ИСТОРИЯ

Стронин Александр Иванович. Политика как наука. СПб., 1872

Знание начинается от богатства как богатство oт силы... Так это было на деле, так это и должно быть, ибо иначе быть не может. Нет ни одного примера в истории, чтобы тот или другой народ, при бедности, достиг цивилизации, при отсутствии экономического производства ознаменовал бы себя политическим творчеством. Напротив, цивилизация всегда имела. тем больше точек отправления, чем чаще и обширнее были торговые сношения; а эти последние не могли бы иметь места без мануфактуры и без земледелия. Наблюдение это подтверждается наблюдением и всех прочих общественных групп, кроме народных. Так из числа сословий в каждом народе непременно образованнее то, которое богаче, а не которое беднее. Правда, чем к меньшим группам мы станем переходить, тем исключения из этого эмпирического обобщения будут встречаться все чаще и чаще. Но это есть непременное условие всех возможных научных обобщений; они все бывают тем безусловнее, чем от большего количества фактов отвлечены. И наоборот, все они тем более шатки, чем меньшего количества данных касаются, потому что в таких случаях множество второстепенных причин дают чувствовать себя сильнее, и то там, то сям видоизменяют действие главной. Тем не менее, однакож, не смотря и на исключения; обобщение все-таки остается верным; оно остается верным и относительно корпораций того или другого сословия, и относительно семейств, составляющих ту или иную корпорацию, и даже относительно уединенных личностей. Противоположность богатства и бедности есть все-таки вместе с тем и противоположность цивилизации и невежества. Все это иначе и быть не может. Мышление, деятельность созерцательная совершенно невозможны при поглощении движением, жизнью практическою, и непременно нуждаются в досуге, в свободе от ежедневных забот; а досуг, свобода невозможны без некоторой степени богатства, т. е. без удовлетворена более настойчивых и более насущных потребностей чем умозрение, Без этого удовлетворения нет и не может быть никакого побуждения к мышлению. Это потребность высшая, которая не может пробудиться, пока не успокоены низшие. По этой-то причине, вышеизложенное обобщение из эмпирического становится также и рациональным.

Коль скоро же такой пункт отправления осуществился, коль скоро жизнь созерцательная могла возникнуть, коль скоро возникла в известной досужей группе известная сумма идей, то вот и получилось то, что называется интеллигенцией общества. В самом обширном смысле под этим словом можно разуметь, и обыкновенно разумеется, вся масса людей мыслящих, т.е. не исключая ни жрецов религии, философии и науки, ни жрецов искусства.. Отсюда возможность подразделения интеллигенции на три: теоретическую, эстетическую и практическую. Независимость одной от другой между ними невозможна, но всегда возможна отдельность. Невозможно быть художником, не обладая никакою интеллигентностью научною и политическою, или политиком, не обладая нисколько научною и эстетическою интеллигентностью; тем не менее, однакож, возможно сосредоточиться в какой-нибудь из трех, возможно завлечься научною до того, что политическая интеллигентность будет постороннею, и наоборот, можно проникнуться интересами политики до забвения интересов и науки, и художества. Чаще всего и пуще всего такое разобщение с другими интеллигенциями происходить у жрецов, философов, ученых и художников; реже всего и меньше всего возможно такое разобщение для политиков, как интеллигенции сложной, а не элементарной, каковы две остальные. Что касается политики как науки, то ближайшим предметом ее исследования должна быть только последняя из трех интеллигенций, т. е. практическая. В таком смысле понимаемая, интеллигенция есть тот орган или аппарата органов, которым каждое данное общество соединяется со всеми другими обществами,, т. е., с своею политическою средою. Если теоретическая интеллигенция связывает нас с природою (как объективной так и субективной), воспринимая все ее впечатления и рефликтируя их в виде веры, знания, науки; если эстети-ческая интеллигенция принимает на себя все впечатления взаимодействия между природой и обществом , и отражает их в виде искусства; то интеллигенция практическая берет на себя все впечатления общественные, и рефлектирует их в виде политики. Интеллигенция эта не только воспринимает на себя все впечатления общественной среды (как психологическое восприятие), но также и хранит их (как память), не только хранит, но и перерабатывает (как фантазия), не только перерабатывает, но и комбинирует (как рассудок), и всеми этими путями становится возбуждением к деятельности для всех других общественных органов. Во введении было сказано об интеллигенции, что это класс повсеместный в обществе; то же можно сказать и о практическом подразделении класса. И действительно, если оно сосредоточивается по преимуществу там же, где и богатство, то, во первых, вместе с богатством оно проникает и туда, где богатство является спорадическнм, а не сплошным, а во вторых, вместе с исключениями, о которых только что была речь, отчасти проникает даже и туда, где богатства почти вовсе нет. Благодаря этому большему или меньшему распространению практической интеллигенции по всему обществу, общество повсюду и одарено большею или меньшею чувствительностью и восприимчивостью к впечатлениям окружающего мира. Ей-то принадлежать все те общественные инстинкты и потом все те мнения общественные, которыми в конце концов управлялся и управляется до сих пор мир. Но и этим отделением практической интеллигенции от теоретической и эстетической не все еще исчерпывается в описании этого органа. Сама практическая интеллигенция составляет прибор, еще довольно сложный…