В июле на территории музея-заповедника А. С. Пушкина «Михайловское» в Пушкиногорье пройдет уже ставшее традиционным вручение премии «Хранители наследия-2012», учрежденной Всероссийским обществом охраны памятников истории и культуры. На церемонию съедутся ревнители старины и защитники культурного наследия со всей страны — реставраторы, историки, археологи, работники музеев. Главным критерием, который учитывался при выдвижении номинантов, был личный вклад каждого из них в сохранение историко-культурного наследия России. В этом году в список лауреатов премии вошел Владимир Толстой, до недавнего времени занимавший пост директора музея-усадьбы Л. Н. Толстого «Ясная Поляна», а теперь ставший советником президента РФ по вопросам культуры. Таким образом, для беседы с ним у «Итогов» нашлось сразу два важных повода.

— Владимир Ильич, вы как к премиям относитесь?

— К собственным премиям — спокойно.

— А к новым должностям?

— Для меня предложение стать советником президента — удивительное явление, и я его воспринял как позитивное.

— Как ваши многочисленные родственники отнеслись к назначению на государеву службу, ведь многие из них — яркие представители творческой интеллигенции, которая традиционно не уживается с властью?

— Я никогда не примыкал ни к какой из группировок, никогда не был ангажирован в угоду политическим интересам. После моего назначения мне звонили люди самых разных взглядов и не просто поздравляли, а выражали радость по этому поводу. Значит, я заработал какой-то определенный авторитет и доверие.

— На новой должности чем планируете заняться прежде всего?

— Передо мной стоит несколько конкретных задач: сделать более эффективной работу Совета при президенте РФ по культуре и искусству. Соответственно, нужно переутвердить структуру и состав cовета, пересмотреть магистральные направления его деятельности, обозначить несколько генеральных тем. Ближайший совет с участием президента состоится не раньше осени, его надо тщательно подготовить. Основная сегодняшняя задача — это принятие базового закона о культуре. До этого я бы хотел сформулировать стратегические задачи на длительную перспективу. А уже потом исходя из этого выстраивать законодательную базу. Для этого необходимо внимательно изучить действующее законодательство, имеющее отношение к культуре. Многие законы принимались в свое время без учета специфики культуры, и жизнь показала, что они только ухудшали ее положение и являлись ограничителями.

— Законы — это, безусловно, очень важно. Но есть вещи, которые волнуют лично вас?

— Больше всего беспокоит проблема воспитания и образования — в частности, вымывание из них духовного и творческого начала. Меня не устраивает, что вся система образования сейчас сводится к механическому зазубриванию неких знаний — в таком случае невозможно получить человека-творца. Это не сразу будет заметно, а лишь спустя лет десять — пятнадцать. На Западе уже прошли этот путь и приняли решение переходить к более творческим формам обучения. Мы же, наоборот, плетемся в хвосте процесса и не учимся на ошибках других. Собственно говоря, переводим всю систему образования в режим тестов, запоминания и напичкивания знаниями. А главная задача — не напичкать, а пробудить тягу к познанию. Это можно сделать только через творческие вещи. Например, в Китае молодые люди из разных городов съезжаются в Пекин, чтобы в современных музейных комплексах заниматься естественными науками — физикой, химией, естествознанием. Это работает эффективнее, чем сидение за партой. Почему бы не сделать то же самое у нас? От положительного развития личности мы перейдем к развитию общества, а это очень важно для страны. Конечная цель — повышение качества личности, а значит, и общества в целом. Но для этого нужно закладывать культурный фундамент на самых ранних стадиях развития — дошкольное воспитание, начальная школа, средняя школа.

— Не снижаете ли вы остроту проблемы, сводя ее к ЕГЭ? Отменить экзамен очень просто, только вряд ли это отразится на уровне духовности и культуры.

— Моя задача как советника президента по культуре предупредить об угрозах и последствиях существующего положения. Это проблема не только образования. Общество и экономика в целом за последние 20—25 лет перешли на технократический путь развития. В этом много рационального, много позитивного, но важно не упустить и вторую составляющую — духовную. Технократия не даст того эффекта, который может возникнуть в результате гармоничного развития человека. В экономике существует понятие «упущенная выгода». Это когда ты сегодня не вложил в то, что завтра может принести тебе прибыль. В культуре все гораздо сложнее: результатом отсутствия вложений становятся утраченные поколения. Сейчас я встречаюсь с лидерами творческих сообществ в самых разных сферах: с музыкантами, театральными и кинорежиссерами. Все говорят о том, что главная проблема сегодня — не упустить молодое поколение.

— И каков же, по-вашему, путь спасения?

— В принципе Владимир Путин в одной из своих предвыборных авторских статей упоминал усиление роли так называемого дополнительного образования — это работа, которая в советское время велась на базе домов творчества, музеев и библиотек. Необязательно строить новую сеть домов культуры из серии «два притопа, три прихлопа», надо создавать какие-то современные формы. Сумели же перед выборами в короткие сроки оснастить все участки видеокамерами, которые будут работать один раз в году, непосредственно в день выборов. Почему бы не использовать выделенные линии для трансляции образовательных программ? Можно показывать премьеры Большого театра, концерты Валерия Гергиева, Юрия Темирканова. Это не потребовало бы больших вложений. Такой культурной сетью можно охватить всю страну. Плюс к этому дать регионам несколько дополнительных ставок работников культуры. Избирательные участки в большинстве случаев организовывали в помещениях библиотек, музеев, клубов. Именно там можно заниматься культурным воспитанием — не только детей, но и людей разного возраста.

— Может, стоит вначале поэкспериментировать на каком-то отдельно взятом регионе? А вдруг не заработает?

— Мы это делали в «Ясной Поляне», и все заработало. Я абсолютно убежден, что это дает другое качество личности. На примере музея-усадьбы Льва Толстого я вижу реальные результаты. Мы начали с того, что организовали детский садик для деревенских детей, а потом создали клуб, в котором сегодня проходят камерные театральные постановки, музыкальные концерты, просветительские лекции на самые разные темы. Зал на 130 мест всегда полон. Приезжают студенты из Тулы, приходят деревенские жители. Появилась здоровая среда. В результате мы получаем других детей. Выпускники детского сада, который работает с 2001 года, — лидеры в своих классах. У них есть собственное мнение, которое они умеют отстаивать, каждый из них — яркая личность. А вокруг «Ясной Поляны» живут самые разные семьи, с разным образованием, с разным уровнем жизни. Если бы опыт яснополянского детского сада можно было закреплять в школьных стенах, то мы получили бы иное общество.

— Предлагаете растиражировать опыт усадьбы?

— Ничего плохого в этом не вижу. Важно создавать культурную среду системно. Ведь если человеку повезло и он с раннего детства слушает классическую музыку, ходит в оперу, на балет, в картинные галереи, то потом это становится для него потребностью. Уже наверняка можно сказать, что всю жизнь он будет посещать выставки и так далее. Таким образом мы воспитываем потенциального зрителя, слушателя, в конечном итоге — творца, какую бы профессию он в дальнейшем ни выбрал. Культура побуждает к собственному творчеству. Если человек в этой среде не живет, у него не возникает потребности в культуре, не возникает радости. А это ухудшение качества жизни. Для государства это еще и рост преступлений, коррупция. Закрываешь музей — начинай строить тюрьму. Представьте себе, какое количество бюджетных средств может высвободиться в будущем. Плюс ко всему это профилактика наркомании, профилактика преступлений. У людей появляется понятие совести. Вкладывая сегодня в культуру, государство через пару десятилетий получит колоссальные плюсы во всех сферах жизни. Эту идею мне кажется необходимым донести.

— Многие считают, что культуру в нашей стране загнали ниже плинтуса. Нарушен баланс. Вот, например, художники-реалисты вдруг стали не в чести у государства, а так называемое концептуальное, или современное, искусство — наоборот. Планируете ли вы что-либо менять в этом направлении?

— Вы очень верное слово сказали — «баланс». Последние несколько лет внимание сосредоточено как будто только на современном искусстве, и в этом есть определенный перекос. Я попытаюсь использовать какие-то свои возможности, чтобы устранить дисбаланс. Не отрицаю роль современного искусства, но убежден, что изначально оно должно базироваться на классическом фундаменте. Я разделяю искусство не на современное и классическое, а на искусство, которое несет в себе созидательный заряд и в котором его нет. И в актуальном искусстве есть очень много попыток позитивно осмыслить реальность, увидеть в человеке свет, а не тьму. Для меня эта граница, поверьте, более важная.

— Телевидение по своему разрушительному воздействию давно переплюнуло все остальное...

— Я думаю, что к телевидению нужно также применять системный подход. Я не побоюсь сказать, что нужна нравственная цензура, но не политическая. Мое мнение: федеральные каналы с той или иной долей госучастия должны иметь этическую и эстетическую самоцензуру. Есть вещи, которым не место на таких каналах.

— Как будете строить отношения с новым министром культуры?

— У нас добрые отношения. Кроме того, сформировано два совета по культуре при главах Госдумы и Совета Федерации, существует энергичная группа в комиссии Общественной палаты РФ по культуре. Уверен, что сил для изменения ситуации хватит.

— Мы с вами чуть не забыли про «Ясную Поляну». В связи с новым назначением кто отныне будет управлять музеем-усадьбой?

— Моя жена. Она была у меня заместителем в то время, когда мне приходилось много бывать в Москве.

— Судя по всему, управление музеем-усадьбой стало фамильным делом. То, что он сегодня процветает, — результат повышенной ответственности за свое, родное или секрет в чем-то другом?

— Большое количество профессионалов сегодня возглавляют музеи, не имея никакого отношения к фамилии. С другой стороны, я в меньшей степени воспринимал это как работу, а больше как свою личную ответственность за сохранение родовых мест. Конечно, мне бы хотелось, чтобы дети подхватили это дело. У меня двое сыновей и две дочери. Старшая пишет диссертацию по Набокову в Оксфорде, младшая окончила исторический факультет МГУ. Мальчики еще школьники, поэтому о них что-то говорить рано. Но я бы хотел, чтобы и они проявили интерес к наследию Льва Николаевича.