтобы русские люди поняли – они здесь лишние, чужие, тиблад, мууласед и, наконец, мигранты, как решил Рейн Ланг с его коллегами по министерству.

Эти люди не должны получать ни гимназическое, ни высшее образование на родном языке, как решил Яак Аавиксоо со своими коллегами по министерству.

Они кровь из носу обязаны выучить эстонский язык, чтобы быть конкурентоспособными на местном рынке труда и получать на нем меньшую зарплату при остальных равных условиях, нежели представители титульной нации. Это, видимо, решили все остальные министерства, ведомства и прочие и прочие. Во всяком случае, это реальная картина нашего сегодня.

Не бурный поток

Русский человек долго запрягает, но потом быстро едет. В нашем случае – в Германию, Шотландию, Ирландию, Швецию, Францию, Англию, Финляндию, Россию и т.п. Социологи знают цифры поточнее, мой же преподавательский опыт показывает, что самые образованные русские дети потекли в школы, колледжи и вузы вышеперечисленных стран. Русская школа в Эстонии пока еще дает хорошее образование тем, кто хочет учиться. Выпускник средней школы (внук моих приятелей) подал документы в английскую школу и ждал приглашения на собеседование, а ему пишут, почему еще не приехал, тебя уже зачислили. По поступающим студентам (это опыт не только Таллиннского университета, но и Таллиннского технического университета, как говорит об этом Мари Саат) видно, что лучшие выпускники русских школ достаются зарубежным вузам. А лучшие из тех, кто все-таки поступает в наши вузы, в середине учебы или по ее окончании отваливают за рубеж. И это не единицы. Это уже поток отъезжающих. А на пути потока можно строить любые плотины, он их все равно обойдет.

Когда людям долго внушают, что они где-то лишние, люди в итоге намек понимают. Особенно образованные. И здесь не поможет, даже если государство «кардинально изменит свое отношение к проживающим в Эстонии русским». Это государство много лет внушало эстонцам, что именно местные русские виноваты во всех бедах эстонцев как минимум за последние триста лет. И если допустить даже не кардинальное, а легкое изменение, то это ни к чему не приведет. Эстонцы поверили в то, что у них есть два врага: внутренний – это местные русские, и внешний – это Россия и неместные русские. И дальше можно менять все что угодно – мозги не изменишь, а операция приведет к летальному исходу.

Идея национальных квот на публичной службе – это хорошая идея, но нереальная в наших условиях. И увеличить число русских в госучреждениях не получится. Хотя именно эти люди, буде они достаточно уверены в себе, а не слюнтяи, которые боятся любого косого взгляда начальника-эстонца, доносили бы до эстонцев те проблемы, с которыми очень часто сталкиваются русские люди, в то время как эстонцы даже не подозревают, что такого рода проблемы есть в стране, и давно. Обмен хотя бы живой информацией постепенно привел бы как минимум к знанию, пусть не к пониманию, ситуации местных русских, которую сейчас понимают немногие парламентарии, некоторые ученые и десяток художников (в смысле людей творческих) из эстонцев. Может, есть еще понимающие капиталисты-эстонцы, но я таких не встречал.

На вопрос «надо ли возрождать местную русскую интеллигенцию» должен ответить отрицательно. Она еще есть и вся не умерла. Это не обязательно гуманитарии, есть масса интеллигентных предпринимателей и даже рабочих со служащими. Если будут условия, она, интеллигенция, будет самовоспроизводиться. Если нет – уедет или вымрет. Пока же почва не благоприятствует ее произрастанию на этой земле.

Говорить сейчас об увеличении числа лояльных к государству неэстонцев в ситуации, когда число эстонцев, нелояльных к этому государству, этому правительству, растет в геометрической прогрессии, на мой взгляд просто смешно.

А вот совсем не смешная штука. В споре Яака Аллика и Райво Ветика есть один феноменальный, не замечаемый эстонцами аспект. В нашем демократическом государстве, а оно хоть и со своими вывихами, но демократическое, с удивительной периодичностью и постоянством всплывает «старинный спор славян между собою»: что нам делать с этими русскими. Так вот, до тех пор, пока ОНИ будут думать и решать, что им делать с НАМИ, говорить о подлинной демократии в стране крайне затруднительно. И когда до НИХ дойдет, что МЫ вместе должны думать и решать, как изменить сложившуюся систему, тогда на перепревшей почве национализма у нас расцветут все сто цветов демократии.

Виталий БЕЛОБРОВЦЕВ