ИСТОРИЯ

В самых недрах наших врагов

16-го марта генерал Евдокимов поручил Кабардинского полка майору Гейману осмотреть местность, прилегающую, к передовому неприятельскому редуту, а на другой день потребовал к себе полковника Баженова.

«Эти оба лица друг друга всегда очень хорошо понимали, потому что оба были до крайности несообщительны и неразговорчивы; но их красноречивое молчание было истинным золотом в сравнении с звонким серебром некоторых многоречивых сподвижников покойного Николая Ивановича (Евдокимова).

Вот Николай Иванович и Александр Алексеевич (Баженов) подумали, подумали, помолчали, помолчали и, вполне поняв друг друга, решили, что весьма пристойно начать осаду Веденя и начать ее, конечно, «почтеннейшему» Александру Алексеевичу.

Вследствие этих соображений и приказания командующего войсками, полковнику Баженову выпало семнадцатого марта, так сказать, положить первый пробный камень в основание этой осады, т. е. заложить редут на левом берегу правого притока Хулхулау, на орудийный выстрел от передового неприятельского редута, т. е. в 450-ти саженях от него. Теперь только обнаружилось, зачем Гейман странствовал в прошлую ночь вокруг оврагов. Полковнику Баженову выпала, таким образом, счастливая доля— первому из всех подставить свою и прочих воинов особы под самое верноё неприятельское ядро. Вот до чего молча додумались два сподвижника, каждый в своем роде стоивший другого.

Полковник Баженов, спокойно и, как видно, аккуратно отобедав, вышел из палатки посмотреть, готова ли его дружина. Оказалось, что вполне готова и, ничего не подозревая, опершись на ружья, пускала к небу далеко не ароматный изо ртов дымок. А дружину эту составляли: третий батальон Лейб-Эриванскаго полка, второй батальон Белёвскаго (этот будет наверное работать, а тот будет драться или прикрывать работы) и две стрелковые рота Тенгинскаго полка (эти будут, как Бог свят, в охране у полковника Баженова и в цепи: ведь свои, не чужие).

Едва только они явились на берег притока Хулхулау и остановились в немом ожидании приказаний своего начальника, как вдруг, вдали, на неприятельском редуте, блеснул слабый огонек, всклубился дым—и первое приветственное ядро Шамиля грохнуло впереди колонны. Баженов флегматически следил столько же за работою, сколько и за неприятельскими ядрами.

— Узнайте, кого это несут на шинелях, обратился он к своему адъютанту Тенгинскаго полка.

Адъютант отправился наперерез импровизированных носилок и вскоре возвратился.

— Ну?— Нашего прапорщика Гнедича.

— А что?

— Ногу оторвало ядром.

— Мм... ранен.

И полковника Баженов замолк, вновь обратившись в статую».

К семи часам вечера редут был окончен. Баженов оставил в нем половину своего отряда и приказал устроить там же себе ночлег. Редут этот был назван Баженовским.

Обложение и осада Ведена продолжались быстро и непрерывно. Аул расположен был на небольшой поляне, в ущелье реки Хулхулау. Окруженный крутыми, лесистыми горами и защищенный валами из туров и бревен, он сам по себе представлял сильное укрепление, но шесть отдельных редутов, расположенных с запада, на гребне горы Ляни-Корт, еще более усиливали его оборону. Самый важный из всех этих редутов был Андийский, с потерею которого неприятель не мог держаться в ауле.

Евдокимов решил направить главный удар на Андийский редут и назначил полковника Баженова начальником штурмовой колонны, составленной из 1го батальона и 5й стрелковой роты командуемого им Тенгинскаго полка, третьего батальона с двумя стрелковыми ротами и охотничьею командою Кабардинского полка и двух рот стрелкового батальона. Весь же отряд был под общим начальством г.-м. Кемпферта.

31-го марта осадные работы были закончены и 1-го апреля с 6-ти часов утра началось обстреливание неприятельских укреплений орудийным огнем. Горцы оживленно отвечали ядрами со всех редутов . В 1-м часу дня на вершине горы Ляни-Корт показался сам Шамиль с кавалерией и пехотой. Он спустил до 500 человек пехоты в Ведень, а сам с конницей удалился.

От дождя, не унимавшегося целый день, солдаты продрогли и с нетерпением ждали боя. Наконец, в 6 часов вечера, взвилась сигнальная ракета. Баженов поставил своих тенгинцев вперед и двинулся к Андийскойу редуту. Тенгинцы с оглушительным «ура-а» бросились с фронта и вихрем полетели к редуту.

Впереди всех неслась пятая стрелковая тенгинская рота во главе со своим командиром, подпоручиком Денибековым. Кабардинцы двинулись в тыл атакованному редуту. Неприятель послал нам тучу пуль и картечи, но храбрецов ничто уже не могло остановить, они уже спустились в ров. А за рвом, в бреши разрушенного вала, стоит здоровенный чеченец с кинжалом и шашкою в руках и грозит смертью тому, кто осмелится подойти; за ним выглядывает несколько фанатиков, готовых крепко постоять за редут. В это мгновение из тенгинских рядов выскакивает маленький солдатик, по имени Иван Бурлак, бросается на горца и всаживает ему в грудь штык по самое дуло. Чеченец с мучительным криком хватается за ружье и мертвый падает на землю. В ту же минуту раздается молодецкое «ура», Денибеков вскакивает на вал, тенгинцы за ним — и начинается штыковая работа. Еще усилие — и все до последнего защитника редута уничтожены.

Как только знамя 1-го батальона Тенгинского полка взвилось над Андийским редутом, торжественные звуки «Боже, Царя храни» и радостное «ура» всего отряда понеслись навстречу победителям. Генерал Евдокимов прискакал в укрепление и благодарил вой-ска за победу. Еще раз грянуло задушевное «ура» и шапки полетели на воздух. Особенно отличившегося рядового нашего полка Ивана Бурлака генерал Евдокимов трижды поцеловал перед фронтом и прикрепил ему па грудь знак отличия Военного ордена (за № 2253).

Главнокомандующий Кавказской армией князь Барятинский, получив донесение о взятии штурмом укрепления Ведень, приказал произвести в Тифлисе салютационную пальбу, а войскам отправил следующий приказ:

«Господь Бог за великие труды и подвиги ваши наградил вас победой; неодолимые доселе преграды пали; Ведень взять и завоеванная земля вся повергнута к стопам Великого Государя.

Слава генералу Евдокимову! Спасибо храбрым сподвижникам его»

29-го апреля он отдал новый приказ такого содержания:

«Кавказские войска! Возвещаю вам новую радость: Государь Император во всемилостивейшем рескрипте ко мне благодарит вас за взятие Веденя. Собственные выражения Его Величества передаю я вам:

«Скажи моим кавказским молодцам, что они лучшего подарка не могли мне сделать на день Моего рождения и что Я ими горжусь за новый подвиг, которым они себя ознаменовали в самых недрах наших врагов! Примите храбрые войска сердечное Мое поздравление!»