ИСТОРИЯ

Потто, Василий Александрович. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. Том 4-й. Турецкая война 1828-1829 г., СПб., 1889

Глава X. Штурм Ахалцыха

«Было 7 часов вечера; сгущались сумерки; и «величественно-грозной картине ночного боя — говорил очевидец — не доставало освещения». Вдруг какая-то благодетельная граната зажгла строение на церковной площади, и пожар начался от костела прямо по направлению к крепости. Мысль воспользоваться пожаром, чтобы вытеснить неприятеля из города, не ускользнула от Паскевича, и с Северных высот поскакали ординарцы с приказанием зажигать дома, и поддерживать пожар всеми возможными средствами. Но исполнить это было не совсем легко. Многие дома, толсто обмазанные глиной, упорно противостояли усилиям огня, так что приходилось бросать ручные гранаты в окна и трубы, а это стоило каждый раз нескольких человек убитыми или раненым. Наконец ввели в город дивизион Нижегородского полка с огромными вязанками сена и соломы. Тогда дело пошло успешнее, и огонь, раздуваемый сильным ветром, мало по малу охватил огромное пространство. При свете этого губительного пламени, среди удушающего смрада и дыма, еще с большим ожесточением шла битва. Никто из ахалцыхских жителей не хотел сдаваться, и даже женщины проникнуты были таким фанатизмом, что многие, стараясь избегнуть плена, добровольно кидались в огонь; другие, вооруженные кинжалами, шли в битву. Один очевидец рассказывает, как ветхий почти столетний старик защищался на пороге горевшего дома против трех егерей и убив одного из нападавших, сам геройски пал под ударами двух остальных, но ворваться им все таки в этот дом не удалось: его упорно отстаивали турки, воодушевленные примером старика, и только обрушившийся потолок похоронил в пламени отважных защитников.

В другом месте — ширванец, ворвавшийся в дом, наткнулся на двух турок, еще не успевших зарядить свои ружья, и мгновенно заколол одного, но другой уклонился от удара и сам нанес ему жестокую рану кинжалом в бок; в это время подскочила молодая турчанка с обнаженной саблей, и удар, моментально нанесенный ею, был так силен, что перерубил толстую перевязь, на которой висел солдатский подсумок, и причинил ширванцу страшную рану в спину. Солдат имел еще силу, чтобы заколоть обоих; но и сам, изнемогая от двух тяжких ран, упал в той же сакле. Товарищи нашли его еще живым и понесли на перевязку. «Эх, брат, не стыдно ли, баба свалила», заметил ему один из ширванцев. «Дура, братцы, баба то, — проговорил умирающий, — не знает, где надо рубить, пожалела солдатской головы, да свою и оставила»...