ИСТОРИЯ

Наполеон в 1814 году

Художник: Жан-Луи-Эрнест Мейссонье (Jean-Louis-Ernest Meissonier) (1815–1891) 24,13 x 32,39 см. Холст, масло. 1862

Уолтерс Арт Гэллери, Балтимор, США

Фрагмент. Смотреть полностью.

Паршен И. Г. Памятка 27-го пехотного Витебского полка. — СПб.: Издание Ред. журн. "Чтение для Солдат", 1895

Дело происходило при следующих обстоятельствах.

Утром 29-го января генерал Олсуфьев получил известие, что французы в значительных силах наступают прямо на сел. Шампобер. Вследствие чего, генералом Олсуфьевым был послан генерал, Удом, с 4-мя егерскими полками (10-м, 38-м, 12-м, 22-м), и 6-ю орудиями, занять высоты впереди сел. Шампобер к стороне противника. В 9-ть часов утра, эти передовые войска были атакованы неприятелем. Тогда генерал Олсуфьев придвинул к ним остальные войска корпуса. Причем, удлинив линию авангарда, занял такую позицию, которая не представляла ровно никаких выгод к упорной обороне, да кроме того, фланги ее были открыты и потому, легко могли быть обойдены неприятелем во всякое время, что в действительности и случилось впоследствии.

Нe имея кавалерии, войска наши, однако, по некоторым движениям и средоточению неприятельских войск, своевременно заметили и сѵмели отгадать злое намерение Наполеона—охватить Шампобер с обоих флангов. Понял, по-видимому, его и генерал Олсуфьев, так как он созвал на совещание генералов. И все генералы, серьезно обсудив положение дела, предложили сейчас же, не теряя ни минуты, начать отступление к своей главной армии. Один корпусный командир, несмотря на явную опасность, угрожавшую его войскам, и единодушное мнение подчиненных ему генералов, не решался начать отступление, имея повеление держаться у Шампобера. Упорство генерала было велико; он упрямо решился обороняться до последней крайности. Между тем, время шло и терялось положительно напрасно. Противник его не терял и делал свое дело. Наши войска, до поры до времени, стояли грудыо, дрались львами; однако, обойденные с обоих флангов, они принуждены были отступать к Шампоберу. И вот отступление началось. Едва отправили 21 орудий, как замечено было движение неприятеля через лес напререз шоссе, ведущего к нашим главным силам. Генерал Олсуфьев, боясь окончательно потерять путь отступления, поспешил повел к шоссе большую часть своих войск, а генерал-майору Полторацкому, с Нашебурским и Апшеронским полками и с 9-ю орудиями, приказал держаться в Шампобере. Французы, считая войска Полторацкаго несравненно сильнейшими, нежели они были в действительности, выставили против них большие батареи и открыли огонь по местечку, занятому русскою пехотой. В настоящее время, еще можно видеть французское ядро, засевшее в стене одного из домов в Шампобере. Между тем, кавалерия продолжала обходить Русских с флангов. Генерал Полторацкий удачно отразил несколько кавалерийских атак, но вскоре, исстреляв все свои патроны, был принужден отбиваться штыками. Тогда, генерал Полторацкий, отрезанный от прочих войск генерала Олсуфьева, обра-тился к лесу, лежащему в двух верстах от Шампобера. Французы, заметя расстройство в его отряде, два раза присылали парламентера (переговорщика), требуя сдачи и, получив отказ, выдвинули вперед несколько конных орудий и открыли огонь по пехоте, построившейся в каре и спешившей к лесу. Неприятель успел предупредить русские войска и, заняв лес стрелками, встретил отступавшее каре сильною пальбою; в то же время кавалерия возобновила атаки. Окруженные со всех сторон французами, громимые картечью и осыпаемые градом пуль, войска Полторацкаго были частью истреблены, частью взяты в плен; девять орѵдий, находившихся при отряде, достались неприятелю.

Во все продолжение этого боя, генерал Олсуфьев, сражаясь, бросался то в ту, то в другую сто-рону с своими главными силами, между которыми был и «Витебский полк», с целыо как-нибудь пробиться и выбраться из петли, затягиваемой все более и более неприятелем. Эти войска, сражаясь целый день, исстреляв все патроны, много раз обороняясь и отбиваясь от наседавших со всех сторон француз о в, в общем, были страшно истомлены; однако, они все еще не теряли надежды и не оставляли попыток пробиться—выпутаться из беды.

Темнота вечера, наконец, окутала войска. Но, как известно, темнота плохая спутница движения войск. Не вывезла она и тут. Отряд попал на дорогу болотистую и трудно проходимую; она шла вдоль каких-то прудов и топей. Ноги солдат облеплялись густою грязью и они еле двигали ими. При таких-то условиях движения «на авось», русские войска были атакованы французскою пехотою с тыла и кавалерией с фронта.

При неожиданности атаки, в начале войска наши были сильно расстроены. В суматохе, сам генерал Олсуфьев попался в плен. Но затем, порядок между ними был скоро восстановлен, благодаря решительности характера и железной воле начальника, охотно рискнувшего своею жизнью и принявшего на себя святую обязанность—в трудную минуту быть полезным другим и указать выход своим подчиненным.

Неустрашимый генерал Корнилов, как старший, приняв начальство над войсками, «решился вместе с генералом Удомом защищаться до последней капли крови, не отдаваясь в плен. Собрав остатки корпуса, тысяч до двух нижних чинов, с штаб и обер-офицерами и 15-ю орудиями, он пробился сквозь неприятеля, сохранил все знамена, а вместе с ними и честь русских полков.

Кто может быть более верным оценщиком, как не тот, с кем пришлось меряться силами? И вот, что француз-участник говорить: «Рѵсские войска при Шампобере не только сохранили честь, но покрыли себя бессмертпою славою, сражаясь без кавалерии против четверных сил, предводимых самим Наполеоном, с утра до поздней ночи».

Урон наш в этом деле простирался до 2000 человек, девяти орудий и несколышх зарядных ящиков; потеря же французов не превышала 600 человек. В числе пленных, кроме генерала Олсуфьева, был и генерал Полторацкий.

Наполеон по окончании битвы пригласил к себе ужинать генерала Олсуфьева, но так как генерал Олсуфьев плохо говорил по-французски, то Наполеон послал за Полторацким, и в присутствии своих маршалов, спросил у него:

— Сколько вас сегодня было в деле?

— 3,690 человек с 24-мя орѵдиями,—отвечал Полторацкий.

— Вздор! Не может быть! В вашем корпусе было, по крайней мере, 18,000 человек,

— Русский офицер не станет говорить вздора: слова мои—настоящая истина. Впрочем, вы можете спросить о том других пленных.

— Если это правда, то, по чести, одни русские умеют так жестоко драться. Я прозакладывал бы голову, что вас было, по меньшей мере, 18,000.

— Однако же мы разбиты, и я в плену.

— Это ничего не значит. У вашего Императора в плену до 50-ти моих лучших генералов, которые вам ни в чем не уступят. Хотя в победе моей нет большой чести, потому что войска мои дрались с вами целый день, однако последствия дела для меня важны: сегодня я разбил вас, завтра уничтожу другой ваш корпус, в четверг—третий, в пятницу нанесу удар самому большому и более всех важному, а потом предпишу мир Императору Александру.

Дело довольно трудное, — возразил генерал Полторацкий.

Наполеон, топнув ногою, приказал пленному выйти вон, но, вслед затем опять потребовал к себе, и вдруг спросил:

— В каком числе русская гвардия? Как сильна наша армия? Где ваш Государь? Где генерал... и прочие.

На все такие вопросы генерал Полторацкий отвечал «не знаю».

— Я хотел бы иметь удовольствие побеседовать с вами, но ваш ответ: «не знаю», меня останавливает.

Генерал Полторацкий объяснил, что расположение армии есть тайна, которую не позволяют, ему нарушать присяга Государю и долг своему Отечеству.

Наполеон, снова потеряв терпение, вторично выслав пленного из комнаты, приказал отправить его в Париж и иметь за ним особенное наблюдение.

 

Обсуждение закрыто