ИСТОРИЯ

КОНДРА'ШКА, и, мн. нет, м. (простореч. фам.).
Апоплексический удар; внезапная смерть. Его хватил к. Брось пить, а то смотри, к. хватит. [По предположению историка Соловьева, выражение "кондрашка хватил" идет со времён Булавинского бунта 1707 г., когда Кондратий Булавин внезапным налетом истребил весь царский отряд с воеводой кн. Долгоруковым.]

Толковый словарь русского языка: В 4 т./ Под ред.Д. Н. Ушакова. — М.: Гос. ин-т "Сов. энцикл."; ОГИЗ; Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 1935-1940

Из тайного письма Кондратия Булавина к туркам, посланного через кубанских старшин 27 мая 1708 года

«А мы к городам не приступаем и христианской крови проливать не станем. А к нему, Государю, мы войском от себя пишем письма, а сами к нему не едем. А если царь нам не станет жаловать, как жаловал отцов наших и дедов и прадедов, или станет нам на реке какое утеснение чинить и мы войском от него отложимся и будем милости просить у Вышнего Творца нашего Владыки также и у Турского царя, чтобы Турский царь нас от себя не отринул. И потому мы от своего Государя отложимся, что нашу веру христианскую в Московском царстве перевел, а у нас ныне отнимает бороды и усы, также и тайные уды у жен и детей насильно бреют.

Да тебе,Савелий Пахомович, против сего письма, согласясь с ачюевским Хосяном-пашею и кубанским владельцем Сартланом и с иными большими мурзами, учинить между собою совет и сие письмо им, Хосяну-паше и Сартлану мурзе, со всеми мурзами, при них прочесть и всякие слова знать в подлинно.

А буде у вас, Савелий Пахомович, из нашей стороны какие люди московские или украинские из Азова или Троицкого, или откуда-нибудь русские люди при вас будут, и вам бы пожаловать про се письмо им не явить и не сказывать, только ведайте ваша милость про себя с Хосяном-пашей да с Сартланом мурзою и с многими мурзами, и буде вашей милости угодно будет, и вы извольте, буде можно, списав с сего письма список, оставьте у себя в Ачюеве, а подлинное наше сие письмо пошлите к своему салтану в Царьград.

При сем писании войсковой атаман Кондратий Афанасьев и все войско донское у тебя, Турского салтана, милости прося и челом бью. А нашему государю в мирном состоянии отнюдь не верь, потому что он многие земли разорил за мирным состоянием, и ныне разоряют, также и на твое величество и на царство готовит корабли и каторги и иные многи воинские суда и всякий воинский снаряд готовит»


С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Том 15. Глава 3. Продолжение царствования Петра I Алексеевича

«...На великую реку бежали не одни крестьяне; мы видели, что туда бежали работники с публичных работ, забравши деньги вперед; туда в последнее время прибежало много солдат и драгунов из армии фельдмаршала Шереметева, когда он шел из Астрахани в Киев. Царь не хотел терпеть более, особенно когда нужда в служилых и платящих людях увеличивалась все более и более, и в 1707 году отправил на Дон полковника князя Юрия Владимировича Долгорукова с отрядом войска для отыскания всех беглецов и высылки их на прежние места жительства.

Есть известие, что и сами старшины, атаман Лукьян Максимов с товарищами, сильно оскорбились этим окончательным уничтожением исконного козацкого права и решились под рукою помешать Долгорукому: тем более должны были встревожиться новоприбылые люди, беглые, которым предстояло теперь расстаться с вольною жизнию на великой реке. Дело шло теперь не о том только, помочь или нет астраханцам отстоять старое платье; притом же на Дону было не без людей, которые жалели, что Дон повел себя не так в астраханский бунт. В Качалинском городке дьячки говорили: «В Астрахань сосланы с Москвы болваны, чтоб им покланяться, и астраханцы кланяться им не стали, и за то что над ними сделалось? Напрасно и тех отдали, которые и в Черкаском были!»Теперь надобно было стать за собственную волю; людей, которые должны были отчаянно ратовать против исполнения царского указа, теперь было много на Дону; нашелся и предводитель.

В Черкаске старшины приняли Долгорукого честно и дали ему пять человек из своей среды для провожания и помощи в отыскивании беглых. Но в то же время начала ходить между козаками грамота от имени старшины с увещанием не допускать Долгорукого до исполнения царского указа и бить сыщиков. Бахмутский атаман из трехизбенских козаков, Кондратий Афанасьев Булавин, объявил, что надобно исполнить по грамоте. Разумеется, охотников помочь ему в этом нашлось много: на реке Айдаре ночью на 9 октября нечаянно напал Булавин на Долгорукого и истребил весь отряд вместе с предводителем.

Совершивши этот подвиг, Булавин пошел по донецким городкам, рассылая призывные грамоты. По этим грамотам атаман Закотенской станицы Матвей Медведев собрал шайку человек в 500 и хотел было идти к Булавину, да остановился, потому что многие козаки одумались и начали от него отставать, но товарищи Булавина не одумывались, им нужно было идти в украйные города для коней и для добычи, потому что это были бурлаки бесконные, безоружные и безодежные.

Атаман старого Боровского городка со всею станицею встретил Булавина с хлебом, вином и медом и принял его торжественно в станичной избе. Около Булавина образовалась уже старшина: один назывался полковником, прозвище ему было Лоскут, сходец (пришлец) с Валуйки, про него говорили, что был при Стеньке Разине лет семь; другой назывался полковником же, сын староайдарского атамана; третий - коротояцкий подьячий.

Боровский атаман говорил Булавину: «Заколыхали вы всем государством: что вам делать, если придут войска из Руси, тогда и сами пропадете, и нам пропасть будет». «Не бойтесь, - отвечал Булавин, - начал я это дело делать не просто; был я в Астрахани, и в Запорожье, и на Терках; астраханцы, и запорожцы, и терчане все мне присягу дали, что им быть ко мне на вспоможенье в товарищи, и скоро они к нам будут. А теперь пойдем мы по козачьим городкам и будем Козаков к себе приворачивать, а которые с нами не пойдут, таких мы, назад вернувшись, будем жечь, а животы грабить и, как городки свои к себе склоним, пойдем Изюмским полком по городам до Рыбного, конями, ружьем и платьем наполнимся, а потом пойдем в Азов и Таганрог, освободим ссылочных и каторжных, которые нам будут верные товарищи, и на весну, собравшись, пойдем на Воронеж и до Москвы»