ИСТОРИЯ

Офицеры развлекались тем, что в цепи пили чай, кофе и охотились на кобулетцев

«…В 6-ть часов утра войска стали в ружье; у нас в батальоне ротные командиры прочли Высочайший Манифест об объявлении войны. Во время этого чтения, к батальону подъехал генерал Денибеков и едва успел осмотреть батальон, как в лесу, бывшем перед нами, раздался один, затем другой, ру¬жейные выстрелы. В чем дело,—никто не знал, но через несколько минут, из леса стремительно пронеслись три всадника кутаисскаго конно-иррегулярного полка, а за ними лошадь, без седока. Это был разъезд, высланный для освещения местности. Кобулетец, метким выстрелом, из засады, ссадил одного, а остальные, бросив раненого товарища, прискакали к нам на позицию. Тотчас же после означенного случая, колонна двину¬лась вперед. Двигались в следующем порядке: в голове шли пластуны, за ними горная батарея, за батарей баталион, выслав в боковые цепи—вправо, полуроту от роты Его Высочества, а влево—от 3-й роты. Более часа пришлось нам пробираться лесом по узкой, грязной дороге.

Выбравшись из леса, мы начали спускаться к ручью; тут правая боковая цепь присоединилась к батальону. Передовые пла¬стуны наткнулись на обезглавленный труп убитого всадника кутаисскаго конно-иррегулярного полка, бывшего в разъезде. По приказанию командира батальона, несколько стрелков отнесли труп в сторону от дороги, в кусты, чтобы спрятать его пока пройдет колонна; несмотря однако же на это, почти каждый из нас видел первую жертву войны и следы зверства турок. . . . Снимая шапку и крестясь, проходили мы мимо трупа; ожесточение и решимость отплатить туркам за боевого товарища видна была на лице каждого.

В 10-ть часов утра, пластуны остановились; колонна стя¬нулась вплотную. Окружающая местность представляла следующий вид: налево от нас вилась по горе узкая дорога; направо от горы ущелье; впереди крутая, покрытая лесом, возвышенность, от которой нас отделяла большая, лесистая же, котловина. На возвышенности, нами занятой, между деревьями, виднелись сакли, а у подножия, па полянке, стояла мечеть. Впереди лежащую крутую возвышенность надобно было занять во что бы то ни стало. Цепь опытных пластунов, закаленных в кавказской войне, ползком и ловкими перебежками стала подвигаться к ней и быстро пере¬шла встретившийся ручей. Турки находились на этой возвышен¬ности; вот просвистала одна пуля, за ней другая, третья,—но¬винка прошла и пулям счет потерян. Так как многие пули перелетали и падали в тылу колонны, то и послышались голоса, что в нас стреляют сзади и с боков. Чтобы обеспечить наш левый фланг, приказано было командиру 4-й роты занять гору налево и присоединиться к батальону не раньше смены ротою от 2-го кавказского стрелкового батальона.—Приказание это было исполнено быстро и в точности.

2-я рота двинулась прямо по тропинке, за пластунами, а третья—левее ее. Как только 3-я рота поднялась на вершину, ружейный огонь заметно усилился. У нас явились раненые; кри¬ки: «позвать доктора, фельдшера, санитаров»—учащались и уча¬щались. Наконец были подняты два орудия горной батареи; несколько метких орудийных выстрелов ободрили наших; 1-ю роту рассыпали правее батареи (таким образом она находилась правее 2-й роты); артиллеристы, под страшным огнем, молодец¬ки работали. Здесь, командир батареи полковник Мусхелов был тяжело ранен в ногу и уносимый санитарами, про¬щаясь, уговаривал артиллеристов твердо стоять и свято выпол¬нить присягу. В мечети, па поляне, был устроен перевязочный пункт; раненых было много и врачам предстояла нелегкая работа.

Через час, огонь кобулетцев начал слабеть. Пользуясь этим, мы быстро перешли в наступление и сбили их с гребня горы Легва; тут к нам присоединился 2-й батальон. Заняв гребень высоты, мы остановились перевести дух; приказано было снять ранцы, тяжесть которых делалась очень чувствительною. Не успели еще порядком отдохнуть, как получено было приказание быстро, без ранцев, отправить полуроту на противоположный высокий хребет, отделенный от нас замечательно глубо¬ким оврагом. Была послана полурота 1-й роты, под командою прапорщика Преображенского, которая и заняла высоту без выстрела. Так как отсюда вдали виднелись колонны неприятеля, то на означенный хребет, после, был двинут и весь батальон.

С занятого нами хребта, взору открывалось все пространство до высот Аламбара и оставленные турками муха-эстатские ба¬раки, к которым, как мы видели, подходила уже наша кавалерийская колонна. На высоте мы залегли и оставались здесь до 8-ми часов вечера, ведя все время незначительную перестрелку. В это время остальные части, под нашим прикрытием, прошли на Муха-эстате, оставив часть колонны на крайнем правом фланге Легвы, куда подошел к 11-ти часам ночи батальон и расположился на ночлег, левее 2-го кавказского стрелкового батальона. В течении всего дня, батальону, в горячие ми¬нуты, патроны доставлялись лично заведовавшим оружием, подпоручиком Побыванцем.

Потеря 13-го числа была: ранено—унтер-офицер 1, рядовых 6-ть

Первый наступательный этап войны на Кавказском театре военных действий с 24 апреля по 10 июля 1877 г.

Карта из книги: Беляев Н.И.. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. М., 1956

Утром 14-го числа, рота от батальона вышла сменить цепь, расположенную на очень близком расстоянии от места ночлега. Неприятель, пользуясь пересеченною местностью, громад¬ными деревьями и кустарником, подошел отдельными партиями и начал осыпать градом пуль цепь и место нашего расположения; к счастью нашему, пули перелетали через головы и потеря, с нашей стороны, была самая незначительная—убит один фельдфебель 4-й роты Глотов и ранен один стрелок.

Следующие дни кобулетцы думали проделывать тоже что и 14-го, но наши стрелки, ознакомившись с местностью и приемами врага (перебегать, после только что сделанного выстрела, от одного дерева к другому), начали посылать свои пули наверняка. К сожа¬лению горная батарея бездельно растратила свои снаряды и была снята с позиции; вместо нее, к нам придан был взвод 9-ти фунтовой батареи, под командою штабс-капитана Дмитриева, который и оставался с нами, на этой позиции, до 29-го апреля.

Место нашего расположения было самое неудобное: небольшой косогор с вязким и скользким глинистым грунтом. Стрелки построили себе шалаши, а офицеры поместились в палатках. Частые дожди делали стоянку окончательно невыносимою; шала¬ши проваливались, сползали в овраг,—люди часто съезжали, как говорится, «на салазках» мимо палаток к батальонному маркитанту. Больных не было, настроение было непонятно веселое; на свист пуль, изредка пускаемых к нам турками, не обра¬щалось никакого внимания. Иногда эти пули даже вызывали всеобщий смех, например: бывало, соберутся человек десять в палатку к маркитанту, а тут как тут, является незваная гостья—пуля, пробивает палатку и шлепнувшись о древко, падает на ящик, не задевая никого; тогда мигом выскакивают все вон, а приказчик-армянин, трясясь, прячется за дерево, кляня войну и прибыльный гешефт.

Таким образом являлась пища для острот и различных каламбуров, ничем не заня¬тых стрелков.

Офицеры развлекались тем, что в цепи пили чай, кофе и, можно сказать, охотились на кобулетцев: бывало, соберутся несколько человек. высмотрят в бинокли кобулетцев, а затем но команде одного, продолжавшего наблюдать в бинокль, делают залп, и с помощью биноклей, поверяют результата огня. Находясь все время в передовой цепи. на крайнем левом фланге, имея почти каждый день перестрелку, занимая аванпостную цепь,—батальон, вместе с тем, выделял часто от себя роту для конвоирования транспорта в Озургеты; кроме того вы¬сылалась рота в караул к ставке командовавшего рионским отрядом, а также назначались команды для караула и пастьбы отрядных черводарских лошадей.

17-е апреля было ознаменовано тем, что из числа, отли¬чившихся 13-го и 14-го чисел, двум фельдфебелям, Щербакову —2-й роты и Груздову—4-й роты, начальником отряда, у своей ставки, были повешены георгиевские кресты. Когда молодые кавалеры приблизились к батальону, стрелки были вызваны в ружье, и по команде князя Барятинскаго батальон отдал честь получившим Царскую награду. И после этого, поздравления врознь, качание с припевом «еще дай Боже» и проч. продолжались еще долго, до приезда командовавшего рионским отрядом к нам на позицию.

Поздравив батальон с георгиевскими кавалерами, генерал Оклобжио объявил, что по его ходатайству, Его Императорское Высочество Главнокомандующий кавказскою армиею изволил разрешить отпускать нижним чинам, на варку пищи, по 1 1/2 фунта мяса.